Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

В это время открылась дверь «Оленя»

— Вот он! Стреляй, Асфар! — послышался крик Тау

Унароков выстрелил  но промазал.

Газиз очнулся и дал коню шенкеля. Карабах взял с мес­та широким наметом и, распахнув ударом копыт неплотно закрытые ворота, понесся по темной улице станицы. Вслед впавшему в беспамятство Газизу еще ударили три выстрела, и донесся заливистый лай потревоженных станичных псов.

13. ПОСЛЕДНИЙ «РЕЙД» РОТМИСТРА УНАРОКОВА

В отсутствие Дараева Жунид не терял времени даром Еще раз самолично обыскал дом и двор Дзыбова, допросил его мать, молчаливую и запуганную старуху Повторный обыск ничего не дал, час, потраченный на допрос, тоже прошел впустую: мать Газиза бормотала, что она ничего не знает и что сын ее — лучший из сыновей во всей Адыгее.

В тот же вечер Шукаев разыскал бывшего табунщика чохракской конефермы Аскера Чича. Прежнее местожитель­ство, аул Дейхаг, Аскер лет пять назад сменил на Насипхабль из-за своей давней неприязни к Хахану Зафесову, по милос­ти которого отсидел несколько месяцев в тюрьме еще при царском режиме.

Жунид пробыл у табунщика довольно долго, расспраши­вая его о житье и незаметно подводя разговор к людям и событиям, которые могли быть каким-либо образом связаны с интересующим его делом.

Чич сидел за небольшим столиком напротив Жунида (ра­зумеется, было и угощение: ни один адыгеец не отпустит гостя, не выставив на стол всего, чем богат) и медленно го­ворил, изредка покрякивая и поглаживая свой массивный подбородок. При первой встрече лицо Чича показалось Жу-ниду туповатым.— сейчас это впечатление исчезло. Просто ум Аскера отличался некоторой неповоротливостью, мысль его долго тлела, прежде чем вспыхнуть и стать определенной для самого хозяина.

Аскер между прочим рассказал, что разговор с Шукае-вым в управлении он помнит. Не забыл, что обещал «помо­гать начальнику», и даже кое-что сделал. Вернувшись из Краснодара в Насипхабль, Чич взял отгул в колхозе, оседлал своего коня и несколько дней охотился в окрестных лесах, по всей чохракской низине, пытаясь хоть что-то узнать о похищенных лошадях и налетчиках. Он побывал на полевых стажах, в лесных сторожках, облазил все овраги и балки, но ничего подозрительного не увидел.

Жунид поблагодарил и хотел уже распроститься, но хо­зяин стал просить остаться еще ненадолго и выслушать его. Жунид украдкой поглядел на часы — время было возвратиться Вадиму — но не подал виду, что торопится, и приготовился слушать. Чич, отхлебнув бузы из резной деревянной чаши, неторопливо стал говорить.

То, что он рассказал, поначалу никак не заинтересовало Шукаева, и вспомнил он об этом разговоре только на другой День. Оказалось, что на птицеферме, довольно большой и Доходной, расположенной на берегу Чохрака, вдруг стали все чаще и чаще обнаруживать пропажу птиц. Гуси и утки про­падали почти ежедневно. В день от пяти до десяти штук. Был сам Туков с помощниками, но исчезновение птиц так и оста­лось загадкой.

Жунид вежливо пообещал, что займется этим только в том случае, если выкроит время, и, попрощавшись, ушел в отделение.

... Дараев вернулся во втором часу ночи злой и расстро­енный.

—  Не вешай носа,— добродушно заметан Жунид, выслу­шав его рассказ.— С кем не бывает. А Газиз прошел Крым, Рим и медные трубы. Хитер, проклятый... Кстати, Алехин как следует поводил ищейку вокруг дома Зафесова?

—  Битый час мы толклись там. Прочесали все вокруг метров на двести. Ничего похожего на следы... Такое впечат­ление, что он действительно ускакал на лошади. Но лошади у Хахана не было... это я точно выяснил..

Шукаев задумался. Они лежали рядом на двух деревян­ных раскладушках. Жунид потянулся к выключателю и по­тушил свет...

— Давай спать: утром решим, что дальше...

Дараев начал уже было посапывать, когда Жунид вдруг растолкал его.

—  Ну? Чего ты?..

—  Во что был обут Хахан?

—  Шерстяные чулки... а обувки на нем не было... Я же тебе говорил: мы застали его в одном белье..

—   Во время обыска в доме ты видел где-нибудь сапоги? Вадим недоуменно хмыкнул.

—  Я ж не сапоги искал. Вообще-то дом и двор осматри­вал Коблев, пока я допрашивал Хахана. Но потом я и сам походил по хате... Подожди-ка!..— Он приподнялся на пос­тели, пораженный неожиданной мыслью.

—  Что?

—  Сапог я, и правда, не видел!..

Жунид тихонько засмеялся.

—  Неужели ты думаешь?!.

—  Вот именно! Иначе — почему Джеке не взял след? Газиз надел сапоги или, может быть, ичиги Зафесова, а свою обувь захватил с собой...

—  Какой же я идиот! — в сердцах сказал Вадим Акимо­вич и пошарил рукой в изголовье, разыскивая папиросы и спички.

—  Старый трюк,— сонно пробормотал Жунид.— Да ты не горюй — с каждым может случиться..

Среди ночи Дараев проснулся от неясного шума во дво­ре. Вскочив, он включил свет и прислушался. Храп лошади, голос часового из КПЗ...

—   Вставай,— разбудил Вадим товарища.— Что-то стряс­лось.

В одном белье они подскочили к окну. Во дворе, осве­щенном единственным тусклым фонарем, охранник снимал с горячившегося коня чье-то безжизненное тело.

Наскоро одевшись, Вадим и Жунид выбежали во двор. Часовой уже тащил неизвестного на спине к дверям отделе­ния.

—   Ранен,— тяжело дыша, сказал охранник.— Конь вле­тел, как бешеный, забор сломал...

Шукаев присветил фонариком.

—   Дзыбов!? Быстро его — в приемную, на диван! Вадим, беги за фельдшером.

.. Глаза Газиза были закрыты. Дышал он трудно, пре­рывисто. Его положили на живот — рана оказалась на спи­не, под правой лопаткой. К приходу фельдшера Шукаев раз­резал на раненом гимнастерку, обнажил рану и, повернув Дзыбову голову, влил ему в рот несколько капель спирта, который всегда возил с собой на всякий случай.

—   Я запомню... запомню это... пахан,— чуть слышно прошептал Газиз. Он потерял много крови: гимнастерку на правом боку и пояс брюк заволокло темно-бурым пятном.

Фельдшер суетливо и не очень умело обрабатывал рану, Жунид и Вадим помогали ему перевязывать.

—   Мне кажется, это не очень опасно?.. Если бы, конеч­но, не потеря крови:..— сказал Жунид, вопросительно глядя на фельдшера.

Тот покачал головой.

— Удар был силен. Проникающее ранение. Возможно, задето легкое. Слышите, как дышит?.. Его нужно в больни­цу, в город, а везти рискованно...

— Сейчас вызовем врача сюда... Я позвоню в управле­ние, Дыбагову... Этого человека во что бы то ни стало нуж­но спасти...

Фельдшер неопределенно покачал головой.

... Врач приехал на полуторке в пятом часу утра. Газиза к тому времени перенесли на руках в сельскую амбулаторию.

Пока шла операция, Жунид и Вадим (они так и не ло­жились больше) сидели в небольшой приемной амбулатории и вполголоса разговаривали.

— Что же все-таки могло произойти? — спросил Дараев.— Кто пырнул Газиза?.. Может, свои же?..

— Только свои,— убежденно ответил Жунид.— Я ниче­го не могу утверждать наверное, но он, очевидно, с кем-то встретился, пил... врач же сказал, что от него за версту са­могоном несет... там и произошла ссора...

— А если он умрет?

— Перестань, Вадим, ради Бога! — взмолился Жунид.— Терпеть не могу всяких «если». Ждать будем.

Вышел врач, сдернул марлевую маску с лица.

— Очень плох. Ручаться ни за что не могу. Потеря кро­ви огромная.

— Доктор, он в сознании? — спросил Жунид.

— Сейчас нет, но скоро, думаю, придет в себя. Вам, ко­нечно, не терпится его допросить?

— Хотя бы два-три вопроса...

— Но не больше,— предупредил врач, уходя.— Сейчас его перенесут... Я сделал ему укол. Он сможет-говорить. Но не утомляйте его.

... Заострившееся зеленовато-желтое лицо Газиза Дзыбова было покрыто капельками пота. Санитарка вытерла ему лоб полотенцем. Он открыл глаза.

— Шукаева,— едва различил Жунид его шепот.

— Я здесь.

— Я скажу теперь... слышите?.. Я для этого и скакал сюда. Я им этого не прощу... Тогда в Чохраке из наших был Асфар Унароков... ротмистр... шкура. Еще — Тау. Одноухий... Бывший байский наездник... Настоящее имя — Рахман Бек-баев... из-под Моздока,..

Жунид, не перебивая, записывал.

— Тау дважды судим... недавно бежал из тюрьмы сюда, на Кубань... и стал правой рукой пахана...

— Кто пахан?

— Асфар...

— Где они?

— Их сейчас нужно искать в Ореховой балке... там — берлога...

— Кто убил Лоова и где лошади, где карабаир?

— Старика ударил Асфар... а где лошади — я не знаю... их сразу угнали адиюхцы...

— Кто вас ранил и где?..

— Они не поверили мне... Это Буй...

— Ну?..

Но силы Дзыбова иссякли, и он, закрыв глаза, обесси-ленно уронил голову набок. Санитарка сделала им знак уда­литься.

—  Который час? — спросил Жунид у Вадима, выходя из палаты.

—  Пять утра.