Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Александра Маринина

– К кардиналу. Вы ведь тоже приглашены к нему.

– Да, приглашен. Сегодня кардинал дает роскошный ужин, весь цвет королевства соберется. Я назначен одним из распорядителей.

И все трое наперебой принимаются петь осанну кардиналу Вулси: и добрый-то он, и щедрый, и благородный, а если кто говорит иначе – это исключительно по злобе; такие, как Вулси, должны быть примером для всех, но, к сожалению, таких прекрасных людей очень мало.

Так, расстановка сил теперь более или менее понятна. В одной группировке – Бекингем и его зять Эбергенни, они ненавидят Вулси, но уже обезврежены. В другой – камергер, Сэндис и Ловел, готовые облизывать кардинала с головы до ног. Но пока неизвестно, насколько они искренни. Возможно, кто-то из них притворяется? Или даже все трое? Обстановка при дворе Генриха Восьмого к откровенности отнюдь не располагала, ибо король подозрителен, мстителен и готов в каждом углу увидеть шпиона и предателя. Темной фигурой пока остается герцог Норфолк: его дипломатическая сдержанность не дает оснований судить о том, что же он думает на самом деле.

Все уходят.

Сцена 4

Зал во дворце кардинала Йоркского

Гобои. Небольшой стол под балдахином для кардинала, большой для гостей.

Входят в одну дверь гости – кавалеры и дамы, среди которых Анна Болейн; в другую дверь – сэр Генри Гилдфорд.

Сэр Генри Гилдфорд (Гилфорд) тоже реальное лицо, придворный Генриха Восьмого, мастер конницы (конюший) и контролер королевского двора (типа администратора-управителя). На кардинальском приеме он назначен распорядителем вместе с лордом-камергером.

Гилдфорд воодушевленно приветствует вошедших:

– Хозяин приема очень надеется, что вы прекрасно проведете время и получите удовольствие.

Тут входят лорд-камергер, лорд Сендс и сэр Томас Ловел.

– Вы опоздали, – с упреком обращается Гилдфорд к камергеру. – А я вот пришел пораньше, очень хотелось скорее увидеть всю эту красоту.

– Вы еще так молоды, – снисходительно отзывается лорд-камергер.

Вообще-то Гилдфорд родился в 1489 году и к моменту описываемых событий ему пошел четвертый десяток. Но для весьма возрастного лорда-камергера он, наверное, действительно выглядит сопляком. Хотя имя камергера нам не названо, мы можем полюбопытствовать, кто же на самом деле исполнял эти обязанности в то время, и увидим, что это был Чарльз Сомерсет, граф Вустер, родившийся в 1460 году и ко времени описанных событий разменявший седьмой десяток. Теперь понятно, почему тридцатидвухлетний Гилдфорд кажется ему молодым.

Сэр Гилдфорд на приеме во дворце кардинала Вулси

Ловел и Сендс перебрасываются сальными шуточками по поводу присутствующих дам: такие красотки – настоящий цветник! Вот бы попользоваться!

Камергер суетится, рассаживая гостей и следя за тем, чтобы за столом у каждого был приятный собеседник. По дружбе устраивает для Сендса местечко между двумя прелестными дамами, одна из которых – Анна Болейн. Сендс с благодарностью усаживается между молодыми красавицами и с ходу принимается любезничать:

– Заранее простите, если ляпну какую-нибудь глупость, я весь в отца.

– Он что, был сумасшедший? – иронично интересуется Анна.

– Ага. Как влюбится – так совсем голову теряет. Вас, например, он раз двадцать подряд поцеловал бы.

И с этими словами целует Анну. Вы только представьте, какая свобода нравов! И это человек, который только недавно участвовал в поругании французских куртуазных вольностей. То есть выходит, что английские сдержанные манеры, столь милые сердцам нашей троицы вулси-поклонников, вполне допускают приставание с поцелуями к совершенно незнакомой девушке.

Камергеру подобное поведение тоже кажется абсолютно нормальным.

– Прекрасно сказано, милорд, – одобряет он Сендса. – Ну все, я гостей рассадил как надо. Теперь, господа, постарайтесь, чтобы дамы не скучали.

– Уж как-нибудь. Вы только не мешайте, – отзывается Сендс.

Гобои. Входит кардинал Вулси со свитой и занимает свое место.

Он приветствует гостей и шутливо предупреждает: кто сегодня не будет веселиться – тот ему не друг.

– Господа, развлекайте дам, а то они что-то заскучали, – говорит кардинал.

Сендс балагурит и заигрывает с Анной, та с удовольствием поддерживает легкий застольный флирт. Похоже, тот поцелуй ее ни на йоту не испугал, не рассердил и не оскорбил. Что ж, уже какая-то характеристика.

Ну, коль Анна появилась, придется остановиться на ней подробнее. Если исходить из предположения, что на сцене 1521 год (именно в том году был казнен чрезмерно болтливый герцог Бекингем) или, в крайнем случае, 1522 год, то сколько же лет Анне? Среди историков нет единогласия по поводу года ее рождения, называются даты от 1501-го до 1507 года. Источники, настаивающие на 1507 годе, выглядят на сегодняшний день более убедительными, так что попробуем опираться именно на них. Итак, нашей Анне примерно 15 лет. Для нас – сущее дитя, по тем временам – молодая дама брачного возраста. Папа – сэр Томас Болейн, дипломат, полиглот. А мама – Элизабет Говард. Ага. Дочка родная Томаса Говарда, 2-го герцога Норфолка. Иными словами, Анна приходится старому Норфолку внучкой. С 1513 года Анна находилась в свите Маргариты Австрийской, дочери тогдашнего императора Священной Римской империи, то есть пребывала за границей. Год спустя Анну и ее старшую сестру Марию определили в свиту принцессы Марии, сестры Генриха Восьмого: принцессу отправили к французскому двору, поскольку предстояла ее свадьба с королем Франции. Король-то после свадьбы вскорости умер, овдовевшая Мария вернулась в Англию, а вот Анна еще семь лет прожила во Франции при дворе короля Франциска Первого и вернулась домой только в январе 1522 года, а в марте состоялось ее представление ко двору Генриха Восьмого на приеме в честь испанских послов. О банкете у кардинала Вулси никаких сведений у историков нет. Вот вам и «высокая правда»…

Банкет идет своим чередом, народ выпивает и веселится, и вдруг за сценой раздаются звуки – трубы, барабаны и пушечные выстрелы.

– В чем дело? – спрашивает хозяин приема Вулси.

Камергер посылает слугу посмотреть, что случилось.

– Дамы, не бойтесь, – говорит кардинал. – Если это война, то женщин не тронут.

Слуга возвращается и докладывает, что там идет отряд каких-то вельмож, похожих на послов из другой страны.

Вулси обращается к камергеру:

– Вы же говорите по-французски, пойдите встретьте гостей и проводите сюда. И слуг возьмите, чтобы смотрелось уважительно.

Камергер и еще несколько человек уходят. Все встают, слуги отодвигают столы.

Вулси успокаивает гостей, сожалеет, что пришлось прервать пир, и обещает, что банкет и веселье непременно продолжатся.

Гобои. Входят маски в костюмах пастухов, среди них – король Генрих. Их вводит лорд-камергер. Они направляются прямо к кардиналу и почтительно кланяются ему.

– Какое общество! – делано удивляется кардинал. – И что им угодно?

– Они не говорят по-английски, – сообщает камергер. – До