Конн Иггульден - Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Буквально через мгновение с обеих сторон полетели стрелы. В длинных шеренгах оказалось немало хороших лучников, и стрелы полетели десятками тысяч, по одной каждые шесть ударов сердца, и это от мастеров-мэргэнов, учившихся стрельбе с детства. Такого шквала стрел Хубилай прежде не видел: воздух аж звенел, не морщиться было невозможно. Звуками залпы напоминали барабанный бой – стрелы так и неслись навстречу друг другу. Хубилай слышал, как они попадают то в плоть, то в металл, слышал крики и ропот воинов справа, слева и спереди. Его место в четвертом ряду особой защиты не имело – стрелы падали под ноги, проносились над головой. Однако Хубилаевы шеренги были шире, чем у противника, с его стороны стрел летело больше на целые тысячи. Лучники просто стреляли в сторону врагов, никто особо не целился.

Первые залпы пробили бреши в галопирующем авангарде, второй и третий сбили коней и всадников, поэтому ехавшие следом валились на них. Тяжелые щиты, которые Хубилай привез из Самарканда, остались на поле прошлой битвы – будут мирно гнить там, где потерпел поражение орлок Аландар. Стоило испробовать новую тактику, но основная мощь туменов воплотилась в стрелках, в сокрушительной силе луков из рога и дерева, в ловком движении большого пальца, когда все четыре конских копыта отрываются от земли. Четвертый залп получился таким мощным, что стало нечем дышать: воздух кишел стрелами. Тысячи всадников с обеих сторон получали ранения. Кони валились буквально на скаку, всадники падали наземь – и гибли, если с ними падали и кони.

Тумены Хубилая поддерживали боевой порядок куда лучше противника. Они провели много лет в битвах с сунцами, вражеских пик и арбалетов перевидали несусветное множество. Там, где падало особенно много стрел, ряды разомкнулись, но основная часть войска двигалась, почти не теряя скорость. За миг до столкновения воины выполнили наставления, которые постоянно в них вбивались – повесили луки на седло и, обнажив мечи, притормозили, чтобы подтянулись ехавшие следом.

В авангард Хубилаева войска выбились конники, каждый из которых на ходу опускал длинное березовое копье. Удержать его в вытянутой руке – огромная нагрузка на плечо и предплечье. Раз – рука с копьем опускается, всадник целится, подается вперед, ждет ответного удара. Конь и всадник в доспехах весят полтонны, а копья пробивают нагрудные пластины. Воины Хубилая не носили ремней, удерживающих длинные копья на руках. Ударят – и сразу отпустят, вместо того чтобы держать древко и, возможно, сломать себе руку или ключицу. В воздухе закружились обломки дерева – тысячи копий ударились друг о друга, многие тут же сломались у рукояти. Враги падали, харкали кровью или замирали – белые как полотно от обильного кровотечения.

Тысячи воинов сталкивались на полном скаку – бешеный стук копыт звучал аккомпанементом громким крикам. Два войска схлестнулись, воины истово рубили друг друга мечами. Урянхатай спокойно отдавал приказы, и шеренга Хубилая растягивалась по флангам. Стоящие по флангам луки не бросили и сейчас с каждой стороны раз двенадцать выстрелили по людям Арик-бокэ.

Отвечали им столь же мощными залпами: воины с флангов выпускали стрелу за стрелой. Войска сблизились и обстреливали друг друга с мрачным стоицизмом, не обращая внимания на погибших. Тумены Хубилая так и напирали по центру – крушили, громили голову змеи. Фланги складывались, как крылья, портя прицел лучникам Арик-бокэ, ведь стоящим по центру пришлось отступать. Снова и снова Урянхатай объезжал своих воинов – пробирался буквально в паре сотен ярдов от переднего края обороны. Головка молота сжималась, но Хубилаевы воины и не думали успокаиваться. Со стороны Арик-бокэ стрел заметно поубавилось, но воины Хубилая не знали усталости. Они опустошили свои колчаны, выпустив больше миллиона стрел.

Воины Арик-бокэ не отступали и не сдавались, но Хубилай их пересиливал. Его ветераны пользовались малейшей оплошностью врага, вынуждали сделать шаг назад, потом еще шаг, потом еще, уничтожив два ряда, целую дюжину. По флангам воины Арик-бокэ отступать не могли: там караулил безжалостный Урянхатай. Бойцы под его командованием обнажили мечи с таким свистом, что враги содрогнулись. Места хватало, Хубилаевы воины пустили коней галопом, по команде Урянхатая перекрыли фланги и принялись молотить мечами.

Голова колонны развалилась, это почувствовали даже по флангам и запаниковали. Воины Арик-бокэ пытались развернуть коней, яростно дергая за поводья, но их со всех сторон теснили пехотинцы и неоседланные кони. Флангам развернуться не дали – тумены Урянхатая бросились на них, а воины из самого центра старались встать спиной к краю обороны и отчаянно хлестали коней. Однако им и отступить не позволили. Толчея мешала двигаться, задние ряды держали отступающих на месте, воины кричали от боли и страха. Бойня продолжалась, давка делала ее ужаснее. Хубилаевы бойцы пленных не брали. Никакого милосердия, чудовищную резню быстро не остановишь. Поднявших руки убивали на месте. Лошади истошно ржали: всадники проносились мимо, полосуя и их.

Сам Хубилай после первой атаки в сражении не участвовал. С небольшой свитой он ждал чуть поодаль, внимательно следил, отдавал приказы, чтобы поддержать напирающее войско. Оно напоминало волны, бьющиеся о скалы. У хана на глазах скалы рушились и падали. Хубилай заметил орлока своего брата: Аландар стоял в центре, выкрикивал приказы, но уже не мог организовать отступление. «Аландар запомнит этот день, – злорадно подумал Хубилай. – Если, конечно, переживет его».

Он поднял голову, услышав рог Урянхатая. В сгущающихся сумерках увидел, что приближаются свежие вражеские тумены. Наверняка они укрепят центр, и наверняка среди тех воинов скакал Арик-бокэ. Пока шла битва, солнце успело сесть. В полдень Хубилай решил бы продолжить бой. Его воины разбили вторую боевую группу; отдельные всадники уже скакали навстречу своему хану, который въезжал на поле боя, спеша попасть под его защиту.

Урянхатай снова дунул в рог, и Хубилай заворчал. Он не слеп и не глух! Хан неподвижно сидел в седле, погрузившись в думы, а перед мысленным взором проносились планы и тактические уловки. «Люди выбились из сил, – напомнил он себе. – Они расстреляли стрелы и переломали копья. Отправлять их в ночной бой – безумие». С другой стороны, битву можно было закончить за день, и эта мысль не давала ему покоя. Хубилай стиснул вожжи так, что перчатки скрипнули. Урянхатай заиграл в рог в третий раз, вырвав предводителя из плена иллюзий.

– Да слышал я тебя! – зло крикнул он и дал знак слугам. – Сигнальте конец боя. На сегодня хватит.

Хубилай смотрел вдаль, когда над туменами прозвучал спадающий сигнал. Воины ждали его – как-никак приближалась ночь, – быстро закончили бой и выстроились. Они прижимались к деревянным лукам седел, смеялись, болтали. На поле боя мертвые лежали вместе с умирающими. В одной из таких шевелящихся куч истошно кричал воин. Наверное, ему переломали ноги, раз хватало сил так вопить. Хубилай не видел, как один из всадников спешился, подошел к раненому, и крик резко оборвался. Хан подумал о Чинкиме и забеспокоился. Непросто быть отцом и правителем одновременно. Воины понимали, что Хубилай беспокоится о четырнадцатилетнем сыне, но показывать страх было нельзя, равно как и слишком оберегать Чинкима. Урянхатай не получал особых указаний, но всегда ставил парня в задние ряды. Хубилай оглядел поле боя, но сына не увидел. Стиснув зубы, он вознес беззвучную молитву небесному отцу: только бы Чинким не пострадал! Урянхатай наверняка знал, где мальчуган. Он ничего не упускал.

Тысячи воинов Арик-бокэ не пострадали при мощной атаке. Они так и двигались вперед, хотя войско Хубилая построилось и повернуло на север. Хан оглянулся на мертвых всадников и коней. Где-то там, в клубах пыли, скакал его младший брат. Далекие тумены Арик-бокэ уже таяли во мраке. Хубилай поднял руку в знак уважения, которого, разумеется, не чувствовал. Орлок Аландар едва унес ноги, и Хубилай жалел, что не услышит, как и чем он объяснит Арик-бокэ такие страшные потери.

*

Арик-бокэ подался вперед, крикнул «Но!» и яростно пнул коня, чтобы скакал быстрее. Пот стекал в глаза и сильно жег, хан моргал и вглядывался в даль. Ночь почти вступила в свои права, и скачущие впереди трепетали и расплывались, как неверные тени. Арик-бокэ слышал лишь мерный стук копыт. Битва, на которую он спешил, напоминала сон – ни звона мечей, ни крика воинов.

Командир одного из туменов повернул коня и погнал во весь опор, пытаясь нагнать хана. У бедного коня голова моталась вверх-вниз. Арик-бокэ едва замечал темника и смотрел лишь вперед. Он далеко оторвался от едущих за ним и знал, что хвост его длинной колонны атаковали. Хан прекрасно понимал, что ему, возможно, не хватит людей, чтобы обратить старшего брата в бегство, что нужно сделать паузу и перестроиться. Поблизости у него лишь четыре тумена, еще восемь отстали. Двенадцати туменов будет достаточно, что бы ни устроил Хубилай. Имя брата мелькнуло в мыслях, и Арик-бокэ сплюнул на ветер. Слюна тягучая, лицо пылает – так быстро и долго хан не скакал уже много лет. Атаку спланировал явно Урянхатай. Следовало предположить, что брат доверит командование более опытному военачальнику. Арик-бокэ грязно и громко выругался, и воины, ехавшие рядом, отвернулись, только бы не видеть его в гневе. Сколько ошибок он допустил! Хубилай – слабак-заучка, и Арик-бокэ думал, что он испортит хорошее войско. Однако его бойцы атаковали где и когда нужно. Арик-бокэ до сих пор не верилось в поражение орлока Аландара. Правое крыло шеренги казалось самым сильным, а воины Хубилая прорвались сквозь него. Сейчас темнело, и они уходили от возмездия.