Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса - Маргарет Джордж

дней данные ими друг другу перед лицом Твоим обеты, и да пребудут с ними мир и любовь, и да живут они в согласии с заповедями Твоими: во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь.

– Аминь, – хором повторили все.

– Ввиду того что король Генрих и Екатерина Парр сочетались святыми супружескими узами, – звенящим голосом объявил Гардинер, обращаясь ко всем присутствующим на церемонии, – и засвидетельствовали сие перед Господом и почтенными свидетелями, утвердив сей союз обменом колец и соединением рук, я объявляю их отныне мужем и женой.

Он простер руки над нашими головами.

– Да благословит, защитит и сохранит вас Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух: Господь милосердный взирает на вас благостным оком: и да исполнитесь вы Его духовным благословением и милостью, дабы жили вы вместе в мире и согласии и заслужили в мире ином жизнь вечную. Аминь.

Мы поднялись с колен новоявленными мужем и женой. Гостей охватило понятное волнение, они обнимались, оживленно и весело поздравляли друг друга. Мы развернулись к ним, готовые принять добрые пожелания и присоединиться к общему ликованию.

Мария, назначенная подружкой невесты, подошла и обняла нас обоих. Она опустила глаза, но я заметил, что на щеках ее поблескивают следы слез. Она давно знала Кейт, с тех самых пор, как та впервые приехала в Лондон с лордом Латимером и посетила придворный прием ради общения с нашими грамотеями. У Марии с леди Парр сразу завязались близкие отношения. Конечно, Кейт по возрасту не годилась в матери принцессе, зато Мария испытывала к мачехе глубокие дружеские чувства.

Елизавета тоже поздравила нас. Неловко раскинув руки, она обхватила Марию и Кейт. Девочка молчала, видно, не могла выразить словами свою сердечную радость.

Затем к нам подступили остальные гости. От тесноты и толчеи в гостиной потеплело, но мы только радовались этому. Все принарядились в легкие одежды, а некоторые дамы даже отказались от головных уборов, по-девичьи распустив волосы, – в том числе чопорная и строгая леди Анна, жена Эдварда Сеймура. Да, она действительно могла быть привлекательной в постели; возможно, Сеймур не такой педант, каким прикидывается.

Хм. Мне не полагалось думать об этом. Какое мне дело до чужих постельных утех.

В соседнем зале накрыли праздничные столы. Принесли свадебный торт, пироги с земляникой, поставили серебряные чаши с вином, приправленным душистым ясменником. Верные нам шотландские лэрды прислали копченую лососину, а наши уполномоченные в Кале закупили французские сыры.

Мы с Кейт торжественно прошествовали к столу и, согласно ритуалу, выпили вина из серебряных свадебных кубков и отведали торта. Солнце поднялось высоко, заливая теплыми лучами сады и цветники, и пьянящие ароматы витали в зале. Осоловев от дурманящих запахов, я покорился сладостному ощущению счастья. Я мог думать лишь о том, какое блаженство дарит нам летний день…

А потом я выглянул в распахнутое окно и заметил, что тени от штокроз стали вдвое длиннее их высоты, а воздух повлажнел. Наступал вечер. Опустели тарелки на белоснежных скатертях, и гости терпеливо дожидались разрешения покинуть праздник.

Вскоре мы остались одни среди остатков пышного пира.

– Пойдемте в мои покои, Кейт, – предложил я.

Хотя теперь они стали и ее покоями. Я привлек жену к себе. С легкой нерешительностью она последовала за мной в малую гостиную рядом с опочивальней.

– Ах! – вскрикнула она, увидев резную дубовую скамеечку возле камина.

Именно на ней она сидела в детстве у ног матери.

– Я приказал привезти ее из Кендала, – сообщил я. – Чтобы вы чувствовали себя как дома.

Ее напряжение исчезло, и широкая улыбка смягчила черты лица.

– Как вы узнали?

– Навел справки, – коротко пояснил я.

Дело оказалось несложным. У старых слуг хорошая память. Неужели ни один из ее престарелых супругов не проявлял к ней внимания?

Она обняла меня с таким восторгом, словно я подарил ей восточные жемчуга.

– Из самого Уэстморленда… – восхищенно пробормотала она, словно это было столь же далеко, как Восточная империя.

– Мне хотелось, чтобы здесь появилась частица вашего детства, – сказал я, – тогда перемена судьбы, возможно, не покажется вам слишком резкой. Ведь вы стали королевой.

– Ах… Да… – Она дотронулась до ожерелья. – Теперь я королева…

– Воистину.

К этому нечего было добавить. Мы сидели, неловко поглядывая друг на друга, почти до полной темноты. Из окон потянуло прохладой. Вскоре из сада донеслась тихая дробь дождя, капли падали на листья и скатывались на землю. Шелест летнего дождя… нежный, как отдаленное жужжание пчел над цветами.

Напряжение между нами нарастало. Она боялась меня, боялась, что я все-таки потребую от нее исполнения супружеских обязанностей. Ее страх был очевиден.

– Не пора ли нам на покой, – наконец предложил я, – усталость берет свое.

В опочивальне теперь было два спальных места: я заказал для Кейт ложе, чуть уже моего собственного, из резного орехового дерева с инкрустациями из слоновой кости. Ее кровать застелили тончайшими простынями, девственно-чистыми и новыми. В изножье белело сложенное шерстяное покрывало.

– Для вас, мадам, – сказал я, с болью заметив, как она обрадовалась, увидев отдельную кровать.

Теперь пора раздеваться.

Ужасная церемония. Хуже, чем королевский пир. Я опустился на мягкую скамью возле окна. Сначала стащил расшитую золотом шелковую блузу, заказанную специально для венчания. Затем нательную нижнюю рубаху с застежкой на шее. И вот обнажился мой выпирающий, ничем не стянутый живот. Я бросил взгляд в сторону Кейт, желая узнать, наблюдает ли она за мной. Она действительно смотрела на меня, но ее лицо… ничего не выражало. Далее я снял бриджи и лосины. Оголились мои бедные ноги с набрякшими багровыми венами. Пусть жена увидит все болячки, что я нажил, пусть полюбуется на телесные недостатки мужа. Я постоял пару долгих мгновений и накинул ночную рубашку, скрыв развалины былой своей стати, словно задрапировал непристойное изваяние. С трудом поднявшись по ступеням, я забрался в кровать.

– Вы можете раздеться там, – сказал я, показав на обтянутую шелком ширму в углу.

– Нет.

Она аккуратно начала снимать свои наряды, движения ее отличались изяществом и ловкостью, словно она исполняла странный танец. Ее обнаженное тело явилось мне лишь на миг, такой краткий, что он скорее раздразнил, чем успокоил мое воображение. Через мгновение Кейт уже лежала в кровати, опустив голову на подушку из лебяжьего пуха. Протянув руку, она коснулась меня.

– Может быть, помолимся, милорд?

И, не дождавшись моего ответа, она завела длинный разговор со Всемогущим.

Набожность королевы разочаровала и даже обидела меня. Но разве я не отрекся от женских прелестей добровольно? По какой же причине я придираюсь к ее целомудренному поведению?

Мы долго лежали рядом, бок о бок, слушая