Зажги свечу - Мейв Бинчи

– Хотела, конечно. Я думала, что смогу изменить его, что мы станем образцом счастливой семьи, как на картинке. «Мистер Джордж Уайт, банкир, и его единственная дочь Элизабет, разведенная супруга на севере Англии, но только посмотрите, как славно они со всем справляются». Однако ничего у меня не вышло. Невозможно изменить человека, каждый идет собственным путем. Джонни говорит, что бо́льшая часть неудовлетворенности в мире вызвана людьми, которые пытаются изменить других людей, вместо того чтобы поменять что-то еще.

– Джонни так говорит? Почему?

– Он приводит примеры. Его друг Ник обожает футбол, подруга Ника Ширли хочет завести семью и ходить по магазинам, рассматривая мебель. Ширли хочет изменить Ника, заставить его бросить футбол. Ник хочет изменить Ширли, чтобы она ходила на матчи и смотрела, как он играет в футбол. И они все время ругаются друг с другом…

– То есть Ширли следует самой пойти и купить всю мебель, пока ее возлюбленный Ник играет в футбол. Джонни так предлагает сделать?

– Что-то вроде того. Тогда они не будут ругаться.

– Боже, он куда эгоистичнее, чем я думала! – воскликнула Эшлинг. – Прости, прости, вырвалось ненароком. Я не это имела в виду.

На глазах Элизабет выступили слезы.

– Он не эгоист. Он не поехал со мной к миссис Норрис, потому что не знал и никогда не узнает. Он не препятствовал мне, потому что не понимал, зачем я туда еду. Ты ведь не думаешь, что он эгоист, поскольку голос свыше не объяснил ему, что происходит?

– Вечно я что-нибудь ляпну не к месту, – виновато ответила Эшлинг. – А все потому, что открываю рот, не подумав. И к тому же ничего не понимаю… Однако это не мешает мне влезать в чужие дела. Когда я вспоминаю все те годы, которые ты прожила с нами и никогда не влезала никуда и никого не обижала… ты всегда всех мирила и никогда не становилась причиной ссор… я чувствую себя очень глупо. Как полная дура, заявилась к тебе и учу, как вести себя с отцом и что должен думать твой парень…

– Эх, если бы ты знала, как мне не хочется тебя отпускать! Не представляю, как я смогу тут жить без тебя. Так здорово, что мы можем болтать, делиться друг с другом, зная, что тебе не безразлична моя жизнь… Мне так этого не хватало, словно во мне образовалась огромная дыра…

– И мне тоже…

– Но ведь у тебя огромная семья! И тетушка Эйлин…

– Да, но с ними не поговоришь о том, о чем мы с тобой можем поговорить.

– Я знаю.

Они помолчали.

– От писем толку нет, верно? В них много не расскажешь. Я не могу представить себе Килгаррет по твоим письмам. Может быть, теперь будет проще, раз ты знаешь, как мне интересно знать все, даже мельчайшие подробности.

– Да, и теперь я знакома со всеми, кто играет важную роль в твоей жизни здесь. Возможно, ты будешь писать о них как есть, без «милый» или «превосходный».

– А ты прекрати всякие «за последние полгода ничего особенного не случилось»!

– Хорошо, обещаю, буду держать тебя в курсе каждого стона и пыхтения на заднем сиденье!

– Эшлинг, без тебя мне будет совсем одиноко.

– Вот еще глупости! У тебя же есть Джонни.

* * *

В последний вечер перед отъездом Эшлинг Джонни пригласил их обеих в кино, а потом угостил ужином в большой шумной забегаловке с мраморными столами, высокими потолками и восхитительным запахом уксуса и жареного кляра. Нет, он и слышать не желает о возмещении, ужин за его счет. Элизабет сияла, глядя на столь открытое проявление щедрости и великодушия по отношению к Эшлинг.

– В любом случае, – сказал Джонни, – это прощальный подарок.

– Ничего себе! Тогда я буду приезжать и уезжать, чтобы все время получать такие подарки!

– Ну, подарок не только для тебя, – беспечно отозвался Джонни. – Я тоже уезжаю. Поеду поездом на Средиземное море… так что у нас прощальный ужин на двоих.

– Куда ты поедешь?.. – Лицо Элизабет пошло красными и белыми пятнами, точно так же как в школе, когда она только начала учиться и монахиня задавала ей какой-нибудь непонятный вопрос.

– Мы только сегодня решили. Ник берет несколько недель отпуска. Он работает в салоне по продаже машин, и его начальник говорит, что дела идут вяло, поэтому можно взять пять недель на половинном окладе, а потом гарантированно получить работу обратно. Ник сразу ухватился за такое предложение.

– А ты?.. – На лице Элизабет застыло столь явное выражение ужаса, что Эшлинг шестым чувством поняла, что Джонни будет недоволен.

– И ты, Джонни, тоже не собираешься упустить такую возможность, верно? – торопливо вмешалась в разговор Эшлинг. – Прекрасная идея! А ты можешь взять отпуск?

– Да! – с энтузиазмом подтвердил Джонни. – Стефан все уговаривает меня отдохнуть, и, похоже, подвернулся подходящий случай. Ник покупает билеты.

– Когда вы уезжаете? – прошептала Элизабет.

– В субботу или в пятницу, если он достанет билеты в спальный вагон.

– С ума сойти! – Эшлинг чуть ли не кричала, пытаясь прикрыть обиженный вид и каменное молчание Элизабет. – Вы поедете на юг Франции? Или в Испанию? Или куда еще вы собрались?

– Во Францию. Оказывается, там есть деревенька, про которую говорил друг Ширли, где можно снять летний домик или палатку. А в такую погоду много еды не нужно. Ширли сказала, что будет сногсшибательно!

– Ширли едет с вами? – спросила Эшлинг, прежде чем Элизабет могла задать тот же вопрос обиженным тоном.

– Нет, честно говоря. Если между нами, то отчасти именно в ней причина для внезапного отъезда. Ширли уже запилила Ника, и он хочет глотнуть свежего воздуха. Слишком много семейной идиллии и слишком близкий звон свадебных колокольчиков.

– О, тогда он правильно делает, что сбегает, – сказала Эшлинг. – Именно поэтому я сама уехала из Ирландии. В таких делах лучше держать дистанцию. Слава богу, у нас нет подобных наклонностей!

Она покосилась на Элизабет в надежде, что та пришла в себя, и поразилась увиденному. С лица Элизабет исчезли пятна, и она широко улыбалась.

– Бедняжка Ширли! – воскликнула она. – Видимо, мне придется ее утешить, когда вы уедете. Постараюсь увлечь ее кем-нибудь другим.

– Я думаю, она нравится Нику, просто уж слишком прилипчива…

– Она довольно симпатичная девушка. Я уверена, что ей не составит труда найти себе другого парня. Возможно, мы с ней вместе пойдем на охоту, пока вы во Франции развлекаетесь.

– О нет, тебе нельзя завести другого! Ты должна остаться моей, слышишь?

– Хм… скорее всего, никуда я