За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев

Назавтра, едва усевшись на стул, он спросил:

— Ваши друзья думали так же, как и вы?

— Нет, не всегда и не все разделяли мою позицию. Считаю, что люди и не должны думать одинаково, и им не нужно действовать одинаковыми средствами. Идея устранить наследника престола родилась в моей голове, и я сказал друзьям, что готов пойти на дело один. Не каждый ведь способен убивать…

— У всех шестерых был яд — вы хотели покончить с собой?

— Да, каждый знал, что с ним будет при любом раскладе. Но яд оказался каким-то слабым. Я хотел застрелиться, но пистолет выбили из рук.

— Вы считаете себя героем?

— Я не хотел быть героем. Я просто хотел умереть за святое дело. Месяц назад хотел покончить с собой, повеситься на полотенце. Но на это не хватило сил.

— Как к вам здесь относятся? Не бьют?

— Жалоб у меня нет. Вот только книг здесь нет, а они для меня — жизнь. Тяжелее всего это переносить. Рука болит нестерпимо, туберкулёз убивает. Больше не существует ничего, на что можно было бы надеяться.

— Если бы вы знали, что последствия убийства в Сараеве послужат причиной такой большой войны, отказались бы от покушения?

— Нет, это не я! Не мы! Покушение — не причина начавшейся войны. Мировая война была неизбежна, потому что есть богатые и бедные люди. Если бедные не хотят больше молчаливо терпеть и быть в рабстве, они обязательно восстанут. А для богатых лучше война, чем революция. И они найдут любой повод для большой войны…

Доктор Паппенхайм спрашивал и дальше участливо, слушал ответы узника внимательно, лишь изредка что-то помечая в блокноте. Много лет спустя он опубликует свои записи. Это случится уже в эмиграции: он сбежит из Вены, спасаясь от преследований фашистов.

Автор (из-за кулис): Летом 1916-го осуждённому Гавриле Принципу в тюремной больнице ампутируют искалеченную при задержании руку. Осенью того же года «добрый» надзиратель тайно сообщит ему о смерти престарелого австрийского монарха Франца Иосифа. Несломленный узник узнает также от него, что в России произошла революция, и большевики заключили мир с Германией. Но Версальский договор будет подписан 28 июня 1919 года — спустя ровно пять лет после покушения в Сараеве. Гаврош не застанет окончания Первой мировой войны, и всего каких-то семи месяцев он не доживёт до образования Королевства сербов, хорватов и словенцев — будущей Югославии.

Действие седьмое

Италия: «Сколько можно терпеть?»

«Италия являлась членом Тройственного союза, но она скорее была запутана в нём, чем связана им. Если говорить о настроениях, то существовало явное различие между политическими лидерами и народом. Один известный итальянский государственный деятель считал, что люди могут быть патриотичными, но всё равно нуждаются в том, чтобы другие думали за них. Однако факт остаётся фактом: войны никто не хотел. Третьего августа 1914 года Италия официально объявила о своей решимости сохранять нейтралитет. А годом раньше уведомила Австро-Венгрию, что если последняя объявит войну Сербии, Италия не станет считать себя обязанной защищать её…

Как только в Европе начались боевые действия, Америка направила в Италию своих военных корреспондентов. Часть из них занималась не только журналистскими делами, но и собирала закрытую информацию, подкупала политиков, выискивая среди них приверженцев войны».

Томас Нельсон Пейдж «Италия и мировая война»

Картина 19-я

«Джульетта» объявляет войну

Действующие лица:

✓ Анжелика Балабанова (1877–1965) — видная русская революционерка, секретарь Коминтерна. Одна из основателей Итальянской социалистической партии.

✓ Бенито Муссолини (1883–1945) — политический и государственный деятель, премьер-министр Италии в 1922–1943 годах, вождь (дуче) Национальной фашистской партии.

Место действия — Швейцария.

Время действия — 1904–1915 годы.

Автор (из-за кулис): Известная социалистка Анжелика Балабанова в своих мемуарах писала о своём знакомстве с Бенито Муссолини. Они встречались десять лет. Её даже потом станут называть «русской женой дуче». А в тот день Балабанова была главным докладчиком на митинге в честь 33-й годовщины Парижской коммуны. С первых минут заметила, что её внимание отвлекает одна странная фигура.

ЭТОГО молодого невысокого человека Анжелика никогда раньше не видела. Его горящие глаза притягивали, а неряшливая грязная одежда отталкивала. Он выглядел очень жалким. Массивная челюсть, горечь и беспокойство в чёрных глазах выдавали парня с головой: это очень неуверенный в себе и исключительно робкий человек.

Когда митинг закончился, Анжелика спросила кого-то:

— Не знаете, кто этот молодой человек?

— Это безработный, на родине был, кажется, школьным учителем, сейчас скрывается от военной службы. Спит под мостом, голодает. Утверждает, что он социалист, но, похоже, ничего не знает о социализме. Сильно нуждается.

Анжелику почему-то очень задело положение этого молодого человека, и она подошла к нему, когда тот сидел в одиночестве в задней части зала.

— Товарищ, могу я что-нибудь для вас сделать? — спросила Балабанова. — Я слышала, что у вас нет работы.

Он ответил каким-то истеричным голосом, не поднимая глаз.

— Для меня ничего нельзя сделать. Я болен, мне не на что жить!

Потом, помолчав, продолжил уже тише:

— Мне просто не везет. Несколько недель назад я мог заработать пятьдесят франков, но пришлось отказаться от них. Издатель в Милане предложил пятьдесят франков за перевод брошюры Каутского «Грядущая революция». Но я знаю всего лишь несколько слов на немецком.

— Но я знаю немецкий. И буду рада помочь вам, — сказала Анжелика.

— Вы будете мне помогать? — его голос снова приобрел истерические ноты. — С чего это вдруг?

— Почему бы и нет? Я социалистка. Так случилось, что я выросла в привилегированных условиях и имела возможности, которых вы были лишены. Безусловно, мой долг возместить…

Он был слишком слаб, чтобы противиться этому предложению, и всё же было очевидно, что он презирает себя за то, что поддался на него. Она протянула ему руку и спросила:

— Как вас зовут, товарищ?

— Бенито Муссолини, — ответил он слабым голосом.

…Долгие десять лет Бенито был для Анжелики, наверное, самым близким человеком. Позже она напишет в мемуарах: «Даже представить себе не могла, что отчасти благодаря моей помощи и сочувствию жалкий бродяга встанет во главе движения, которому я отдала свою жизнь, и что он окажется виновным в самом позорном предательстве нашего времени».

Вот он, нервный двадцатилетний юнец — пиджак на голое тело, грязное полотенце вокруг шеи, потерянный бомжеватый взгляд. Вы смогли бы разглядеть в этом типе будущего лидера солнечной Италии? В своих воспоминаниях Анжелика Балабанова будет говорить об этом человеке с неизменным презрением,