Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Булыга Сергей Алексеевич

– Ну не гневись, сорвалось по горячности, – сказал Маркел. – Тогда отвечай так, без правежа: отчего царевич помер?

– Играл с ребятами в тычку, – сказала Костыриха, – а тут напала на него падучая, он упал на нож и накололся. А падучую, – сказал она громче, – на него наслал Андрюшка!

– Нет, – сказал Авласка. – Сперва была падучая, а уже после люди стали говорить боярам, что объявился на посаде такой человек Андрюшка, большой искусник, он может царевича вылечить. И вот уже только тогда бояре, даже только один боярин Михаил, призвал того Андрюшку, испытал его и доверил ему вылечить царевича. И сулил большие богатства за это.

– Так? – спросил Маркел у Костырихи.

– Ну, можно сказать, что и так, – ответила Костыриха. – Только всё равно сперва Андрюшка к нам приехал и у себя на Конюшенной слободе поселился, а уже только после этого на царевича напала падучая. И злые люди научили боярина призвать его лечить того, кто эту порчу напустил. И он залечил царевича совсем!

– Ох! – сказал Маркел насмешливо. – Как же ты крепко его не жалуешь! Зато у него винцо чистенькое и дух от него смородиновый. А у тебя, – Маркел принюхался, – фу, брагой как разит! А ты говоришь: блины, блины!

– Блины и есть, – с большой обидой сказала Костыриха. – А не нравится мой дух, так и не сиди здесь. Вот Бог, а вот порог!

– Но-но! – строго сказал Маркел. – Я тебя, баушка, могу прямо сейчас взять за шкирку и свести в губную, и будет тебе за урон казне знаешь сколько кнутов? А вот не беру же я тебя, а вот сижу же и даже выпиваю это мерзкое, корчемное! – После чего велел: – Налей, Авласка, а то в горле что-то запершило.

Авласка налил. Они все трое выпили (Костыриха неполную) и начали закусывать. Маркел, жуя, заговорил:

– Я, баушка, вообще-то к тебе только затем и пришел, чтобы перекусить маленько. Изголодался я за день на службе, маковой росинки с утра не было, и тут вдруг твои разносолы. А дело у меня к нему, Власу Фатееву. – И, повернувшись к Авласке, он продолжил уже так: – Ну так вот, опять говорю, начинаю сначала, а то она нас перебила тогда: вот прихожу я вчера к Евлампию по одному делу, а у него уже двое сидят: Фома и… Нет, не так! – сам себя сердито перебил Маркел. И так же сердито продолжил: – С самого начала надо начинать! Зачем мы все сюда приехали? Потому что было сказано: зарезали царевича ножом, зарезал неизвестно кто. А после оказалось, что и нож исчез, его украли, и тоже неизвестно кто украл. Никто не знал, куда тот нож девался. Да и не узнавал никто, никому до него дела не было, все только и знали, что искать крамолу! А я крамолы не искал, мне было другое велено. И я ходил, ходил кругами и высматривал, выслушивал, а когда, даже можно сказать, и вынюхивал, как пес… И рано, поздно ли, а вот узнал, куда тот нож девался, кто его украл! Украл его Давыдка Жареный, Карп Крюков мне это сказал, а после другие подтвердили. Но пока я искал Давыдку, его уже тоже убили, тем же ножом зарезали. И опять никто не знает, ни кто убил, ни куда опять нож подевался. Но я уже узнал, почуял! А когда я чую, никогда не ошибаюсь, такой уже у меня нюх. А тут чую, что это Андрюшкин нож! И тогда я уже стал везде искать этого Андрюшку, а его нет нигде. Одни мне говорили, что он съехал неизвестно куда сразу в тот же день, когда царевича не стало, а другие говорили, что никуда он не съезжал, а просто прячется. И вот тогда уже, а это было вчера, я пошел к Евлампию, потому что я знал, что у Евлампия с Андрюшкой была некая торговля тайная, баушка знает какая. И вот я пришел к Евлампию спросить, где мне искать Андрюшку. Строго спросить хотел! А он, этот Евлампий, тогда еще не покойный, вдруг встречает меня как родного и, хоть я того и не просил, сразу ведет в тайный подвал. А там уже двое сидят: один Фома, ты его знаешь. А кто второй, угадай!

– Андрюшка? – спросил Авласка.

– Нет, Тит! – сказал Маркел.

– А говорили, что Андрюшка, – сказал Авласка и посмотрел на Костыриху, и даже сказал ей с упреком: – Это ты же сказала, что это был он!

Костыриха на это промолчала. Зато Маркел сказал:

– Так это он и был. И я это сразу почуял. А он сказал, назвал себя: он Тит. И Евлампий и Фома на это промолчали. Вот так же мы тогда сидим за тем столом и Андрюшка говорит: он Тит, а эти двое молчат. Вот как там вчера в подвале было, когда ты пьяный дрых! А мне стало весело тогда! Я же чую, кто он есть на самом деле, но молчу. Нет, я еще даже говорю ему: Тит, а скажи, где мне найти Андрюшку. А он на Евлампия, а после на Фому посмотрел, они опять молчат, и тогда он после говорит: а ты завтра спроси у Авласки, а то он сегодня пьяный спит и ничего не скажет, а завтра спроси, где найти Андрюшку, и он тебе скажет. Сказал мне это и смеется! И ты ведь скажешь, где искать?

– Ну, скажу, – сказал Авласка без особой радости.

– Вот! – сказал Маркел. – Я так и знал, что ты скажешь. И он, Андрюшка, это знал. Но вот что еще веселее, Авласка: он знал даже и то, зачем я его ищу, – за то, что он убил царевича!

– Мудрено что-то говоришь, Маркел Иванович, – сказал Авласка.

– А что мудреного?! – сказал Маркел. – Яснее ясного, вот как! Играет он со мной, как кот с мышью! Потому что нечего ему меня бояться! Ну и приду я, и скажу, что это он убил, а дальше что? Кто на него показывал? Никто. А я как покажу? Скажу, что я чую? А мне скажут: чует только пес, а с псов расспросов не снимаем и псов же, прости, Господи, к кресту не приводим, а вот ты людей, Маркелка, назови, пусть люди придут, и поцелуют крест, и скажут на него, и тогда мы вас всех на правеж, и там правду узнаем! А никто не говорит, и правежа тоже не будет. Вот Андрюшка и смеется: приходи!

Сказав это, Маркел сильно нахмурился и помолчал, после опять заговорил, теперь уже спокойным голосом и вот о чем:

– Эх, был бы у меня еще день-два в запасе, как я думал. Я бы тогда его выследил, я бы нашел людей, которые на него показали бы, потому что нет ничего на свете тайного, всегда есть кто-нибудь, кто видел, надо только его найти… Но нет у меня времени искать: дело закончилось, расспросов больше не снимают, а черновые перебеливают и в общую рульку склеивают, завтра из Москвы будет гонец, ему рульку отдадут и он увезет ее к царю – и всё, шабаш, как говорится, дело сделано! До утра у меня времени, вот сколько! – И вдруг очень сердито спросил: – Где сейчас Андрюшка? Говори!

– Да чего там говорить, – сказал Авласка. – Он у себя на подворье сидит. Все эти дни.

– Я там был! – сказал Маркел. – И никого не видел! И не открыл мне никто!

– Га! – насмешливо сказал Авласка. – Надо уметь стучать! И не прямо, а вот здесь, сбоку, по дощечке. И вот так! – И тут Авласка даже показал, каким стуком это надо делать.

– О! – сразу сказал Маркел. – Пошли! – И встал из-за стола.

Авласка тоже встал.

Но тут Костыриха строго сказала:

– Нет! Погодите! – но и сама тоже встала.

– Чего тебе? – спросил Маркел.

– Охолонитесь, дурни! – еще строже сказала Костыриха. – Кто так на рожон лезет? Порежут вас там прямо в воротах – и вся недолга! А я знаю ту избу и того старого хозяина. Там есть еще один, старый ход, когда они еще не расширялись, через ту клеть, которая под Сенькино подворье, ты ее, Авласка, знаешь?

– Ну, знаю, – нехотя сказал Авласка.

– Вот к ней через тын и идите, – сказала Костыриха.

– А псы? – спросил Маркел.

– Какие псы, когда корчма, – сказал Авласка.

Тогда Маркел, ничего уже не спрашивая, надел шапку, поправил ее, поблагодарил Костыриху за хлеб за соль, развернулся и пошел к двери. Авласка пошел за ним следом. А Костыриха пошла их провожать, а после стояла на пороге и молча крестила их, пока они не завернули за угол.

25

И было тогда уже сильно темно, почти что ничего не видно. Но Авласка дорогу знал хорошо, и они быстро вышли к той самой рогатке, там стоял (прислонившись к стене) уже только один из тех давешних сторожей, он ничего лишнего не стал у них спрашивать, они попрощались с ним и пошли дальше. Теперь они шли через площадь вправо наискось, в сторону Конюшенной слободы, где Маркел уже бывал и где было Андрюшкино подворье.