Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи

голодных, уставших людей превратились бы в грозную армию!

Гай и ее подруга вместе с толпой быстро вышли к проходной. Здесь люди замедляли шаг, останавливались, дожидаясь, когда два часовых-индонезийца проверят каждого. Руки часовых нагло шарили по женским телам, но все молча сносили оскорбления — лишь бы поскорее выбраться отсюда!

Когда подошли к мосту, подруга дернула Гай за руку.

— Вон этот тип!

У Гай радостно блеснули глаза: в левой руке «этот тип» держал белый носовой платок — условный знак, которым обычно пользовался Ле. Кажется, налаживается связь с центром!

Но нужно быть осторожной. Могло случиться и так, что сыщики узнали об условном знаке и теперь ждут, когда она клюнет на него. Гай внимательно посмотрела на незнакомца. Нет, он не был похож на ищейку. У тех во взгляде всегда сквозит что-то неуловимо-тревожное и в то же время нагловатое, что сразу выдает их, а у этого лицо осунувшееся, глаза светлые, умные. Но все же нужно удостовериться до конца. Проходя мимо незнакомца, Гай сказала:

— Странно, Ле обещал прислать лекарство от малярии и до сих пор не шлет...

Мужчина пропустил Гай на некоторое расстояние вперед, а затем пошел вслед за ней. На мосту он догнал ее.

— Я привез лекарство от малярии от лекаря Хая.

Гай прикинулась удивленной.

— Вы о чем?

— Вы родственница лекаря Хая?

Гай едва сдержала улыбку.

— А вы оттуда?

— Да, я от Ле.

Они прибавили шагу и скрылись в темноте.

XX

Следующей ночью Кхак снова встретился с Гай на берегу неподалеку от рынка. Здесь было безлюдно. Лодки с рисом, сахарным тростником и дровами, прибывшие из провинций Тхай-бинь и Киен-ан, словно застыли на темной реке, фонари на лодках были уже потушены. Двери многочисленных оптовых контор по продаже риса были заперты. Однако под тамариндовыми деревьями и под индийским жасмином горело несколько десятков крохотных костров. Это готовило себе ужин бездомное племя нищих, бродяг и безработных. В черепках, разбитых сковородках, старых кастрюлях и консервных банках подогревались объедки, выпрошенные в домах или ресторанах, либо перекупленные у скупщиков отходы для свиней. А то и просто отбросы из мусорных ям. Все это заливалось водой из колонки и разогревалось на кострах. От костров поднимался едкий запах гари и еще какой-то трудно передаваемый запах — запах нищеты, голода и грязи...

Кхак и Гай сидели под деревом на берегу реки, они напоминали влюбленную парочку. Было так темно, что они едва различали лица друг друга.

— Я сказала товарищам на цементном о твоем приезде. Все очень обрадовались, хотят тебя видеть.

— Только не нужно спешить, сначала давай решим, с кем следует встретиться.

— У нас ребята все хорошие, но мы немного растерялись, не знаем, что делать. Повсюду аресты. Тебе лучше поговорить со всеми сразу, это подбодрит их.

— Я думаю, сейчас только ты должна держать непосредственную связь со мной. Конечно, встретиться с товарищами нужно, и как можно скорее: надо рассказать им о правилах конспирации. Но необходимо тщательно продумать место встречи. Возможно, мне лучше встретиться пока с двумя-тремя наиболее проверенными. А они пусть расскажут остальным.

— Ну что ж, можно и так. Кстати, вопрос с твоим жильем уже решен. Там же будет помещаться и комитет.

— Это место известно только тебе одной?

— Да. Откровенно говоря, это дом моей двоюродной сестры. Ты там будешь в безопасности. Она живет с братишкой. Зовут ее Ан. Я уже говорила с ней. Придешь, скажешь, что ты Зёнг, приятель Гай, приехал из горного района.

— Там лучше пока находиться только мне, комитет сейчас нельзя размещать в пределах города. Его надо разместить где-нибудь в деревне или в пригороде. В сельской местности агентам труднее напасть на след. Так нам будет спокойнее работать. К тому же и в деревне нам нужна опорная база. У тебя нет подходящего местечка где-нибудь недалеко от города?

— Лучше всего, пожалуй, в нашей деревне, в Тхюи-нгуене. Ты пока перебирайся к Аи, место для комитета я подыщу позднее. Сейчас мне нужно подумать о твоей встрече с нашими ребятами.

— Ладно, я иду к Аи. Завтра придешь туда, поговорим подробней обо всем.

Они попрощались и разошлись.

Кхак дошел до перекрестка за французским кладбищем, как ему велела Гай. Там он свернул в переулок, и вдруг ему показалось, что он уже был здесь. Когда он подошел к дому, то и дом показался ему знакомым. Света в окнах не было, двери закрыты. Кхак постучал в окно, как ему было сказано.

Окно отворилось, в проеме появилась стройная фигура женщины.

— Кто здесь?

— Простите, мне нужна Ан!

— Это я, что вам угодно?

— Я Зёнг, приятель Гай, приехал из горного района...

— А! Входи.

Окно захлопнулось, в задней комнате загорелся неяркий свет.

— Проходи сюда.

Кхак прошел в низенькую комнатушку, видно приготовленную для него. Там стояли бамбуковая лежанка и небольшой столик. Ан подняла повыше керосиновую лампу, чтобы он смог осмотреть комнату. Кхак посмотрел на Ан и узнал свою большеглазую незнакомку. Она тоже узнала его.

Большеглазая чуть заметно улыбнулась.

— Когда ты спрашивал про Лыонга, я вначале подумала... И надо же, снова встретились!

— Да, удивительно.

— Я догадывалась, кто ты, но боялась ошибиться.

— Ничего, хоть я и потерял из-за этого много времени.

— Я давно уже жду тебя. Ты ужинал?

— Да, спасибо.

— Ты только не стесняйся. Вы все для меня как родные. Я счастлива, когда могу помочь вам. Мой дядя боролся за революцию, когда мы с Гай были еще детьми. Сейчас смотрю на тебя и мне кажется: дядя вернулся. Послушай, я все-таки приготовлю рисовую похлебку. Ты наверняка ничего не ел!

— Последние дни пришлось сидеть на одном батате, — откровенно признался Кхак. — Только не стоит разводить огонь, могут заметить, а сейчас главное — не вызывать никаких подозрений. Нужно, чтобы люди считали, что в доме все по-прежнему. Найдется у тебя что-нибудь от ужина, и достаточно.

Какой он худой и изможденный! Одни глаза на лице... Ан поставила лампу на топчан и вышла из комнаты. Через несколько минут она внесла небольшой горшочек с горячей похлебкой, накрытый лепешкой из соевой муки. Кхак с наслаждением принялся за ужин. С горячей едой в него словно вливались свежие силы.

Поужинав, он улегся на топчан и завернулся в старенькое ватное одеяло. Это была первая спокойная ночь в Хайфоне.

Кто-то