Дассария - Абай Тынибеков

Противник упорно навязывал сакам свою тактику. Те, не имея другого выхода, принимали её, но уже без должного и столь необходимого воодушевления, просто исполняя долг. Заранее намеченный план их действий рушился прямо на глазах. Атаковать всеми силами они не могли. Причиной тому были лесные дебри, кишащие вражескими войсками.

* * *

Шаньюй Мотун был доволен началом боевых действий. Всё получалось так, как он задумал. Он был уже уверен, что два дня, проведённые в непрерывных боях, сильно взбудоражили врага и настроили его на более решительные действия, заставив сменить выжидательную тактику на атакующую. То, что противник попытается заманить часть его войск в западню, он предусмотрел заранее и своевременно предупредил об этом полководцев. Всё острее испытывая нужду в пастбищах, он немедленно приступил к подготовке и осуществлению второго этапа войны, повелев Куту сянь-вану с войсками обойти с востока все армии противника и встать там заслоном, не пропуская ни одного его воина. С наступлением ночи по его приказу двадцать сотен воинов вместе со своими лошадьми, крепко перевязав им морды во избежание лишних звуков, погрузились на плоты и стали бесшумно сплавляться вниз по течению реки.

По замыслу правителя, эти войска, миновав тот речной участок, где ими на побережьях непременно будут замечены вражеские костры, должны были пройти чуть дальше и высадиться им в тыл, причём каждый первый плот приставал к правому берегу, а каждый второй – к левому. Наутро следующего дня, когда крупные силы хуннов возобновили сражение, именно эти два десятисотенных отряда, разделённые водой, неожиданно для противника, выждав некоторое время, наносили удар ему в спину, но не ввязывались в ближний бой и как можно дольше и скрытно беспокоили его. Их главной задачей была паника, которую следовало посеять в рядах врага, вместе с тем по возможности они должны были вынудить его обрушиться на лагерь хуннов и оттянуть на себя часть его людей.

* * *

Ещё не забрезжил рассвет, Сахрибий и Шангал, упреждая противника и впредь не желая больше терпеть зависимость от его действий и идти у него на поводу, двинули на равнины почти по половине своих армий с требованием уничтожить всех, кто появится из леса, не давая им возможности выскочить из него и развернуться на просторе. Конницы саков под покровом ночи бесшумно приблизились к лесным окраинам на расстояние двух полётов стрелы и замерли в ожидании. На восходе небо у горизонта слегка подёрнулось мутным заревом, но в дебрях перед ними царила темень, ничем не напоминая о присутствии в них огромного количества людей.

Враг появился стремительно. Он не обнаружил себя до самого последнего момента. Направленные к лесу пешие лазутчики не успели дойти. Внезапно ожили заросли. Осыпав из них несметным числом стрел, противник вылетел навстречу сакам не сплошными рядами, как того ожидали они, а многочисленными клиньями-потоками, с ходу преодолев разделявший их промежуток открытой местности и врезавшись в его переднюю линию. В отличие от предыдущих дней враг атаковал огромными силами. Его отряды всё прибывали и прибывали, наполняя собой весь свободный участок равнины.

Впервые завязался ближний бой. Столкнувшись наконец лицом к лицу с ненавистным и скользким, как лёд, противником, озлобленные сакские воины теперь уже сражались во всю мощь, вымещая на нём всю накопившуюся ненависть. Небосвод стал плавно освобождаться от ночной смоли, наполняя землю тусклым светом, достаточным для обоюдного обозрения противниками. Саки были сильно удивлены внешним обликом вражеских воинов, доселе не виданных ими. Низкорослые, очень широкие в плечах, облачённые в длинные доспехи, пластинчатые панцири со стоячими бронированными воротниками, из-под которых, доставая до колен, виднелись длиннополые кольчуги, да к тому же на своих толстоногих небольших гривастых лошадях, они все как на подбор напоминали вырубленные из камня цельные изваяния. Необычные пластинчатые шлемы с кожаными бармицами, увенчанные на самых макушках шпилями и фигурами фантастических зверей, придавали их головам невероятные по величине громоздкие размеры. Их оружие было совершенно другим. Имея мечи с искривлёнными узкими полотнами, а копья с бубенчиками и флажками на древках, к тому же обладая огромными луками с костяными и роговыми накладками, значительно превышающими сакские, они выглядели отнюдь не людьми, а какими-то чудовищными созданиями. Ещё более странными были их лица. Скуластые, узкоглазые и безбородые, они напоминали больше юнцов, нежели зрелых мужчин. Людей, обладающих таким вооружением и таким внешним видом, даже бывалые сакские воины ещё никогда не встречали на своём пути. При первом близком столкновении с ними саки сразу ощутили их силу и общую ударную мощь, но уже через какое-то время, как им показалось, уловили и слабые их стороны. Вражеский воин почему-то избегал длительной рубки. Вступив в единоборство, он не выдерживал долгого натиска сакского воина, стараясь как можно быстрее отбиться от него, а не сразить его, и в этом ему очень помогал кривой меч, при помощи которого он с лёгкостью гасил удары тяжёлого прямого сакского акинака.

Несмотря на численное превосходство и территориальное преобладание, армии Сахрибия и Шангала не сумели опрокинуть врага и накрепко завязли в битве, чем и вынудили их обоих ввести в сражение все оставленные войска, рассчитывая на вражеских плечах ворваться в лагерь противника. Совершенно неожиданно для них полководцы недоуменно сообщили, что им в тылы ударили чьи-то отряды. Известие было ошеломляющим. Развернув несколько тысяч, саки ринулись обратно, туда, где появился противник, но, как ни старались, а никого там не обнаружили. Всюду лежали сражённые вражескими стрелами тела их сородичей. Не понимая, куда исчезли напавшие, озираясь по сторонам и уже не веря, что те побывали в этих местах на самом деле, но видя убитых людей, они вдруг ощутили явную оторопь, воспринимая всё случившееся как некое странное проявление неведомых им сил. В их души постепенно стал закрадываться страх.

* * *

Шаньюй Мотун находился в своей ставке. Накинув на плечи плащ, он спокойно восседал у костра, что пылал в нескольких шагах от его юрты. К нему часто, с точно определённой периодичностью подлетали гонцы от полководцев с обоих берегов. С двух сторожевых вышек, сооружённых на самых крепких и высоких деревьях, откуда просматривались обе равнины до дальних окраин, его люди внимательно следили за ходом сражений и незамедлительно докладывали ему обо всём, что там творилось.

Приближался полдень. В битву были введены почти все его войска. Оставалось ждать наступления угодного для него момента, с которым он связывал все свои надежды на победу в этой войне. Он уже знал, что его людям удалось незаметно для дозоров противника спуститься на плотах вниз по реке и вовремя