Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени - Дмитрий Михайлович Абрамов

участие в военных бунтах наравне с городовыми казаками, пушкарями, пищальниками, воротниками и прочими. Но как только конкретные представители боярско-княжеской военно-служилой элиты переходили на сторону законного наследника престола и признавали его, восставшие безропотно поступали под их начало.

Лозунги восставших, связанные с признанием законного царевича, ярко отражали проблему династического кризиса и напрямую связанную с ней тему преемственности верховной власти в России. Этот феномен напрямую связан с духовными основами великорусского общества той эпохи и его представлениями о Божественном происхождении монархической власти и помазанике Божием. Феномен этот далеко не до конца исследован отечественной исторической наукой. И именно для России, как ни для какой другой страны христианского мира означенная проблема стояла острее всего. Ни христианская Римская империя (III–IV вв. н. э.), ни её преемница – Ромейская империя (Византия IV–XV вв.), являвшиеся для растущей Российской державы объектами политического подражания и явными духовными ориентирами, эта проблема никогда не стояла и не решалась столь остро.

Отметим также, что, несмотря на меньшую численность своих сил, главный герой тех событий – Расстрига всё же навязывал противнику условия игры. Можно сослаться на то, что в его стане были хорошие военачальники из среды польско-литовской шляхты и казачьей старшины. Но ведь и среди царских воевод было немало опытных и талантливых представителей военно-служилой знати. Но, во-первых, успехи Расстриги, ведущего сражения с превосходящими, порой троекратно, силами противника, скорее можно объяснить тем, что его почти повсеместно поддерживало население Юга России. Во-вторых, тем, что на его стороне, в подавляющем большинстве, дрались добровольцы – «охочие люди», в то время, как в составе царских войск целые полки и соединения состояли из людей, призванных на войну в силу обстоятельств. В массе своей это были тысячи дворян и детей боярских с их боевыми холопами из южных и юго-восточных уездов России не всегда доверявшие своим военачальникам, их призывам, не до конца осмысливающие цели начавшейся войны. Правда, лучшей, боеспособной и надёжной частью царских войск были стрельцы, потому против них, зачастую, и были направлены действия восставших. Ну, а в-третьих, нельзя отрицать и того, что неплохо образованный, сведущий в истории военного искусства и храбрый молодой человек, коим являлся Иваницкий, сумел проявить свои дарования на полях сражений.

* * *

Войско Мстиславского подошло к Новгороду-Северскому 18 декабря и простояло в полном бездействии три дня. Очередная схватка между царскими войсками и восставшими произошла 21 декабря в урочище Узруй недалеко от города. В тот день польские гусары ринулись в соступ первыми и опрокинули правое крыло московского войска во главе с бездарным воеводой Дмитрием Шуйским. По словам французского наёмника Жака Маржерета, участвовавшего в той схватке на стороне царских войск, напуск тяжёлой кавалерии возглавлял лично Расстрига[74]. Дворяне и дети боярские, не выдержав удара, побежали и смешались со стрельцами одного из полков, стоявших «в челе»[75]. Один из гусарских отрядов, следуя за отступавшими, повернул вправо и неожиданно оказался в расположении ставки князя Мстиславского. В той сшибке гусары сбили князя с коня и нанесли ему несколько ударов по голове, однако князь был спасён подоспевшими стрельцами во главе с Михаилом Шеиным. Гусарская кавалерия повернула вспять. Но тут её значительная часть – до ста человек вместе с капитаном Домарацким была перебита огнём стрельцов или ранена и попала в плен.

Но в итоге этого отважного и отчаянного соступа управление войсками было нарушено и царские полки поспешно отошли к своему обозу, расположенному у леса. От окончательного разгрома войска князя Мстиславского спасла несогласованность действий казачьей старшины и польских военачальников, не поддержавших приступ главных сил. Конный напуск запорожцев и латной польско-литовской кавалерии вновь был остановлен слаженной и точной стрельбой одного из стрелецких полков. Потеряв под этим огнём до двухсот сабель, запорожцы и шляхетская латная кавалерия были вынуждены прекратить преследование отступающих московских войск. Это помогло царским воеводам избежать крупных потерь. Но в том сражении погибло до четырёх тысяч служилых людей и боевых холопов царских войск. В войсках Расстриги потери были в три – четыре раза меньше.

Однако царское войско быстро оправилось от неудачи и отступило к Стародубу. Там, за счёт подкреплений, воеводы смогли увеличить численность войск до 50 тысяч человек.

После сражения под Новгородом-Северским в войске Иваницкого многие шляхтичи, стали высказывать недовольство задержкой жалования. 1 января польское «рыцарство» подняло мятеж и бросилось грабить обозы. Русские православные литвины в грабеже не участвовали. Ляхи же хватали всё, что попадалось под руку: продовольствие, снаряжение, различный скарб и пр. Мнишек попытался остановить грабёж, но следующей ночью он развернулся с новой силой. Поляки решили покинуть Иваницкого. Тот же вместе с Отрепьевым ездил по ротам и терпеливо уговаривал «рыцарство» остаться. В ответ слышались пьяные голоса, оскорбления на польском и отказы. Один пьяный лях, выругавшись матерно, добавил наполовину по-русски:

– Пся крев! Шоб сидети тебе на колу!

Отрепьев успел увидеть, как вспыхнули глаза Иваницкого, а по лицу его прошла волна негодования. Однако Расстрига смолчал в ответ. Но, видно, терпению молодого человека пришёл конец. Он неторопливо оставил седло, подошёл к наглецу и со всего размаха дал тому в зубы кулаком. Лях отшатнулся, но затем остервенело сцепился с Расстригой. Отрепьев мгновенно кинулся разнимать дерущихся. За ним последовали другие ляхи и литвины. Иваницкого оттащили от задыхающегося обидчика, ибо тот уже почти придушил ляха. С Расстриги содрали шубу и выплеснули на него ведро ледяной воды. Отрепьев отвел его в сторону, стал уговаривать и успокаивать. На том свара прекратилась.

Но 4 января Юрий Мнишек покинул лагерь Иваницкого с большей частью поляков. Он заявил, что едет на сейм в Краков. Тем не менее, около полутора тысяч польских гусар и конных литовских латников осталась с Расстригой. Своим гетманом они выбрали полковника Адама Дворжицкого. Но зато с Сечи на помощь Расстриге пришёл отряд казаков числом в 2 тысячи сабель. Отступив от Новгород-Северского, Расстрига повёл свои войска в Севск. По своему составу практически это было уже русское повстанческое войско.

Война внутри России разгоралась всё сильнее, всё ожесточённее. Она явилась в Россию в своём ужасном, казалось, знакомом, повседневном обличье – в пожарах, увечьях, ранах, ожогах, болезнях, смертях. Но необычность этой войны заключалась в том, что теперь русские дрались против русских. Таких войн в Русской земле не было уже более 150 лет – с 6960-х годов от Сотворения мира (с 1450-х годов по Р. Х. – со времени окончания феодальной войны). Русский народ совсем забыл о междоусобицах. В определениях и оценках многих современных отечественных учёных разворачивалась и набирала силу первая