Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

командиру Архангельского порта маркизу А. И. де Траверсе с прошением «о дозволении основать им колонию на Мурманском берегу в Печенгенской губе для ловли китов и сельди и учреждении разных заводов и верфей»479. Купцы планировали организовать Полярную компанию с капиталом в 2 000 000 рублей. Тридцать лет спустя М. К. Сидоров утверждал, что учредители не испрашивали от правительства никаких субсидий. Архивные исследования Е. Е. Радионовой подтвердили свидетельство М. К. Сидорова, однако вместе с тем выяснилось, что И.А Богуслав и Ко ходатайствовали о предоставлении им целого ряда льгот480. Таким образом, проект Полярной компании также, как и рассмотренные выше, относился к числу прожектерских. А. И. де Траверсе отклонил его, заявив, по сообщению М. К. Сидорова, «что на Мурманском берегу могут жить только два петуха и три курицы»481.

В 1840-х годах в центре внимания северных предпринимателей оказался Печорский край482. Развернутое в это время Николаем I военно-морское строительство требовало высококачественного корабельного леса, запасы которого вблизи кронштадтских и архангельских верфей стремительно шли на убыль. Без сильного флота император не мог приступить к окончательному решению захватившего его воображение «восточного вопроса»483. Было решено исследовать перспективный с точки зрения лесозаготовок, но совершенно неизвестный Печорский край484. В 1843 году Министерство финансов отправило туда экспедицию под руководством ученого-естествоиспытателя графа А. А. Кейзерлинга и капитана-лейтенанта П. И. Крузенштерна. В 1847 году Печорский край изучала одна из первых экспедиций РГО под руководством профессора минералогии и геогнозии Санкт-Петербургского университета Э. К. Гофмана485. Одновременно с учеными Печорский край исследовали предприниматели. В 1843 году, одновременно с экспедицией А. А. Кейзерлинга – П. И. Крузенштерна, на Печоре побывал усть-сысольский купец В. Н. Латкин. Он направил в Министерство государственных имуществ прожект Печорской компании, которая должна была «открыть торговлю печорским лесом»486, но из-за соперничества за доступ к лесным богатствам края между В. Н. Латкиным и П. И. Крузенштерном компания открылась лишь в 1858 году, когда П. И. Крузенштерн, получивший от императора Александра II в награду за исследование Печорского края привилегию на вырубку там соснового и лиственничного дерева, но не располагавший средствами для организации предприятия, согласился стать партнером В. Н. Латкина487. Однако компания не смогла извлечь прибыль из экспорта печорского леса и к концу 1860-х годов обанкротилась. Ее выкупил деловой партнер и зять В. Н. Латкина красноярский золотопромышленник М. К. Сидоров, но и он не сумел превратить компанию в прибыльное предприятие. В 1865 году, подводя итог почти десятилетним упорным усилиям В. Н. Латкина по «оживлению» Печорского края, управляющий делами компании Н. Оленников замечал:

Практические дельцы, привыкшие рассчитывать на завтрашний барыш, считали мечтою все эти предложения [об освоении Печорского края]. Мечта, должно быть была упорная, когда ни годы, ни неудачи не охладили ее, когда до сих пор г. Латкин отстаивает мысль открытия порта при устье Печоры для сбыта произведений края за границу, когда товарищество, затратив непроизводительно для своих интересов более 150 т. р. сер., продолжает затрачивать деньги на исследования, на заготовку лесов, фрахтует корабли, отправляет леса за границу, посылает пароход на Печору, надеясь в будущем, при развитии дела, вознаградить эти затраты… Все это может показаться мечтательными предположениями. Такими кажутся все дела, имеющие отдаленную будущность, в особенности в краях, отдаленных от центров образованности и промышленности488.

В 1864 году М. К. Сидоров представил в Тобольскую городскую думу прожект «О заселении Севера Сибири путем промышленности и торговли и о развитии внешней торговли Сибири»489. Одной из важнейших причин неразвитости сибирского товарного производства М. К. Сидоров считал практически полное исключение обширного края из торговой жизни как внутри страны, так и за ее пределами вследствие «отсутствия удобного пункта для внешней торговли Сибири»490.

Разумеется, не одни «ревнители Севера» проявляли интерес к извлечению прибыли из северных промыслов и экспорту разнообразного северного сырья. Но в отличие от большинства других северных предпринимателей, встраивавшихся в уже сложившиеся экономические сети в качестве младших партнеров крупных торговых компаний – иностранных в Архангельском крае и московских и нижегородских в Сибири, В. Н. Латкин, М. К. Сидоров, а позже А. К. Трапезников и А. М. Сибиряков сами претендовали на первые роли, выдвигая амбициозные прожекты «оживления» имперской северной периферии от Мурманского берега до Енисея. В то время, когда имперская бюрократия считала бесперспективной саму постановку такой задачи, а «прогрессивные» националисты типа генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н. Н. Муравьева-Амурского надеялись, что жизнь в изолированную Сибирь вдохнет тихоокеанская торговля491, В. Н. Латкин и М. К. Сидоров упорно отстаивали идею высокого экономического значения Севера России и его способности к самостоятельному развитию, в частности за счет использования «морского пути из Сибири в Европу». Если в самом начале им казалось, что «оживление» Севера России может обеспечить одно лишь «просвещение об руку с предприимчивою промышленностью»492, то затем они быстро пришли к убеждению, что успех предприятия невозможен без поддержки государства. Они подняли на щит идею частно-государственного партнерства и последовательно отстаивали ее на протяжении всей своей деятельности.

Стараясь побудить предпринимательские и правящие круги к масштабному промышленному освоению Севера России, они умело использовали для этого все возможности, открывшиеся в связи с подъемом общественной жизни в период Великих реформ, и прежде всего – печатное и устное слово. Их энтузиазм вызывал уважение даже со стороны тех, кто не верил в успех северного предпринимательства: «В нашем обществе так редки примеры увлечения, настойчивости и последовательности в проведении известных идей, что люди, подобные Сидорову, должны вызывать удивление, имена их должны с благодарностью сохраниться для потомства»493. Однако модель частно-государственного партнерства в деле освоения северных окраин страны не получила поддержки в имперском центре. Предприятия В. Н. Латкина и М. К. Сидорова в экономическом отношении оказались нерентабельными, а в политическом – сомнительными. Начиная с последней четверти XIX века в условиях все более активного проникновения в Арктику предпринимателей и исследователей из разных стран, а в некоторых случаях, как, например, со Шпицбергеном, и возникновения предпосылок для межгосударственных территориальных претензий российское правительство постепенно взяло дело колонизации северных окраин в свои руки. Частные компании были постепенно отстранены от этого процесса (заметим, что уже в 1850-х годах правительство установило жесткий контроль за деятельностью РАК, не справившейся, по мнению имперского центра, с задачей защиты российских интересов в Северной Америке494).

2.3. В. Н. Латкин – «молодой человек… со свертком бумаг под мышкой»

Прибытие в Санкт-Петербург провинциала-идеалиста, мечтающего о преобразованиях, которые могут осчастливить всех россиян, при условии, что влиятельные столичные особы поддержат прожект мечтателя, – типичное начало русских романов второй четверти XIX века. Так, в 1837 году в Санкт-Петербург приехал и 26-летний В. Н. Латкин. Своим современникам он запомнился как «молодой человек в коричневом фраке с протертыми локтями, со свертком бумаг под мышкой»495. Этот сверток был