Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина

"Раз купец шутит, значит, убытков не страшится, но вряд ли по легкомыслию", — думал Влад, разглядывая грека. Дела у того, наверное, шли хорошо, ведь не на последние деньги он нарядился. Башмаки и кафтан выглядели дорого, а пряжка, соединявшая края плаща — по греческому обычаю не под горлом, а на правом плече — поблёскивала двумя драгоценными камушками.

Купеческая одежда говорила Владу больше, чем слова, ведь слов он почти не разбирал. Пусть во время плена в Турции пришлось четыре года подряд ходить в греческий православный храм, но сносно выучить греческий язык так и не случилось. К счастью, купец также говорил по-турецки, а Владу как раз требовалось вспомнить турецкую речь, ведь предстояло беседовать с турецкими придворными чиновниками и, если повезёт, с самим султаном.

Влад не скрывал, что является человеком высокородным, и что много путешествует, поэтому купец, уже по-турецки, расспрашивал его о том, что делается в Сучаве и в Трансильвании — прежде всего, не близится ли война, потому что война всегда отражается на ценах.

"Хотелось бы мне ответить, что война скоро начнётся", — думал Влад, ведь он собирался попросить у нового султана войско, но в то же время знал, что Турция заключила с Венгрией трёхлетнее перемирие, да и многие другие государства получили от турков уверение в мирных намерениях.

"Перемирие не вечно", — думал Влад и втайне надеялся, что Янош Гуньяди совершит ту же глупость, которую уже совершил когда-то давно. Помнится, Янош после одного удачного похода в турецкие земли заключил со старым султаном Муратом перемирие на десять лет, но вскоре сам же нарушил договор, и это обернулось ужасным поражением христиан под Варной. Туркам досталась огромная добыча, а сам Янош едва спасся.

Варна — турецкий порт на берегу Чёрного моря. Древняя крепость возле гавани чем-то походила на крепость Албэ — такие же мощные приземистые башни из светлого камня. Лишь волны возле берега плескались другие — посильнее. Галера еле успела зайти в порт до начала нового шторма.

Когда-то Влад посещал Варну вместе со своим младшим братом. Владу тогда было пятнадцать лет, а Раду — семь, и братья жили в Турции как заложники. Оба оказались в Варне вместе с турецкой армией, чтобы их отец помнил о своих обязательствах перед турками и во время битвы под Варной не вздумал помогать крестоносцам, хоть и примкнул к христианской армии.

Теперь Влад, уже взрослый, сойдя с корабля и далее продолжая путь по суше, снова проезжал то поле, где состоялось памятное сражение. Нае поначалу не понял, почему господин вдруг остановил коня посреди дороги и почему так внимательно оглядывал пустынную местность среди невысоких гор.

Именно здесь Влад последний раз видел своего отца живым. После битвы родитель явился в султанский шатёр якобы для того, чтобы поздравить Мурата с победой, а на самом деле хотел увидеть Влада. С маленьким Раду отец видеться не стал, сказав: "Он станет плакать и проситься домой, а я не смогу его забрать".

Влад в который раз почувствовал себя на отцовом месте: "Если мне удастся увидеть Раду, он наверняка захочет уехать со мной, а смогу ли я его забрать?" Сейчас младшему брату уже исполнилось четырнадцать, и старший забрал бы его, если б мог: "Позволят ли? Старый султан Мурат полагал, что в случае чего Раду может стать ещё одним претендентом на румынский престол, послушным турецкой воле. А что думает новый султан?" Влад не знал, но при случае собирался спросить.

Нового султана звали Мехмед — в честь пророка Мохаммеда, чьё имя турки произносили на свой лад, но Влад знал о новом турецком правителе не только это, ведь за четыре года турецкого плена несколько раз видел Мехмеда и помнил его двенадцатилетним мальчишкой.

Так вышло, что старшие братья Мехмеда умерли, и этот мальчик неожиданно сделался наследным принцем. Он совсем не был готов к такому повороту, плохо знал свои обязанности во время дворцовых церемоний, а если делал ошибку, и ему шёпотом на неё указывали, то начинал глупо улыбаться.

Пожалуй, Мехмед оказался единственным человеком во дворце, кто не боялся улыбаться в присутствии придирчивого и гневливого правителя. Старый Мурат имел слабость к вину, отчего был подвержен резким переменам настроения, и все придворные этого боялись, но не Мехмед. А чего бояться, когда ты — единственный наследник?

Возможно, Мехмед улыбался ещё и своему неопределённому положению. Остаётся только посмеиваться, когда отец под влиянием минутного порыва, особенно если измучен похмельем, говорит тебе:

— Бремя власти тяжело. Я желаю уйти на покой. Прими мою ношу.

Малолетний Мехмед, конечно, отказывался, но отец всё-таки взвалил на него бремя государственных дел. Это случилось незадолго до битвы под Варной. Мурат — ещё не зная, что Янош нарушил перемирие — решил воевать со своими врагами в Азии, а в столице оставил править сына.

Закончилось правление внезапно. Султанского сына никто не принял всерьёз, в том числе янычары, которые открыто возмущались, а тут как раз пришло известие, что Янош Гуньяди снова собирается в поход. Старый Мурат оказался вынужден вернуться к власти, однако государи других земель, желая отправить письмо турецкому правителю, ещё два года после этого не знали, кому же адресовать послание — Мурату или Мехмеду. Ошибки случались.

Затем Мурат официально забрал у сына титул султана, но снова отдал ненадолго, когда отправился в следующий поход против Гуньяди, окончившийся на Косовом поле. Влада, уже девятнадцатилетнего, старый султан тогда взял с собой, чтобы посадить на румынский трон.

День отъезда бывший заложник, конечно же, помнил хорошо. Помнил и Мехмеда, который, провожая отца, выглядел гораздо увереннее, чем в прошлый раз. Наследный турецкий принц смотрел на всех не с открытой глуповатой улыбкой, а с хитрецой. Ему ведь уже исполнилось шестнадцать, и начала заметно расти борода, которую обычно считают признаком появления ума.

Ещё через два года Мурат умер, Мехмед утвердился на троне окончательно, а Влад, даже не видя нового султана, понимал, что на троне уже не мальчишка, путающий порядок церемоний и глупо улыбающийся.

"Мне следует не опираться на прежние знания о Мехмеде, а взглянуть на всё новыми глазами", — размышлял Влад, проезжая по улицам Эдирне, которых не видел с тех самых пор, как отправился со старым султаном в поход.

* * *

Турецкая столица в отличие от турецкого правителя не изменилась. Оборонительные стены из белого камня всё так же окружали город. Голуби на площадях, гоняемые