Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - Владимир Виленович Шигин

Следует сказать, что Котляревский, ввиду крайней малочисленности своего отряда, приказал пленных не брать. «Едва доставало рук, – говорит очевидец, – чтобы исполнить это суровое, но необходимое приказание». В плен были взяты лишь три наших рядовых-дезертира, из них один был адъютантом в персидской службе, а другой – «поручиком». Истребление персов было массовым: «Число людей в отряде едва было достаточно, дабы успевать колоть». По мнению Котляревского, в этой ночной резне спастись не более трети десятитысячного корпуса. Около пятисот персов успели прорваться вверх по левому берегу Аракса, мимо Мигри, к Ордубаду, но и тех преследовали казаки, под началом есаула Дударева, который с «отличной храбростью рубил их».

Смятение и ужас, царивший на левом берегу Аракса, передались и на противоположную сторону. Слыша доносившие из темноты истошные крики убиваемых, находившиеся на правой стороне реки персы побросали все пушки, фальконеты, лагерь и в панике без единого выстрела бежали в горы. Все захваченное неприятельское оружие Котляревский приказал потопить в Араксе.

К утру весь берег был покрыт трупами персов. Сколько их было переколото штыками, никто никогда не скажет, историки считают, что более тысячи. И это не считая сотен и сотен утонувших! Наши потери в ночном бою на берегу Аракса составили всего четыре убитых и девять раненых.

За Мигри Котляревский был осыпан наградами, получив орден Святого Георгия 4‑й степени, золотую саблю «За храбрость», а также должность шефа Грузинского гренадерского полка, с правом производства в генерал-майоры. Учитывая патологическую скупость наместника Тормасова к наградам для подчиненных, случай с Котляревским является из ряда вон выдающимся, даже для такого скупердяя, как Тормасов. Что ж, наместник оценил по достоинству подвиг, совершенный в далекой Мигри. Когда Котляревского впоследствии спрашивали, как ему удалось одержать столь необыкновенную победу над персами, он отшучивался:

– Господа! Все очень просто, я обдумываю дела холодно, а действую горячо!

Главный помощник Котляревского – майор Дьячков получил орден Святого Владимира 4‑й степени с бантом, остальные офицеры отряда – ордена Святой Анны 3‑й степени. Два десятка егерей прицепили к своим мундирам солдатские Георгии.

Разгром Ахмет-хана на берегах Аракса имел огромное влияние на все последующие действия персов в той войне. Прежде всего, потрясенный неожиданным разгромом, Аббас-Мирза отказался от дальнейших активных действий в Карабахе, выведя оттуда войска. Некоторое время в Карабахе оставались разве что отдельные шайки мародеров, впрочем, нещадно преследуемые и истребляемые местными жителями.

* * *

Опасаясь, что после победы Котляревского русские на крыльях удачи перейдут Аракс и углубятся в глубь Персии, Аббас-Мирза лихорадочно укреплял Тавриз и Нахичивань.

К эрзерумскому сераскиру он отправил нарочного, убеждая его в письме поспешить с вторжением в Грузию.

Сераскир письмо прочитал и, вздохнув, засунул подальше под ковры. Он уже знал о победе Котляревского и вторгаться в Грузию, обороняемую несколькими русскими полками, явно не хотел. Конечно, договоренность о вторжении между ним и принцем была, но, как говорится, своя голова дороже.

В своих предположениях сераскир был прав, именно в это время Тормасов стал с главным корпусом впереди Тифлиса у Соганлуга.

«Ахалцихский паша, – доносил наместник в Петербург, – не предпринимает ничего против Грузии, ожидая военных действий от персиян, а те такими же глазами смотрят на ахалцихского пашу, и дожидают, чтобы я, занявшись ахалцихскими войсками, не мог усилить тех отрядов, которые против них поставлены. Я держу себя в совершенной готовности на все, ожидая со дня на день, что обстоятельства заставят меня в которую-нибудь сторону делать движение».

Тем временем Аббас-Мирза, придя в себя после разгрома на Араксе (надо отдать ему должное!), предприимчивости не утратил. Получив по зубам под Мигри, теперь он собирал свои войска у Апарана, чтобы еще раз попытать счастья – на сей раз вторгнуться в Памбаки и Шурагель, обороняемые генерал-майором Портнягиным.

– Аллах уже несколько раз наказывал нас за всяческие прегрешения, – говорил он своему министру Б… – И я верю, что он, наконец, сменит к своим верным детям гнев на милость и ниспошлет нам победу над неверными!

Министр вздыхал, перебирая четки.

– Аллах, может, и хотел бы ниспослать нам победу, но русские, как мне кажется, этому воспротивятся!

Но и наши не спали. Чтобы предупредить действия персов, Тормасов приказал Портнягину атаковать отряд противника, стоявший на равнине у селения Апаран в 55 верстах северо-западнее Эривани, собрав для этого все возможные силы.

Но опытный Портнягин исполнить приказ наместника не торопился. Во-первых, до персов было слишком далеко, кроме того, забрав все войска для похода, он разом ослаблял все другие посты: Караклисский, Артикский, Бекантский и Гумринский. Пройдя налегке ущельями и атаковав любой из них, персы могли не только легко уничтожить сам пост, но и перерезать все местные горные дороги, воспрепятствовав тем самым восстановлению границы.

Получив от Портнягина заявление о его затруднениях, Тормасов скрепя сердце с его доводами согласился.

Теперь он сам решил выступить в поход. Оставив Тифлис 11 августа, он с собранными наспех войсками перешел к реке Цопи.

Там он получил известие, что Али-шахзаде с десятитысячным корпусом стоит лагерем на Карниаре в 70 верстах от Портнягина. Другая весть была не менее тревожной – шах Фетхи, вняв убеждениям ахалцихского владетеля Шерифа-паши, отправил к Баязетскому и Карсскому пашалыку еще один корпус в семь тысяч человек под начальством эриванского сердара Хусейн-Кули-хана.

При этом уже в пути деятельный Хусейн-Кули присоединил к себе войска магизбердского владельца Кара-бека, и теперь численность его корпуса превышала десять тысяч человек.

Глядя на карту, было нетрудно догадаться, что Хусейн намерен, двигаясь в Ахалцих, вторгнуться и в Шурагель. Этого допустить было никак нельзя, поэтому Тормасов оставил центральную позицию у Цопи и поспешно перешел к Цалке, а генерал Портнягин, с четырьмя ротами Саратовского мушкетерского полка, эскадроном драгун и казачьей сотней, занял позицию между Артиком и Гумрами.

Теперь ответный ход был за противником. Узнав о движении русских, Хусейн-Кули-хан отказался от вторжения в Шурагельскую провинцию. Пройдя вдали наших границ по владениям Карсского пашалыка, он решил прорваться через Ахалцих в Имеретию и произвести там погром.

В ответ Портнягин 14 августа двинулся на Гумры, а стоявшему в Артике с отрядом полковнику Уракову приказал занять лагерь близ селения Касмалы, в четырех верстах от Артика, для прикрытия Памбакской провинции.

Тормасов, получив очередное донесение, только затылок чесал:

– У нас не оборона, а тришкин кафтан, то в одном месте рвется, то в другом, а на все дыры одна заплата, вот и латаем ее, то так, то этак!

* * *

Итак, генерал-майор Портнягин вступил в Гумры. Но передохнуть там не