Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

[2] Литра — немного больше трехсот граммов.

Глава 15

Глава пятнадцатая. «Я умею говорить на их языке»

— Может, мне с тобой? — предложил Рёрех.

От души предложил. Опасался, как бы ромеи с Сергеем нехорошее не сотворили.

Непросто это — быть старшим братом такому, как Сергей. Особенно когда твой младший тебя опережает во всем, кроме умения управляться с оружием и численностью личной дружины, причем только численностью, а не качеством.

Но Рёрех очень старался. А может, и не старался. Базовое качество — верность своим, невзирая ни на что. Он и в той жизни был таким же. Ворчал, ругался, но с тех пор, как взял в обучение бестолкового парня Серегу Духарева, ни разу ученика не подвел и не попрекнул. Хотя ученик частенько тянул одеяло на себя и интересы наставника учитывал по остаточному принципу. Особенно поначалу. И старый Рёрех пусть и не без сопротивления, но уступал ученику, если Сергей всерьез настаивал. А потом помогал разобраться с последствиями, если ученик накосячил, и давал втык только после того, как созданная проблема переставала быть проблемой.

Повзрослев, Сергей понял, почему так. И насколько это важно для воина — принимать решения и идти до конца, отвечая за последствия. В том числе и за тех, кто под твоей рукой. Глава рода решает за всех, и отвечают за его ошибки тоже всем родом. Осознав это, семь раз подумаешь, прежде чем пойти на необоснованный риск.

Во многом благодаря старому Рёреху Сергей заматерел, возвысился и обрел пусть всего лишь зачатки, но мудрости. И только убедившись, что ученик более не нуждается в плотной опеке, Рёрех переключился на сыновей Сергея и помог выковать из них настоящих мужчин-воинов. Род осиротел, когда старый ведун ушел в свой Ирий. Но часть его духа продолжала жить в ближниках князь-воеводы Серегея и в нем самом. В этом была главная наука, которую старый Рёрех преподал Духареву.

Меньшее, что Сергей может сделать для Рёреха теперешнего, — помочь стать тем, кем стал бы тот, старый, если бы его не искалечили. И к ромеям Сергей его тоже непременно возьмет, потому что для будущего могучего владыки уметь мыслить по-византийски, или как минимум понимать это мышление, — не прихоть, а необходимость.

Возьмет, но позже.

— Нет, брат. Благодарю, но со мной пойдут только нурманы. К ним ромеи привыкшие. И еще Луку возьму. Потому что он сам ромей, — и, положив руку на предплечье побратима, добавил извиняющимся тоном: — Так и для дела лучше, и для меня безопаснее. Это как зверя лютого за усы трогать. Я их знаю, ромеев, на их языке говорю. Меня этот зверь за своего принять может. Тебя — нет. Пока. Но как только появится возможность, ты будешь первым, кого я возьму в город кесарей.

Рёрех кивнул. С ним просто. Он — брат.

Куда сложнее было отказаться от Егри, которого активно навязывал Сергею Олег. Пришлось даже на обострение пойти.

— Считаешь, что Егри более подходит, пусть идет. Без меня. С удовольствием погляжу, как он будет под воротами топтаться.

— А ты, значит, не будешь? — оскалился Егри.

— А я не буду! — парировал Сергей. — Я умею с ромеями, а как умеешь ты, мы все видели!

— Ты же сам сказал: эти послы — не настоящие, с ними суровей! — боярин от возмущения даже на ноги вскочил.

— Я сказал, что их надо на поединок вызывать? — Сергей тоже встал.

Когда они с боярином познакомились, Сергей еле доставал тому макушкой до подбородка. Теперь — почти вровень. Если по росту. По мышечной массе Сергею до боярина еще расти и расти.

— Остыньте! — велел Олег. — Мы все в одном строю!

— Ты, княже, такое дело доверишь… безусому?

Предпоследнее слово Егри все-таки проглотил. С усами или без, но Сергей с ним по статусу вровень, даже и повыше. Княжич, и дружина своя, а не великим князем доверенная.

— И по-ромейски я тоже разумею! — напомнил Егри.

— Ты говоришь по-ромейски, как печенег — по-нашему, — уточнил Сергей. — Разбойников гонять годится. На поединок вызвать — еще лучше. Здесь по-другому надо. В первую очередь показать, что мы — с понятиями. Что с нами переговоры вести можно. И это у нас посла сразу к князю приведут, а здесь… Лестницу из гавани в крепость в Херсоне помнишь?

— Это ты к чему? — насторожился Егри.

— А к тому, что у княжьего терема крылечко на три ступеньки, а чтобы до василевса добраться, надо три такие лестницы, как в Херсоне, пройти. И на каждой ступеньке тебя будут хитрые ромейские тиуны ждать, чтобы выше не пропустить. Там у них все так выстроено — чтобы такие, как мы, до верха не добрались. И чем дальше от вершины тебя остановят, тем меньше тебе уважения.

— А тебя, княжич, значит, останавливать не станут? — Егри оскалился.

— Почему ж не станут? Попытаются наверняка. И тут такое дело: если меня, княжича, остановят — беда не велика. Но я ведь не княжичем белозерским иду, а голосом великого князя, катархонта всех россов, — Сергей сознательно произнес слово на ромейский лад. — Дальше объяснять?

— Что еще за россы? — перебил Олег.

— Рош, или россы, так они нас, русь, здесь называют, — пояснил Сергей. — Мы для них — как для нас дикие лесовики, что землю деревяшкой пашут и зверя костяными стрелами бьют. Они и вести себя со мной будут соответственно. Напоминать всячески, что я — росс, скиф, варвар. — Он опять последние три слова произнес на ромейском. — Но я в эту игру играть умею. Не как варяг-рус, а как ромей. И я смогу их удивить. Показать, что росс способен быть не хуже истинного ромея. Я буду говорить с ними как ромей, вести себя как ромей и играть в их ромейские игры не хуже, чем ромеи. И у меня будет преимущество перед ними…

— Какое? — перебил Егри.

— Я умею играть в их игру, но они же этого не знают. И не ждут. Для ромеев все варвары на одно лицо. Вот даже и патрикий, с которым мы переговоры вели, меня не узнал.

— Что еще за патрикий? — проворчал Егри.

— Ты его тоже знаешь. По Самкерцу. Николай Пиперат.

— Точно! —