Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко

у дьяка.

– Помощи, пан.

– Помощи? Пусть пан говорит яснее.

– Пан поможет мне, а я взамен сам помогу пану, – сказал Шишкин.

– И что за помощи пан просит?

– Пан видит, что происходит в Москве? Годунов помер. Народ волнуется, и только бог ведает, что будет далее.

– Царевич послал сюда пана распространить воззвание? – спросил Нильский.

Шишкин внимательно посмотрел на Нильского. Соврать или сказать правду?

– Пан думает, что я слуга царевича?

– Разве нет? Пан был среди людей Димитрия Ивановича.

– Я хочу признаться пану, что у меня есть и другой господин.

– Что пан говорит?

– У меня есть иной господин, кроме царевича Димитрия.

– Пан хочет сказать, что…

– Я служил Годунову в стане царевича.

Нильский удивился таким словам. Неужели его хотят проверить? Но зачем? Он поляк и не может служить врагу. Зачем царевичу это понадобилось? Может быть снова интриги Бучинского?

– Пан подумал, что его проверяют? – усмехнулся Шишкин. – Но сие не так. Я сказал пану истинную правду. Я служил Годуновым.

– Отчего пан говорит это мне?

– Мне надобна помощь пана шляхтича. И тебе, пан, я могу доверять.

– Мне? – удивился Нильский.

– Пан удивлен?

– Еще как. С чего пану доверять мне?

– Я объясню. У пана есть свой интерес и у меня он есть.

– И что с того? – спросил Нильский. – Как мой интерес стал рядом с интересом пана дьяка?

– А я скажу. Пана мало интересует самозванец. Не так ли? – спросил Шишкин.

– Пан сие говорит про Димитрия Ивановича?

Шишкин усмехнулся:

– Пан хорошо знает, что нет Димитрия Ивановича, но есть тот, кто назвался его именем. И пан шляхтич идет за самозваным царевичем не просто так.

– Меня интересует панна Елена.

– А Елена, его сестра. Сестра самозванца. Вот потому я и доверился пану.

– Пан знает, что Елена в беде?

– Я помогу пану спасти Елену, а пан поможет мне избавиться от моих врагов.

– Не понял пана. О каких врагах он говорит?

– О тех, кто знает, что я служил Годунову.

– Значит, пан не желает больше служить Годуновым?

– Нет.

– Отчего так?

– Борис Фёдорович умер.

– Но династия ещё не пала. Царём наречён сын Бориса Фёдор. Или я не прав?

– Пока наречён. Но ему на троне не усидеть.

– И потому пан желает перейти к царевичу Димитрию?

– Именно так, пан Ян. Царевич Димитрий займёт трон, и я поднимусь благодаря ему. Но мне нужно, чтобы пан мне помог.

Нильский спросил:

– Пану все равно кому служить?

– Я служу тому, кому служить выгодно.

– А интересы отчизны?

– Не смеши меня, пан. Кто думает про отчизну? Годуновы? Они набили себе карманы золотом и думают лишь о себе. Сам Бориска разве не предал своего государя? По его приказу умертвили сына Грозного! С чего мне хранить верность тому, кто сам предавал? Все хотят погреть руки на этой интриге, пан. И ты в том числе. Твоя награда – Елена!

– Пан прав. Итак, что пан сможет сделать для меня?

– Я найду Елену. Найду и спасу её. Без меня пану того не сделать. У меня здесь есть знакомства.

– А что я должен сделать для пана?

– Убить одного человека.

– Убить?

– Именно. Это большой негодяй и убийца. Смерть он заслужил.

– И кто это?

– Оружничий Семён Клешнин. Я хочу, чтобы он замолчал навеки.

– Но оружничий не простой мужик, пан. Как мне достать его?

– Про это нужно подумать.

–Я могу убить врага на поединке, пан. Только так. Бить в спину я не стану. Я шляхтич.

– А пан думает, что Клешнин столь же благороден? Он не даст пану ни единого шанса на поединке. Нужно придумать нечто иное.

– Пан сомневается в силе моей руки?

– Нет, – ответил Шишкин. – Я не сомневаюсь в умении пана рубиться на саблях. Вот только Клешнин не станет драться. Он подошёл к пану убийцу и тот заколет его в спину.

– У русских дворян нет чести?

– Клешнин делал много грязной работы для Бориса Годунова. О какой чести говорит, пан?

– И ты, дьяк, хорошо знаешь Клешнина. Не так ли?

– Знаю. И он знает кто я. И, ежели, его схватят, когда Димитрий войдёт в Москву, а так и будет, то Клешнин начнёт говорить. И тогда он покажет на меня. Я тот, кто пытался отравить самозванца. Я тот, кто сообщал все о планах самозванца.

– Но пана видели и другие шпионы Клешнина. Это те, с кем пан передавал вести из стана царевича.

– Эти мне не страшны, пан Ян. Они мало про меня знают и не станут трепать языками. Мне страшен лишь Клешнин…

***

Шишкин считал, что послала ему этого шляхтича сама судьба. Но он забыл о неисповедимых путях господних. И то, что казалось милостью судьбы, могло на деле быть её проклятием…

***

Москва.

Петро.

Апрель 1605 года.

Петро не пошел к дьяку Патрикееву в Приказ. Коли он ему все расскажет, то хитрый дьяк выставит себя спасителем трона. А ему про себя надобно подумать. Коли доносить на брата, то делать сие с толком.

Петро дождался проезда государыни. Знал он, что ездила Мария Годунова на богомолье. И решил рискнуть, хотя не знал, чем все закончится. Нрава была царица крутого и могла приказать засечь батогами. Ведь знал Петро, чья она дочь.

Впереди бирючи разгоняли народ, приказывая дать дорогу проезду государыни-матери. Петро приготовился.

Проехали мимо конные стрельцы в белых кафтанах европейского типа с петлицам из золотого шнура, в шапках бархатных с высоким колпаком и меховой опушкой. У всех сабли и пистолеты.

Затем показался возок царицы с золотыми орлами на дверцах. С каждого бока возка ехал боярин в дорогой шубе.

Петро метнулся к возку и пал на колени. Конь одного из бояр попятился и тот замахнулся плетью на дерзкого.

Царица увидела все это и приказала остановиться.

– Что там, Семен Елисеевич? – спросила она боярина.

– Батожьем надобно холопа дерзкого! – ответил боярин.

– Погоди, Семен! Чего он стоит на коленях? Спроси его!

Стрельцы схватили Петра и подтолкнули к боярину.

– Кто таков? Как смел?! Холоп!

– Да погоди ты, Семен! – осадила его царица Мария. – Этак он со страху языка лишится. Ко мне его!

Боярин отворил дверцу возка. Мария выглянула наружу. Петра бросили к ногам царицы.

– Кто таков?

– Твой раб, матушка-царица. Петро имя мне недостойному. Прости бога для!

– Чего тебе надобно?

– Упредить хотел, матушка-царица.

– Упредить? – не поняла Годунова.

– Слово и дело знаю государевы. И сказать про то могу лишь тебе!

Боярин Семен схватил Петра за ворот кафтана.

– Дозволь мне его, матушка, в Приказ Разбойный…

– Да отпусти его, Семен Елисеевич! Я сама говорить с ним стану. Доставить его во дворец!

Дверца закрылась, и проезд царицы помчался далее. Рядом с Петром остались боярин Семен и два стрельца.

– Пропала твоя голова, холоп!

– Я токмо услужить хотел матушке-царице.

– Надобно было вести свои в Приказ нести! – сказал боярин.

– Боялся я, что не дойдет до государыни!

Семен Елисеевич засмеялся. Он сменил гнев на милость.

– А ты стало, сам хочешь награду загрести от царицы?

– Не про награду думаю я, боярин, но про жизнь государыни- царицы и великого государя Федора!

– Ох, и рожа хитрая! – вскричал Семен. – Знаю я таких верных! Повидал таких на своем веку. Но коли есть приказ доставить тебя в покои государыни –