От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

– Если мы решим присоединить Афганистан – это нам обойдется слишком дорого, ибо годовой доход Кабула мал. Зато мы будем иметь бесконечные хлопоты по подавлению беспорядков и прольем реки английской крови!

– Что же вы предлагаете? – спрашивали его члены правительства.

– Я предлагаю обратиться к идее протектората и оставить туземному правителю столько свободы действий, сколько допускает зависимость Афганистана от Англии.

– Осталось только найти нужного нам правителя! – качали головой министры.

Вскоре английское правительство предпринимало и первые практические шаги по расчленению Афганистана. В начале 1879 года английский посол в Тегеране Томсон настойчиво предлагал персам прибрать к рукам Гератский оазис.

Между тем финансовый кризис в Индии требовал немедленного прекращения войны в Афганистане, но англичанам так и не удалось найти того, кому можно передать власть в стране. В Кандагаре власть губернатора Шер Али была шаткой, а в Герате и Кабуле не было и такого правителя.

При этом русские войска по-прежнему грозно стояли вблизи северных отрогов Гиндукуша у Амударьи, а Персия демонстративно отказалась (опять же по наущению русских!) забрать гератскую провинцию.

Что касается афганских вождей, то они были не прочь подчиниться законному Якуб-хану, но лорд Литтон на это категорически не соглашался.

– Эти хитрые пройдохи специально хотят заполучить безвольного труса Якуба, чтобы, прикрывшись им, делать все, что заблагорассудится! – говорил он, когда ему напоминали о ссыльном эмире.

Именно в это время Россия сделал неожиданный ход, который застал англичан врасплох. Внезапно для всех в афганскую провинцию Гор прибыл сардар Абдуррахман – племянник и соперник покойного эмира Шир Али. Сбежав в свое время от мести дяди-эмира, Абдуррахман нашел приют у генерал-губернатора Туркестана Кауфмана. Тот разрешил Абдуррахману поселиться в Самарканде. Там опальный сардар неплохо проводил время за счет русской казны.

На протяжении десятилетнего изгнания находившийся в Самарканде Абдуррахман-хан не раз порывался вернуться на родину. Но Петербург не желал лишних осложнений в отношениях с Афганистаном и, пока правил Шер Али-хан, не отпускал его соперника. Но теперь, после захвата англичанами Кабула и высылки Якуб-хана, ситуация изменилась.

Когда Кауфман получил весть о свержении англичанами Якуб-хана, Абдуррахман-хан был срочно вызван в резиденцию генерал-губернатора. Там Кауфман тактично напомнил Абдуррахману о его династических правах. Долго уговаривать ссыльного хана не пришлось. Он сразу же попросил денег, оружие и офицеров-инструкторов. Кауфман был не прочь дать ему все это, но опасался отрицательной реакции Горчакова. Более того, в целях конспирации операции «Претендент» ни один русский офицер и дипломат не должен был появиться в Афганистане. Свите Абдуррахман-хана передали лишь 25 винтовок Бердана. Тогда же из канцелярии генерал-губернатора Туркестана в Ливадию, где в это время находился царь с семьей, была отправлена телеграмма с запросом об отпуске 25 тысяч рублей для претендента. Через пять дней Кауфман запросил еще 12 тысяч для ближайших родственников Абдуррахман-хана – двоюродных братьев Мухаммеда Исхак-хана и Мухаммеда Сарвар-хана. Александр II дал согласие, и деньги были незамедлительно высланы.

После этого Кауфман дал понять Абдуррахман-хану, что закроет глаза на его «бегство». Такая форма отъезда также была вызвана нежеланием вызвать претензии Лондона.

Абдуррахман все понял правильно:

– Я никогда не забуду вашего гостеприимства! Завтра я вас покидаю!

– В добрый путь! – напутствовал Кауфман опального сардара.

Что ж, генерал-губернатор Туркестана умело вбросил в Большую Игру припрятанного до поры до времени джокера. Теперь оставалось только ждать результатов. И результаты не обманули…

* * *

В декабре 1879 года Абдуррахман «бежал» из Самарканда и в январе 1880 года обходными путями через Бухарский эмират с тремя сотнями всадников переправился через бурную реку Пяндж. Внуку Дост Мохаммад-хана удалось сравнительно быстро овладеть положением на севере Афганистана. Хитрый и расчетливый, он поселился в городке Рустаке, возобновляя старые связи и рассылая антианглийские воззвания с призывами к священной войне. Так жителям Файзабада он написал: «Бек Хасан, начальники и подданные Файзабада! Извещаю вас, что я прибыл в страну, чтобы освободить ее из рук инглизи. Если мне удастся сделать это мирным путем, хорошо. Если нет, нам придется сражаться. Все вы правоверные, и вам нельзя допускать, чтобы страна оказалась под властью инглизи».

Местные вожди встретили Абдуррахмана с восторгом, признавая его своим повелителем. Завоевывая авторитет, Абдуррахман, однако, не предпринимал реальных усилий, чтобы начать решительную борьбу с англичанами, давая понять, что еще можно договориться. Англичане намек быстро поняли.

Встревоженный генерал Стюарт передал новости о появлении новой политической фигуры лорду Литтону в Калькутту, и тот сразу ухватился за этот шанс, несмотря на сомнения членов индийского правительства, не без оснований видевших в Абдуррахмане русского ставленника. На это Литтон раздраженно отвечал:

– Разумеется, русские не зря именно сейчас подбросили этого Абдуррахмана. Но другого легитимного претендента на трон эмира у нас нет, а нашим генералам никто в Афганистане подчинять не будет. Ну а что касается русофильских взглядов Абдуррахмана, то рядом с ним мы поставим наших генералов, которые будут бить его по рукам, если он попробует куда-то дернуться! К тому же нет такого эмира, которого нельзя было бы купить за золото!

Литтон поручил своему секретарю Лепелю Гриффину немедленно отправиться в Афганистан и вступить в переговоры с Абдуррахманом. Гриффин прибыл в Кабул, откуда отправил гонца в Кундуз к Абдуррахману с кратким письменным вопросом о причинах его возвращения и устным сообщением о намерениях английского правительства в его отношении. Вскоре посыльный вернулся с письмом от Абдуррахмана, которое лорд Литтон позже назвал как «очень дружественное и очень умное».

Вернувшийся в Кабул гонец сообщил, что у Абдуррахмана уже имеется отряд в три тысячи человек и 12 орудий и что (самое главное!) русских агентов при нем не замечено. В тот же день Гриффин собрал на совет афганских сардаров, которые согласились с тем, что им следует признать Абдуррахмана эмиром.

Надо сказать, что хитрый Абдуррахман-хан не торопился в объятия англичан, не желая дискредитировать себя в глазах народа общением с ненавистными всем «инглизи». Вскоре влияние Абдуррахмана стало сказываться. В Кабуле на генерала Робертса было совершено покушение, вблизи столицы стали собираться афганские отряды, на дорогах между Кабулом и Джелалабадом участились нападения на обозы. При этом чувствовалась некая общая координация. Было очевидно, что это дело рук Абдуррахман-хана.

В апреле Гриффина уполномочили передать Адбуррахману, что английское правительство намерено передать ему Северный Афганистан и вывести свои войска в Индию не позже октября 1880 года.

Однако именно в тот день, когда Абдуррахману предали заверения премьер-министра Дизраэли, в Англии завершились парламентские выборы, в результате которых партия консерваторов потерпела сокрушительное поражение (во многом именно из-за непопулярности афганской войны). К власти пришли либералы,