Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

— Все, можете выходить. Мы заехали на какой-то пустырь, кругом только частные дома.

Первым выпрыгнул на землю Шубин. Было достаточно темно, чтобы уже в нескольких шагах от себя не видеть никого и ничего. И только огоньки в нескольких домах неподалеку говорили, что разведчики в этой темноте не одни, рядом есть и другие люди.

— Сейчас почти ночь, и это, с одной стороны, хорошо, на нас особо никто обращать внимание не будет, да и вообще многие уже ложатся спать. К тому же наверняка в городе действует комендантский час, — сказал Глеб. — Но, с другой стороны, если натолкнемся на патруль всей компанией, объяснить ему, почему мы шарахаемся по улицам после комендантского часа, будет почти невозможно. Поэтому нам надо разделиться и искать, где остановился Золенберг. Если повезет, мы сможем его потихоньку выкрасть и вывезти за город без особого шума. — Он помолчал, затем предложил: — Нас всего семь человек. Но у нас есть грузовик, который нам может еще пригодиться. Поэтому поступим так. Ты, Зеленчук, вместе с Миколой и Малкиным останешься возле машины. Если вдруг на вас случайно кто-то выйдет и начнет интересоваться, какого лешего вы тут стоите, то…

— Скажем, что машина сломалась, и решили переждать до утра, чтобы отремонтировать грузовик и ехать дальше. А не пошли в ближайший дом, потому как везем важные документы и не имеем права отлучаться от машины, — продолжил Зеленчук мысль Шубина.

— Вот так и говори! — хлопнул его по плечу Глеб. — Правильно мыслишь. С нами остаются Энтин и Жуляба, «наряженные» галичанами. Со мной все ясно — я беру с собой Андрея и в случае чего вру патрульным, что мы ищем в городе свою часть, чтобы выехать с ней в Язловчик, где сейчас и находятся основные силы нашей дивизии. А вот как бы вам выкрутиться? Лейтенант вермахта и галичанин, который ни черта по-немецки не понимает, кроме команд… Все это выглядит несколько подозрительно.

— Вообще-то, я по-немецки немного умею, — заметил Энтин. — Коряво говорю, не все всегда понимаю, но… Может, сойду за временного переводчика? Кто знает, что в галицкой дивизии только украинцы? Там наверняка и из русских предателей кто-то есть.

— Можно попробовать, — немного поразмыслив над предложением Энтина, согласился Глеб. — В конце концов, объясняться с патрулем придется не тебе, а Одинцову. Главное — убедительно врать и махать перед их носом документами. Наша с тобой задача, Михаил, — посмотрел он на лейтенанта, — найти, где квартируется генерал Золенберг. Если встретишь патруль, не сообщай, что ты ищешь генерала, — может выйти боком. Они тебя не только к его квартире или дому приведут, но и сообщат ему о твоем прибытии. Думаю, что генерал очень удивится, увидев, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Так что говори, что просто идешь по поручению Золенберга. А по какому именно поручению, не их собачье дело. Документы у тебя проверили, и пусть идут своей дорогой. Понял?

— Отлично понял. Но как я тогда смогу его найти, если не спрошу у патрульных?

— Тебе надо узнать, где находится штаб корпуса. Но туда тоже нет смысла сейчас заходить, даже если в штабе сейчас есть кто-то из офицеров. Дитриха Гайке могут знать в лицо, а представляться кем-то еще не нужно — мало ли, как все обернется. Лучше всего просто посмотреть, стоит ли возле здания, где располагается штаб, автомобиль генерала. Номера не помнишь? Могу напомнить.

— Я помню, — уверенно кивнул Одинцов. — Разглядел, когда они удирали во время нашего нападения на охранный пункт во время подрыва моста.

— И вообще, лучше всего ни в какие контакты не вступать. Патрулей стараться избегать, чтобы не было лишних вопросов. Действовать осторожно. Ищем машину Золенберга и, если находим, следим за ней. То есть Энтин или Жуляба остаются следить, а ты или я возвращаемся обратно, — продолжил Глеб объяснять свой план. — Городок небольшой, и его легко разделить на две части. Одну — обходим мы с Андреем, вторую — вы с Виталием. Через час возвращаемся на пустырь, к машине. Если раздобудете сведения раньше меня, то ты, Михаил, вернешься раньше. И никакой самодеятельности! Понятно? Вернешься, дождешься меня, и вместе решаем, как действовать дальше.

Шубин опустил голову и, чуть помолчав, добавил:

— Если я с Жулябой не вернусь к назначенному времени, ждете еще полчаса, потом ты, Михаил, принимаешь на себя всю ответственность за выполнение операции. Нас не ищите, и вообще… Точно так же, если вы не возвращаетесь к назначенному времени, мы продолжаем действовать дальше уже без вас. Нам нельзя сорвать задание. Вы понимаете риск, на который мы все идем, и… — Шубин махнул рукой. — Больше я ничего говорить не буду.

Слова действительно были ни к чему, все и так понимали, что рисковали по-крупному, находясь в самом центре логова врага. Их в любой момент могли разоблачить, поймать, начать допрашивать и пытать, желая узнать, кто они, зачем и для каких целей проникли в Броды. А то и просто убить.

— Все понятно и без слов, капитан, — серьезно ответил Одинцов.

— Ну а раз понятно, то больше и обсуждать нечего. Пойдем, Андрей.

Глава четырнадцатая

Шубин, не оглядываясь, пошел к дороге. Одинцов постоял пару секунд и, повернувшись, пошел в обратном от Глеба направлении. Энтин, поправив на шее ремешок от автомата, последовал за ним.

Шубину и Жулябе не везло. Они уже целых сорок минут бродили по извилистым улочкам частного сектора, из которого в основном и состояла эта часть городка. Им попалось несколько трехэтажных зданий, но, как выяснилось, только два здания из пяти были жилыми. Одно занимала местная жандармерия, а второе было чем-то вроде общежития для связистов из корпусного подразделения «Ц». Три остальных здания были полуразрушены.

Машины Золенберга не было видно рядом ни с одним из домов, мимо которых они прошли. Пора было возвращаться обратно.

— Наверное, генералитет располагается где-нибудь ближе к штабу корпуса, — предположил Жуляба. — А штаб, скорее всего, в той стороне, которую обходят старший лейтенант и Виталий. Будем возвращаться?

— Нет, — ответил Шубин. — Нам еще одна улица осталась. Вот свернем направо и окажемся…

Он не успел договорить, как им навстречу из-за поворота вышли трое немецких солдат. Один, по всей видимости, старший патруля, шел и светил перед собой небольшим фонариком, еще два автоматчика следовали за ним. Отступать или прятаться было уже поздно, и Шубин решительно шагнул вперед, вглядываясь в переднего немца.

— Йохан? — спросил он, приближаясь к патрульному.

Это был молодой обершутце — переходное в немецкой армии вермахта звание, отделяющее ефрейтора от рядового. Патруль остановился.

— Я, кажется, обознался, — продолжил говорить по-немецки Шубин, отступая от патрульных на пару шагов, словно