Львиное Сердце. Дорога на Утремер - Шэрон Кей Пенман

Ричард снова обнял сестру.

— Ну, теперь всё позади, девчонка, — сказал он.

И только сейчас, в крепких объятьях брата, Джоанна призналась наконец сама себе, насколько была испугана.

Ричард отвёз Джоанну в женский монастырь Св. Марии. Сам он размещался в доме на окраине города, поскольку дворец был передан в распоряжение французского короля и его свиты. После праздничного обеда в гостевом зале, фрейлины удалились ко сну, а Джоанна и Ричард стали заполнять пробелы в воспоминании о четырнадцати долгих годах разлуки. Только Мариам не отправилась в кровать. Где-то после полуночи она задремала и очнулась, когда Джоанна склонилась над ней.

— Я же говорила, что не стоит меня дожидаться, — укорила королева зевающую Мариам.

— А когда я тебя слушалась? Который час? Уже рассвело?

— Скоро рассветёт, — ответила Джоанна, взбираясь на кровать. — Нам так о многом надо поговорить! Я хотела рассказать ему про Вильгельма и свою жизнь на Сицилии и услышать про распрю, расколовшую нашу семью. Но Ричард не спешит с ответом, когда речь заходит об отце или братьях. — Королева стянула вуаль и подвинулась так, чтобы Мариам могла вытащить из её причёски заколки. — Можно подумать, что на них всех наложили злое заклятье...

— Твой брат остался таким, каким ты его помнила?

— Да, такой же уверенный, гордый, весёлый и упрямый, — усмехнулась Джоанна и издала вздох удовольствия, когда Мариам начала расчёсывать ей волосы. Он говорит, нам нельзя находиться в Мессине, это небезопасно. Между горожанами и его людьми уже случались стычки, и он опасается, что станет ещё хуже, поэтому намерен подыскать надёжное убежище на острове Фаро. Я сказала, что предпочла бы остаться с ним в Мессине, но Ричард и слушать не желает. Я и говорю — упрямый!

Она улыбнулась.

— Думаю, это фамильная черта, — усмехнулась Мариам, и Джоанна коротко и сердечно обняла подругу.

— Ты дорога мне как родная сестра, — заявила королева. — И я никогда не забуду преданности, которую ты выказала в трудную минуту. В доказательство я поделюсь с тобой секретом. Только обещай, что не расскажешь ни одной живой душе.

— Конечно, обещаю. А что за секрет? — Мариам была заинтригована, потому как разделяла страсть Джоанны к тайнам.

— Я рассказывала тебе о давнишнем обручении между Ричардом и сестрой французского короля. Так вот, свадьба не состоится. Понимаю, что едва ли это новость, потому как нежелание Ричарда жениться на Алисе очевидно всем, кроме Филиппа. Секрет не в этом. А в том, что Ричард вступает в брак с Беренгарией, дочерью короля Наваррского Санчо, и невеста вскоре приедет к нему на Сицилию.

Мариам знала о Наварре больше многих, потому как мать Вильгельма являлась принцессой этого пиренейского государства и приходилась Санчо сестрой.

— В таком случае ты встретишь не только невестку, но и кузину по свойству, поскольку отец Беренгарии приходился Вильгельму дядей, — пояснила фрейлина.

Оборот дел с Наваррой придавал новости интерес, но Мариам всё ещё удивляло, почему Джоанну так возбуждает приезд совсем незнакомой женщины, пока собеседница не поделилась с ней главной частью секрета.

— И догадайся, кто привезёт Беренгарию Ричарду? Моя мать! Вчера я не знала, увижу ли в жизни хоть кого-нибудь из родных, а теперь... А теперь я не только встретилась с братом, но и моя мать едет на Сицилию! — Джоанна растянулась на постели. — Я даже надеяться на такое не смела...

Увидеть легендарную Алиенору Аквитанскую Мариам хотелось куда сильнее, чем дочку Санчо, и она радовалась, что Джоанна получила редчайшую возможность свидеться с матерью. Заморский брак означал для знатных девушек вроде Джоанны пожизненное изгнание. Встав, сарацинка стала наполнять два кубка из кувшина, присланного настоятельницей.

— Я так рада за тебя, дорогая, — сказала она. — Колесо Фортуны действительно совершает иногда непредсказуемые повороты, не так ли?

Не дождавшись ответа, Мариам обернулась и расплылась в улыбке — молодая королева заснула, едва успев уронить голову на подушку. Вернувшись к кровати, фрейлина укрыла госпожу одеялом.

— Сладких снов, — прошептала сарацинка. — И благослови Господь твоего брата за то, что тот не обманул твоей веры в него.

На следующий день Ричард снова приехал в аббатство, захватив повидаться с Джоанной ещё двоих родичей: двоюродного брата по материнской линии Андре де Шовиньи и кузена по отцовской линии Моргана ап Ранульфа. Но Ричард с Джо анной удалились вскоре в общую комнату монастыря для разговора с глазу на глаз, поскольку вчера успели перемолвиться только о самом-самом главном. Развлекаясь кто как может, Андре сел играть в кости с другими рыцарями, а Морган повёл собаку Джоанны прогуляться в сад.

Облик Ахмера его заинтриговал, потому как уши у сицилийского чирнеко напоминали кроличьи, а окрас был рыжим, как у лисы. Сицилия представала страной необычной во многих аспектах, поэтому вполне следовало ожидать, что даже собаки тут окажутся не такими, как в других землях. Морган никогда раньше не видел пальм, или птиц, похожих на пернатые драгоценные камни, или церквей, которые были некогда мечетями и придавали городу неповторимый экзотический облик. Женщины тоже выглядели экзотично: расхаживали по улицам в шелках и развевающихся накидках, красили ногти на унизанных перстнями пальцах хной. Знатные христианские дамы, предпочитающие одеваться как сарацинки. Морган ловил себя на мысли, что именно такие чужеродные черты Сицилии беспокоят многих в войске Ричарда. Не шёл на пользу и факт, что подавляющее большинство мессинцев держалось греческих корней и принадлежало к православной церкви. А настоящие ли они христиане? В конечном счёте всем известно, что Божий город — это Рим, а не Константинополь.

Как валлиец, Морган привык смотреть на мир с точки зрения притесняемых, поэтому склонен был трактовать сомнение в пользу мессинцев, по крайней мере, пока не убедится в обратном. Однако товарищи его меньше чем за неделю пришли к твёрдому убеждению, что жители Мессины являются разбойниками, принявшими обличье купцов, виноторговцев и лавочников. Расположившись на скамье в тени благоуханного цитрусового дерева, с видом на бирюзовые воды пролива, Морган думал, что редко доводилось ему видеть картину более приятную глазу и умиротворённую. Но он подозревал, что спокойствие это обманчиво и свеча может погаснуть под порывом собирающегося на горизонте шторма — нарастающей враждебности между горожанами и крестоносцами.

В сад вошли несколько рыцарей. Они нарвали на ближайшем дереве апельсинов и начали весело швыряться ими. Но остановились, заметив идущую по дороге женщину. Она привлекла и внимание Моргана,