Добро не оставляйте на потом - Адриана Трижиани

их Гитлер разбомбил в Виареджо, а ваш уцелел! Ты когда-нибудь думала об этом?

– Мне по-своему досталось от этого нацистского ублюдка, так что давай не будем переоценивать.

– Ты слышала о Биме? Он умер внезапно прошлой ночью. Помнишь Бима? Учился в нашем классе. Такой красавчик. Я всегда считала, что Бим выглядел как Роберт Редфорд в молодости.

– А сейчас как он выглядит?

– Роберт Редфорд? Лучше, чем Бим. Он выглядит таким, «каким был»[177]. – Ида усмехнулась собственной шутке.

– Стареть – это ужасно, – вздохнула Матильда. – Они все суетятся вокруг меня.

– Пусть суетятся. Когда-то ты им меняла подгузники. Так что если они хотят принести тебе печенье или помочь принять ванну, просто позволь им это сделать. Главное, чтобы не уронили. – Ида посмотрела на часы: – Мне пора на прием к врачу.

– Что стряслось?

– Ноги. Пальцы просто в ужасном состоянии. Когда я босиком, они выглядят так, будто я ношу не обувь, а коробку из-под обуви.

– Неужели все настолько плохо?

– Кто его знает. – Ида поднялась. – Кроме ног, меня ничего не беспокоит, но ноги – это серьезно. Без них ведь нельзя передвигаться. – Она обняла подругу. – Давай, тренируй легкие. Они тоже важны, ими мы дышим. Я приду завтра.

– Так скоро?

– А что мне еще остается?

Матильда слышала, как Ида о чем-то говорила с Аниной на кухне. Она сделала короткий вдох, потом еще один. Закашлялась. Убрала руки под одеяло и подставила лицо солнцу. Ида Метрионе Касичьяро была хорошей подругой. Время, проведенное с ней, Матильда никогда не считала потерянным. Они вместе посещали церковь. Когда-то водили бесплатные экскурсии по вилле Пуччини[178]. Регулярно ходили обедать и, когда Ида была не против составить компанию, вдвоем прогуливались по городку. Они делились новостями, но чаще Ида помогала ей о чем-то вспомнить. Не секрет, что подруга способна привнести в жизнь женщины немало ценного и полезного. Память о прошлом. Сочувствие. Прямоту. Если это подруга детства, то тебе повезло, ведь она помнит твою внешность, твой характер, твоих родных. Тебе повезло, если вы дружите с десяти лет, – рядом с тобой очевидец того прекрасного времени, когда ты была смелой и дерзкой, когда у тебя постоянно возникали вопросы и ты не уставала искать на них ответы. Эта подруга знает, кто ты на самом деле. Она не раз видела твою душу.

* * *

Николина зашла к матери в спальню. Она принесла поднос с чашкой ромашкового чая и тарелочкой печенья, испеченного Идой. Поставив поднос на комод, подошла к кровати:

– Я отпустила Анину на этот вечер.

– Как думаешь, она встречается с Паоло?

– Боюсь спрашивать.

– Не переживай за нее.

– Я только и делаю, что переживаю.

– Перестань. От переживаний одни морщины. К тому же Анина все равно поступит так, как захочет. Насколько я могу судить, она слушает свое сердце и умеет его слышать. Когда она получит нужные ей ответы, то перестанет оглядываться на Паоло в надежде, что он сделает ее счастливой. Она посвятит себя ремеслу.

– Разве так бывает? – Николина улыбнулась.

– Конечно. Только так.

Николина придвинула столик к кровати и переставила на него поднос с комода.

– Значит, сегодня твоя смена?

– Да, мама. Как я справляюсь? Я ведь не медсестра. – Николина расправила одеяло и взбила подушки. После протянула матери чашку с чаем.

– У нас это заложено в генах. Нас с Нино медицина обошла стороной, но я думала, что в тебе это проявится. Помнишь свою кукольную больницу?

– Это были просто куклы, мам. Никакой крови. Хочешь, я подниму изголовье?

– Мне и так хорошо. Не хочу, чтобы ты меня обслуживала.

– Мама, ты всю жизнь обо мне заботилась, позволь мне хоть что-то для тебя сделать.

– Ты всегда была замечательной дочерью, Николина. И к тому же прекрасной матерью.

Николина отвернулась. Она вытерла навернувшиеся слезы рукавом и вновь повернулась к матери:

– Спасибо.

– Не надо плакать.

– Поздно, – всхлипнула Николина. – Я двадцать пять лет ждала, когда ты мне это скажешь.

– Надо было спросить. Какой смысл ждать комплимента? Хочешь получить оценку, задай вопрос. Потом выслушай ответ. И тогда поймешь, что с самого начала знала правду и нет никакой необходимости подтверждать ее чужим мнением. Никто не обязан говорить тебе, что ты молодец.

Николина рассмеялась сквозь слезы:

– Знаешь, а ты права.

– У тебя есть какое-то желание, которое так и не исполнилось?

– Нет. Знаешь, мама, я тут думала, какая мы богатая семья. Я не про магазин и бизнес, я про гораздо более важные вещи. Твои родители жили с нами. А я даже застала своих прабабушку и прадедушку.

– Правда, это здорово? Когда я была девчонкой, летом к нам приезжала Nonna Вера. Она часто брала нас с Нино на пляж. Делала сэндвичи с ветчиной и маслом. Такие нежные и вкусные, разных форм. Круглые, треугольные, в виде рыбок. А чтобы лимонад оставался холодным, она заворачивала бутылки в черный хлопковый платок.

– Nonna Доменика учила меня шить.

– Точно. Тебе надо достать машинку и освежить свои навыки.

– Я попробую. – Николина улыбнулась.

– Надеюсь, все эти истории не забудутся. Таких женщин, как Вера, стоит помнить. Мама любила ее, и я тоже. Ведь мне в подарок досталась еще одна бабушка. Вера Вьетро Салерно. Мать Сильвио. Чудесная мамина свекровь. Сейчас уже никто о ней не вспоминает, и это печально. Со временем имена теряются, потом забываются. Так случилось и в нашей семье. Вера была всего на несколько лет моложе бабушки Нетты. Но в ней было столько энергии. Знаешь, что мне больше всего в ней нравилось? Ей столько пришлось пережить, а она не озлобилась. Всегда старалась помогать людям, приносить пользу. И всегда улыбалась. – Матильда поставила чашку на столик.

– Я буду ее помнить, мама. И рассказывать про нее. И про прабабушку Нетту, бабушку Доменику. И даже про тебя. Хочешь, я с тобой полежу?

– Хочу.

Николина забралась в постель и обняла мать.

– Мама, давай вспомним твои лучшие блюда.

– Ну, я неплохо готовила.

– Лучше всех.

– Не говори об этом Иде. Она немножко ревнует.

– Я помню твою пастину. Это вообще мое первое воспоминание, связанное с едой. Бискотти, которое ты делала нам с Маттео, когда у нас резались зубы. Нам так понравился вкус, что ты и потом их пекла. Тортеллини. Маникотти из блинчиков. Жареный цыпленок с шалфеем и чудесной картошечкой.

– Тебе не нравились мои равиоли?

– Я их обожала.

– Я так и думала. Своим детям трудно угодить. Еда, пожалуй, единственный способ их порадовать.

– Меня всегда радовало, что ты – моя мама. Я очень тебя люблю!

– И я люблю тебя, Piccianina. – Впервые за долгие годы Матильда назвала дочь ее детским прозвищем, которым когда-то давно звали ее саму.

– Ни за что не захотела бы быть дочерью какой-то другой женщины.

– Ну, разок-другой, думаю, ты этого хотела. – Матильда улыбнулась, закрывая глаза. – И это вполне понятно. Со мной бывало нелегко.

* * *

Анина зажгла рабочую лампу с ярким узким лучом. Она была одна в мастерской «Ювелирного магазина Кабрелли», располагавшегося на главном бульваре Лукки. Уже наступила ночь, но