Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - Шэрон Кей Пенман

живым и неожиданным, что вызвало на его губах улыбку, пусть и безрадостную. Ему и впрямь лучше отложить лопату. Ричард прекрасно это понимал. Но понимал и то, что гордость – единственный оставшийся у него щит, за которым можно укрыться от страха и отчаяния.* * *

Ближе к концу дня вдали показался замок. Даже прежде чем Гюнтер промолвил: «Дюрнштейн», Ричард уже знал, что видит перед собой «неприступную твердыню» Леопольда. Мрачной тенью нависала она над долиной, угнездившись на вздыбившемся над Дунаем утесом, такая же угловатая, зловещая и бесприютная, как окружающие горы. Обычно Ричард смотрел на крепость глазами полководца, определяя ее сильные и слабые места. Но в этой он видел только тюрьму.

* * *

Дюрнштейн приготовил для Ричарда несколько сюрпризов. Первый встречал его в крепостном дворе и предстал в лице старого знакомого, Хадмара фон Кюнринга – австрийского рыцаря, сопровождавшего Леопольда во время похода в Святую землю. Одним жарким июльским вечером накануне взятия Акры Ричард сидел с ним за одним столом и обменивался похабными шуточками – такого он и представить себе не мог в общении со щепетильным, «правильным» герцогом Хадмара – этим Леопольдом Добродетельным.

Хадмар был министериалом. Когда Ричард впервые услышал этот термин, то решил, что Хадмар является придворным чиновником. И очень удивился, когда после нескольких кувшинов вина Хадмар признался, что хотя министериалы и считаются рыцарями, они лично не свободны. Подобно английским и французским рыцарям они исполняют вассальный долг, и некоторые, например сам Хадмар, достигают высокого ранга. Но им нельзя жениться без разрешения сеньора и оставить службу, так как прикреплены они к господину, подобно тому, как английский серв прикреплен к земле. Узнав Хадмара, Ричард обеспокоился еще сильнее, ибо известно ли министериалу, что такое честь?

Хадмар слегка нервничал, и Ричарду подумалось: не вспомнился ли и ему тот вечер в осадном лагере под Акрой?

– Милорд король, – начал австриец с наигранной полуулыбкой. – Обычно я встречаю гостей словами «Добро пожаловать в Дюрнштейн», но при данных обстоятельствах они мне кажутся не совсем уместными. Предлагаю попросту оставить формальности в стороне. Ты, должно быть, устал и проголодался…

Тут он осекся, потому что разглядел путы Ричарда. Вытащил кинжал и перерезал веревки, затем одарил Гюнтера взглядом – острым как клинок того самого кинжала. Ричард растер запястья, восстанавливая кровообращение, затем слез с седла.

– Сэр Гюнтер только следовал указаниям герцога, сэр Хадмар, – сказал он.

Разговор шел на латыни, но Гюнтер уловил, похоже, суть сказанного королем в его защиту, потому как когда взгляды их встретились, он кивнул, а уголки его губ искривились в гримасе, способной сойти за улыбку. Хадмар хмурился – он явно не ожидал, что Леопольд даст приказ связать Ричарда, но затем тоже кивнул и заявил отрывисто:

– Если нам надо что-то обсудить, можем обсудить это внутри, у огня. Идемте.

Он повернулся и зашагал к внутренним воротам, принимая как данность, что Ричард следует за ним.

* * *

Вторым сюрпризом стала комната, куда поместили Ричарда. Она представляла собой спальню более комфортабельную, чем он смел надеяться. Здесь имелась настоящая кровать, с подушками и подбитыми мехом одеялами, жаровня, полная раскаленных углей, ковры на стенах, чтобы отогнать декабрьскую сырость, стол на козлах, два стула, достаточное количество свечей и несколько масляных ламп, и даже тростниковая подстилка на полу. Оглядываясь, король спрашивал себя, кого выселили из этих палат ради него и как отреагирует Леопольд на такую щедрость со стороны Хадмара.

Пройдя в глубь комнаты, Ричард остановился так резко, что один из охранников наскочил на него. Государя удивил предмет, стоящий позади кровати: здоровый деревянный чан, окольцованный обручами, и со скамеечкой. Остальные стражники ввалились следом в палату, из чего король сделал вывод, что его и здесь будут держать под непрерывным наблюдением. Караульные не препятствовали ему знакомиться с новой тюрьмой. Они смотрели на пленника скорее с любопытством, чем с враждебностью, и не возражали даже, когда он отворил ставни на одном из окон. Из окна открывался живописный вид на горы и на быстро несущий свои воды Дунай. Но шансов на побег не было никаких, если только отчаявшийся вконец узник не наложит на себя руки и не купит конец своим земным страданиям ценой вечного проклятия. Ричард закрыл окно и грел руки над жаровней, когда в дверь постучали. Стражники впустили слуг, которые внесли большие ведра с горячей водой, кипу полотенец и еще котелок с жидким мылом. Решив про себя, что Хадмар фон Кюнринг достоин за свои заслуги английского графства, Ричард начал раздеваться.

Король соскреб, насколько мог, накопившуюся за несколько недель грязь и все еще отмокал в чане, наслаждаясь действием, которое производит теплая вода на ноющие, усталые мышцы, когда вошел Хадмар.

– Не прими за обиду, – сказал он с легкой улыбкой, – но я подумал, что тебе не помешает помыться.

– Никаких обид, потому что это действительно так.

– Завтра я пришлю цирюльника, чтобы он подстриг тебе волосы и бороду. – Хадмар кивнул слуге, который положил на постель кипу одежды. – Со временем мы подберем тебе подобающее одеяние, а пока предлагаем то, что сумели найти. Мои вещи тебе не подойдут, ты слишком высокий.

Он обвел взглядом сваленные на пол грязные тунику, рубаху, брэ и рваные шоссы.

– С твоего разрешения, мы все это выбросим: едва ли тебе захочется снова увидеть эти обноски, не говоря уж о том, чтобы надеть.

У Ричарда едва не сорвался с языка вопрос, не захочет ли Леопольд сохранить эту ветошь как трофей, как шкуру убитого волка или оленьи рога, но одернул себя и, взяв полотенце, предложил передать одежду тому, кто занимается в хозяйстве Хадмара раздачей милостыни, чтобы тот нашел им применение. Австриец явно старался из всех сил, будучи поставлен в двойственное положение радушного хозяина и тюремщика, и когда он, пообещав, что скоро подадут ужин, собирался уходить, Ричард проявил по отношению к нему то, чего никогда не проявил бы к Леопольду – вежливость.

– Спасибо, – сказал государь, как если бы был гостем, ищущим гостеприимства Хадмара. Тот улыбнулся в ответ, испытывая радость и облегчение