Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

— Не они. Это был человек вашей традиции.

— Россы знают, что ты — христианин?

— Я этого не скрываю, — ответил Сергей. — Но не занимаюсь прозелитизмом. Полагаю сие преждевременным. К моему большому сожалению, свет истинной веры у меня на родине пока еще слаб. Даже вера казарских каганов пользуется большим уважением.

Тут Сергей приврал, потому что это было прекрасной возможностью перевести разговор с него самого на политику. И у него получилось.

— А как ты сам относишься к казарам? — спросил Имерий.

— Среди моих людей есть казары, — сказал Сергей. — Они очень хорошие воины. Превосходные стрелки. И еще я торгую с каганатом. Это выгодно. За наши товары казары платят серебром и оружием. Так что сейчас я к ним отношусь хорошо.

— Сейчас? — ухватился за слово логофет.

— Раньше мне пришлось с ними повоевать. Ты, господин, наверное, слышал о небольшой войне, что случилась в Таматархе. Мой брат и я захватили этот город, отбив его у казар. Там я и познакомился с патрикием, — легкий поклон в сторону Пиперата.

— Теперь этот город снова принадлежит хазарам, — заметил византийский премьер-министр.

— Херсонский фемный стратиг — достойный муж, — сказал Сергей. — Но он недооценил казар, отправив против них всего две кавалерийские тагмы и две тысячи пехоты. А еще ошибся в выборе военачальника. Тот комит, возможно, был неплохим солдатом, но неуважительно говорить с казарским наместником провинции-булхаци с его стороны было очень неразумно. Что было потом, тебе, господин, известно.

— А ты хорошо осведомлен, юноша, — отметил логофет. — Знаешь больше меня.

— Только о том, что видел сам, — поскромничал Сергей. И тут же продемонстрировал, что тоже кое-что знает: — Зато о твоих победах, господин, я знаю только из случайных уст, а ведь для империи они значат куда больше, чем маленький городок на краю Понта Эвксинского.

— Не такой уж маленький, — заметил Имерий.

— Я имел в виду: для империи, — пояснил Сергей. — Мощь второго Рима восхищает меня. Быть хоть в малом причастным к ее свершениям — это удивительно.

Пиперат одобрительно хмыкнул и вставил от себя:

— Свидетельствую, что наш друг Сергий всемерно заботился о том, чтобы граждане империи в Самкерце не пострадали.

— Так и есть, — подтвердил Сергей. — Признаюсь, это было непросто. Особенно уберечь город от штурма и падения, ведь именно после этого приходит время беззакония. Но я обещал это моему другу, — Сергей повернулся к патрикию и слегка поклонился. — И выполнил обещанное, как сумел. Жизни граждан Византии не пострадали.

— Только их кубышки, — проворчал логофет.

— Ты осведомлен, господин, — Сергей поклонился, пряча улыбку. — И понимаешь: иногда небольшое кровопускание помогает улучшить здоровье. И кошелей это тоже касается.

— Чего ты хочешь? — совсем другим тоном, жестко, спросил логофет.

— О том, чего хочу я, господин, мы поговорим позже. Важно, чего хочет катархонт русов Олег.

Пиперат кашлянул предупреждающе. Ему показалось, что Сергей перегибает палку. И он был бы прав… если бы Сергей говорил от своего имени. Но сейчас он из занятного юноши превратился в полномочного посла Руси.

— И чего же хочет архонт Олег?

— Мира.

Пауза. Логофет поглаживал бороду, изучал перстни на руках, хмурился…

Сергей же разглядывал приемный зал.

Во вкусе его оформителям не откажешь: богато и стильно. При этом — функционально. В том смысле, что вошедший сюда должен четко понимать, кто главный. Потому ни скамей, ни стульев. Кресло на возвышении и пустое пространство перед ним. Выше, на сводчатом потолке, — фреска. Святой Михаил, судя по атрибутам. Глядит сурово: «Зря ты сюда пришел, червь. Тебе здесь не рады».

Слева — высокие окна. Портьеры сдвинуты — министр любит, когда светло?

Справа — парчовый занавес. Надо полагать, запасной выход. Перед ним — раскрашенные статуи каких-то святых. И застывшие статуями гвардейцы. Суровые северные головорезы… Как-то многовато у логофета охраны. Всерьез полагает, что Пиперат с Сергеем захотят его прикончить?

— Мира, значит, хочет твой архонт? Интересный способ проявить миролюбие: разграбить и сжечь предместья Константинополя, перекрыть дороги. Вытравить поля, жечь сады и виноградники…

— Тот, кто желает мира, должен готовиться к войне, — пожал плечами Сергей и повторил по латыни: — Si vis pacem, para bellum. Мы готовы и показали это наглядно.

— Ты читал Вегеция? — спросил логофет.

— Читал, — подтвердил Сергей. — Мудрость прошлого не должна быть утрачена, даже если новые времена ее отвергают.

— А что скажешь по поводу того, что война — естественное состояние варваров?

— Скажу, что так и есть, — Сергей улыбнулся. — И варваров, и людей цивилизованных. История мира — это история войн. История грозных воителей и славных деяний.

— И великих бедствий, — возразил логофет.

— И это тоже. Но кого волнуют страдания проигравших? — Сергей вновь пожал плечами. — Историю пишут победители.

Занавес справа слегка качнулся. Ветер?

— Верные слова, — кивнул византийский премьер-министр. — Но твой архонт не победит. — И, с пафосом: — Никому не победить град Константинов!

— Что не мешает империи иметь множество врагов! — подхватил Сергей. — Которых приходится побеждать! Мой архонт показал, что умеет воевать — и только. Но он может стать другом империи и готов защищать интересы ее, но… — Сергей замолчал.

— … Но не бесплатно! — подхватил логофет. — Насколько дорого обойдется ваша дружба?

— Дом логофет, ты умеешь видеть главное! — фальшиво восхитился Сергей. — Верные друзья дорогого стоят, а настоящая дружба и вовсе бесценна!

— Твой архонт и без дружбы обходится недешево, — проворчал логофет. — Десятки литр[1] золота, если не сотни.

— И это весьма прискорбно, — вздохнул Сергей. — Ты прав, господин. Большая часть наших воинов — варвары. Варвары же расточительны. Чтобы добыть фоллис[2], разрушат на солид. Но клятвам своим они верны, а рачительный хозяин не станет экономить на зерне для боевого коня, ведь от того, насколько тот предан и быстр, зависит его жизнь.

— Ты намекаешь, что твои варвары, если им заплатить, готовы не только перестать грабить, но и также сражаться за нас… за василевса, — поправился он, бросив взгляд на этериотов у портьеры, — сражаться как наемники?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Сергей. — Мы, россы, любим битвы. И любим золото. И византийские товары мы тоже