Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко

В ней не было ни слова лжи. Все, в чем обвиняли Годунова, он совершил.

– Чего молчишь? – спросил царь. – Не замешан ли здесь князь Василий?

– Разве дело только в Василии Шуйском, государь? И разве дело в сем пергаменте? Я узнал тайное, государь.

– Говори!

– Воеводы что побили воинство самозванца…

Голова царя дернулась. Руки затряслись, и пергамент вывалился из них.

– Что воеводы? – спросил он.

– Не пожелали его самого схватить и в Москву перед твои очи доставить! Дали они уйти и самому вору Юшке Отрепьеву и его подручным.

– Кто? Ты про кого молвишь?

– Первый воевода Федор Мстиславский да Димитрий Шуйский!

Борис Федорович задумался. Эти воеводы добыли ему победу. И разбили армию самозванца. Вчера он сам отписал Мстиславскому такие слова: «Я царь и великий князь, и сын мой, жалуем тебя и спрашиваем о здравии». Но верил ли царь Мстиславскому? Тот старался не просто так. Он хотел взять в жены его Бориса дочь Ксению и породниться с царским домом. Но ведь сам Борис не собирался делать это, а лишь обещал вельможе подобную милость в будущем.

Клешнин, не дождавшись ответа царя, сам заговорил:

– Надобно взять сих вельмож под стражу, государь. Я с них сниму допрос, и мы весь заговор быстро прихлопнем! – заявил Клешнин.

– Погоди пока с плеча рубить! Не так сие просто. За Мтиславскими и Шуйскими сколь вельмож стоят. И они победили под Добрыничами. За что брать их под стражу? Подумал про то, Семен?

– Государь! – вскричал оружничий. – Опомнись, государь. Так ли делал Иван Василевич? Он измену изводил быстро и не раздумывая мог нанести удар! В том была сила.

– А после его смерти, отчего та сила не помогла его наследнику? Про сие подумай! Не хочу, чтобы и моего сына такая участь ждала. Нельзя сейчас трогать ни Дмитрия Шуйского, ни Мстиславского. И от должностей отстранить их нельзя. Они победу принесли. И наградить их надобно!

– Но они изменники!

– И что с того? Уличить их трудно. Но подумать о противовесе им стоит уже сейчас. Воевода Басманов в Москве и мною обласкан и награжден. Рода он не великого и я его подниму выше многих воевод.

– Басманова?

– А ты и про него что-то знаешь?

– Нет, государь. Но веры и ему не даю пока. Ты не знаешь государь сколь измены на Москве! Сколь ворогов у тебя.

– А ты ведь и про себя думку имеешь, Семен Андреевич? Ведь что будет с тобой, коли помру я и сына моего от власти подвинут?

– Могу пострадать за свою верность тебе, Борис Федорович. Ведь многими делами кровавыми мы связаны. Еще в те поры, когда ты не был государем великим…

– Хватит! – прервал его Годунов. – Хватит о крови, Семен. Лучше скажи как там человек твой в стане самозванца?

– Что сказать, Борис Федорович? Много сделал он.

– Много? Но отчего жив еще Юшка Отрепьев?

– Дак не так просто сие сделать, государь. Да и что в смерти Юшкиной? Поначалу и я приказывал убрать его, и мой человек пытался то сделать. Но потом смекнул, что не в Юшке дело. Одного вора не станет, так они иного найдут.

– Стало убрать вора твой человек не смог?

– Нет, государь, – ответил оружничий. – Но сведения из стана самозванца мне поступают через него.

– И какова цена тем сведениям?

– Много чего узнать можно и благодаря тому врагов упредить.

Годунов вдруг схватился за сердце.

– Что с тобой, государь? – Клешнин подскочил к нему.

– Жжет, – тихо прошептал он. – Лекаря… лекаря кликни…

Оружничий сразу призвал лекарей царя. Двое вбежали в покой со всем необходимым. Клешнин понял, что далее разговора не будет…

Глава 13

Борьба продолжается.

Москва.

Разбойный приказ.

Январь 1605 года.

Дьяк Патрикеев, грозный глава Приказа, сидел в пыточной и смотрел, как стараются палачи. Настоящие были искусники дела своего.. Пытаемый уже столько претерпел, а все был в сознании.

– Говори! – кричал подьячий.

Тот молчал и только пучил глаза.

– Жги! – подьячий отдал приказ палачу и тот приблизил горящий веник к истерзанному и обожжённому телу.

– Скажу! Мочи нет! Все скажу!

Подьячий велел палачу веник убрать.

– Вот так лучше, дядя. А то молчишь или лаешься. Не по-доброму делаешь. Говори все, что знаешь.

– Мне велел говорить про царевича один хожалый человек.

– Кто сей человек? – спросил подьячий.

– Имя ему Иван. И часто он бывает в кабаке государевом у заставы. Там речи говорил и меня и еще троих нанял смущать толпу на Москве.

– Стало быть, заплатил он тебе?

– Заплатил, – сказал мужик. – Ослобони от пытки. Сил нет более!

– А кто те иные людишки, что вору продались?

– Один здесь. Рядом со мной он. Имя ему Петруха Постник.

– Тот? – дьяк указал на второго мужика.

– Он самый. Меня с ним Петруха и свел. Говорил, что тот человек прибыл от самого царевича.

Патрикеев приказал подьячему поставить к пытке иного мужика.

– Этот пусть пока полежит там. А то много для одного дня. А мы с Постником потолкуем.

И вот нежданно ворвался в подвал сам царский оружничий Семен Клешнин.

– Семен Андреевич? – удивился дьяк. – Вот радость. Не чаял тебя здесь увидеть.

– А я решил найти тебя немедля, дьяк. Государь недоволен!

Патрикеев попросил Клешнина пройти за ним в небольшую нишу. Там никто их беседы не услышит. Они сели на крепкие табуреты. Клешнин снова сказал:

– Государь недоволен, дьяк!

– Недоволен? Мною, али тобой, Семен Андреевич? – усмехнулся дьяк.

– Смел ты стал ныне, – сказал Клешнин. – Али думаешь мне конец вскорости?

– Как можно, Семен Андреевич! Ты друг мне.

– Знаю я тебя хитреца. Мыслишь, что и после Бориса нужда в тебе будет?

– Что такое молвишь, сударь? Государь, слава богу, жив.

– Я только от него, дьяк. Совсем плох великий государь.

– И что? – с тревогой спросил Патрикеев.

– Лекари у него. Но боюсь не жилец более Борис Федорович. А стало нам ждать перемен. Вот ты, дьяк, думаешь, проскочить. Всем Приказ Разбойный надобен. Но вот не подумал, что если самозванец верх возьмет?

–Дак и ему мой Приказ надобен. Тебе бояться нужно, Семен!

–А вот и врешь, дьяк. Ты так думаешь от того, что не знаешь, что князь Сумбулов Василий Андреевич ныне в ближней думе у самозванца. Ему только дай до Москвы добраться, он с тебя три шкуры спустит. Али позабудет он тебе свои обиды, дьяк?

– Сумбулов Васька?

– Он. В большом почете он при воре. То сведения верные.

Патрикеев не на шутку испугался. Сумбулов не простит его никогда. Он станет мстить и мстить жестоко. В этом Клешнин прав.

– Но армия самозванца разбита. Чего бояться? – спросил дьяк.

– Разбита, но соберется вновь. Бояре наши воеводы самозванца не прикончили. Дали уйти. Смекаешь зачем? Князья Шуйские уже в его сторону глядят!

– Не может того быть!

– Я знаю, что говорю!

– А царевич Федор Борисович?

– Удержит ли сей вьюнош трон? Борис Федорович глыба не человек. А Федор кто?

– Дак коли мы поможем ему?

– Про то и будем толковать, дьяк. Как трон за наследником Годунова удержать.

– Многотрудно сие, – сказал Патрикеев. – Скажу тебе откровенно, Семен, не сильно наши знатные хотят видеть царем Федора.

– Про то