Ральф Ротман - Жара

— Вот как? — буркнул он. — И что же там написано?

— Мексиканский фасолевый суп в горшочке! — крикнула женщина. — La Signora[18] все заново написала. Еще позавчера.

Эмиль застыл в оцепенении. Он посмотрел на ведра на столе, покачал головой, уставился на котел, из которого шел пар.

— La Signora случайно не стукнулась головой о шкаф? Мексиканский фасолевый суп с немецкими сосисками?! Можете поцеловать меня в одно место, вы, идиоты…

Гарри порубил топором кусок мороженого свиного жира и побросал его на сковороды. Бесшумно заскользив по горячему металлу, жир распался сначала на отдельные кусочки, постепенно терявшие свою форму, и через несколько минут полностью растопился, превратившись в три прозрачные лужи, в которых взрывались срывавшиеся с вытяжных колпаков капли воды. Бернд опрокинул в сковороду таз с горой сырых сосисок для жаренья и распределил их с помощью деревянных щипцов равномерно по всей площади, а Клапучек притащил из холодильной камеры несколько мешков овощных полуфабрикатов со специями и зеленью, производство фирмы «Leipziger Allerlei» [19], и высыпал их на остальные сковородки, куда турчанка тут же побросала кусочки сливочного масла, облизав потом себе пальцы.

— Хайди, коричневый соус!

Газ под котлами с супом выключили, но на слегка вздымающейся поверхности еще булькали пузырьки. Женщина сняла с полки бутылку с ручкой и выпустила в суп, приобретший уже желтоватый цвет, несколько длинных струек карамелизированного сахара. Жидкость сразу приобрела более интенсивный буро-коричневый цвет, а повар добавил еще измельченные в порошок стручки чилийского перца, немного паприки и сказал:

— Вот вам ваш мексиканский фасолевый суп в горшочке. Ешьте на здоровье и на первое и на второе. Перемешать. Разлить.

Крепышка подвезла тачку из нержавеющей стали под сливной кран, открыла его, и густой суп, хлюпая и чавкая, потек из крана. Она подала тачку к конвейеру, где Эмиль уже поджидал с половником в руках перед стопкой суповых алюминиевых тарелок. Он нажал на пусковую кнопку, составляя левой рукой тарелки одну за другой на грохочущую ленту конвейера и практически одновременно наполняя их супом одним шлепком правой руки. Это происходило так быстро, что крепышка едва успевала суетливо добавлять в каждую порцию по две копченых сосиски из ведра, отделяя их от выползавших оттуда длинных связок. Сосиски то и дело падали на пол, и иногда ей приходилось догонять уже уехавший суп, чтобы вложить туда полагающийся по прейскуранту ингредиент.

— Эй, Эмиль, черт тебя побери, уменьши скорость, я не поспеваю с этими проклятыми сосисками!

Повар, со злорадным ехидством в уголках глаз, сунул руку под конвейер.

— То есть как это? Уж не хочешь ли ты устроить себе сиесту и немного вздремнуть? — Он повернул ручку, и конвейер побежал еще быстрее. — Ты как миленькая разложишь по тарелкам все сосиски до одной. До сих пор ты всегда успевала это проделать!

Он вовремя наклонился. Крепышка, ухмыляясь, швырнула в его сторону пару копченых сосисок, они пролетели мимо и ударились о кафельную стену, а оттуда шлепнулись на сковороду с полуфабрикатами фирмы «Leipziger Allerlei», оправдывая ее название. Клапучек как раз размешивал на сковороде овощи с пряными добавками.

— Спасибо тебе, Лаура! — И он смачно откусил кусок сосиски.

В конце конвейера алюминиевые тарелки проходили через небольшой туннель, где их автоматически закатывали фольгой, после чего Гарри принимал готовую продукцию, проверял, плотно ли закрыты тарелки, и царапал ногтем большого пальца на фольге букву Ф. Затем тарелки отправлялись дальше, к Де Лоо, который складировал их в термоконтейнеры.

За окном уже рассвело. Собаки, вернее, их тени на фоне тамбура, отступили перед мужчиной в белом халате. Он хлопнул пару раз в ладони, прогнал их, махая руками, со двора и, похоже, не заметил, как маленькая серенькая кошечка прошмыгнула между его ног в кухню. Наморщив лоб, он огляделся, сунул кончик пальца в суп, понюхал палец и заговорил с поваром. Тот кивнул, но не прервал своей работы, а только указал половником на Де Лоо, и хозяин, лишь взглянув в его сторону краем глаза, быстро прошел дальше.

Ему пришлось втянуть голову в плечи, чтобы войти в дверь конторы.

Молоденькая кошечка, дрожа всем тельцем, сидела между термоконтейнерами и беззвучно приоткрывала свои маленькие, почти прозрачные зубки — ее мяуканья за шумом работающей упаковочной машины не было слышно, и Де Лоо наклонился к ней, дав кусочек сосиски, но в этот момент его толкнула турчанка. Она перехватила тарелки с супом, катившиеся по наклонной плоскости, и крикнула:

— Ты ходить шеф!

Хозяин сидел за письменным столом, курил короткую сигару и что-то писал в своем блокноте. Его густые седые волосы были аккуратно расчесаны на прямой пробор и тщательно приглажены щеткой. Возможно, он спал ночью с сеткой на голове. Мясистое лицо, рыжевато-бледная кожа, кончик носа почти фиолетово-синий. Рука, которой он писал, дрожала. Глаза большие и круглые, взгляд ясный и острый.

— А что вы делали до этого?

Под расстегнутым халатом рубашка кремового цвета и жилет от тройки с цепочкой для часов, на которой висела золотая зажигалка, сигары не так быстро раскуриваются. Он поднял брови.

— Заграница?[20] Какая такая заграница? Через Тегель или Моабит?[21]

— Нет, — усмехнулся Де Лоо. — Не из тюрьмы. Я был…

Мужчина поднял руку и сразу опустил ее, словно она была тяжелой для него, на крышку стола.

— Ну ладно. Подробности опустим.

Глухой голос, слегка грубоватый по тону, и еще эта манера разговаривать медленно, как бы нерешительно, маскируя свой быстрый ум.

— Собственно, знаете ли, у нас полный комплект. Но мне стало трудно ездить по городу быстро. Везде опаздываю. Да еще лестницы в офисах, а у меня сосуды, сердце… И если уж наши клиенты что ненавидят, так это отсутствие пунктуальности в работе. Вы женаты?

Старая женщина вошла в контору, ласково потрепала собаку, сидевшую под раковиной, открыла платяной шкаф и достала оттуда шарф. Мужчина выпустил к потолку кольца дыма, внимательно осмотрел пол.

— Ну вот, видишь, старушка, похоже, у тебя наконец-то появились те очки, что нужно. Блестит во всех углах. Наша шефиня будет очень довольна. — Ему было трудно дышать. Где-то глубоко в бронхах все клокотало. — Как ты думаешь? — Он показал на Де Лоо. — Новые водители должны появиться для разговора только в понедельник, но раз уж он тут… Не взять ли нам его?

— Этого? — Женщина нырнула в пальто и застегнула шапочку на пуговку под подбородком. — Конечно, мы его возьмем. Он такой миляга. И Ксанф его сразу полюбил. Прыгал вокруг него как полоумный. Он так себя только с вами ведет.

— Вот как, — сказал шеф и снял чехол с компьютера. На чехле вышитый лейбл со словами протеста против тридцатипятичасовой рабочей недели. Он кивнул Де Лоо. — Значит, пудель уже принял вас на работу. Ну, тогда я не буду вмешиваться. Помогите им при разливе. А в одиннадцать мы поедем.

Хайди, повернув козырек назад, вымыла тем временем три опустевших суповых котла и снова наполнила их наполовину водой. Когда из котлов стал подниматься пар, она вылила в каждый из них по двухлитровой банке консервированного молока и высыпала по мешку картофельных хлопьев, а Гарри придвинул электромотор с мутовкой в форме виселицы и нажал ногой на педаль — неоновые лампы тут же погасли, упаковочная машина остановилась, вентиляторы заглохли, а Де Лоо сделал во внезапно наступившей тишине неверный шаг и оступился.

Чертыхаясь, Эмиль направился к щитку с предохранителями. Свет в лампах снова судорожно задрожал, потом замигал, последние порции супа были расфасованы, а миксер принялся истошно выть, что казалось чем-то противоестественным, словно звук стремился материализоваться, превращаясь в желе. Кошечка выбралась сквозь щель в тамбуре наружу.

Турчанка положила обе руки себе на живот. Раздувая щеки, Клапучек освободил сковороды от механических зажимов, опрокинул содержимое в пластиковый бачок и поставил его рядом с сосисками на конвейер. Вой постепенно затих, в ушах остался только легкий звон, и Гарри, откинувший мутовку кверху, вдруг заорал:

— Вот дерьмо! Нет, вы только посмотрите! Рехнуться можно! Ну и видок у меня, как, как…

Как у штукатура. Его халат был забрызган картофельным пюре. Ребром ладони Гарри счищал его с себя и с отвращением кидал назад в котел.

— Эта пакость перепортит мне всю одежду! Старая рухлядь! Его давно пора выкинуть на свалку, черт! По-настоящему стоило бы заявить в отдел по наведению порядка, или какая там, черт побери, шарага занимается этими делами!

— Не сотрясай воздух, — сказал Эмиль и облизал свой палец, пробуя пюре на вкус. — Опять ты забыл положить мускат. — И тут же свистнул. — Эй! Бернд, Имре! На разгрузку котла!