Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

class="a">467. Наиболее известным представителем этой группы был архангельский купец 1-й гильдии Василий Алексеевич Попов (1767–1848). Сын и наследник одного из учредителей БТК архангельского купца А. И. Попова, в начале XIX века он владел судостроительной верфью, строил корабли, вел хлебную торговлю с Пруссией, Англией и Голландией. Торговый дом Поповых был крупнейшим в Архангельске. Но главным ресурсом В. А. Попова было его умение налаживать связи с губернскими властями и влиятельными имперскими сановниками. Как только в 1818 году купец лишился поддержки архангельского военного губернатора и главного командира Архангельского порта контр-адмирала А. Ф. Клокачева, торговый дом Попова обанкротился. В. А. Попов был исключен из купеческого сословия и переехал в Петербург, где до конца жизни состоял биржевым маклером468.

Процитированная в начале этого раздела статья «Взгляд на Белое море…» из «Журнала мануфактур и торговли» за 1835 год во многом выражала позицию северных предпринимателей-аутсайдеров, не желавших мириться со своим положением и требовавших к себе особого внимания со стороны государства. Автор «Взгляда на Белое море…», по существу, воспроизводил тезис В. А. Попова, когда предлагал объединять частные и государственные ресурсы по формуле: частная инициатива + государственное покровительство. «Нередко дела, которые необходимо должны быть совершаемы частными людьми, под покровительством Правительства, не могут быть исполнены им самим», – отмечал он, прозрачно намекая на судьбу БТК. С другой стороны, «предприятие умное, многоценное… начинаемое частными людьми на собственном иждивении» должно было получить поддержку «попечительной любви Правительства». Иначе говоря, по мысли автора статьи, «оживить» север страны могло только частно-государственное партнерство. Эта установка полностью соответствовала ожиданиям готовых вкладываться в развитие северной промышленности, торговли и путей сообщения частных компаний, между которыми уже в 1830-х годах развернулась упорная борьба за получение правительственных привилегий для их предприятий или, точнее, как сказал бы Дж. Мокир, за «такие вопиющие эксклюзионистские формы поиска ренты, как… монополии, существовавшие под эгидой государства»469.

2.2. «Каждый проект – мечта»: феномен северного прожектерства в 1830–1860-х годах

Все начиналось с коммерческой идеи. Для ее реализации создавалось объединение – компания или товарищество на паях, – в которое входили два-три компаньона, являвшиеся чаще всего родственниками или близкими друзьями. Более широкие ассоциации складывались редко. Самоорганизация не была сильной стороной российского предпринимательства470. «Каждый проект – мечта», – говорил М. К. Сидоров471. В большинстве случаев так и было, поэтому далеко не все замыслы доходили до стадии реализации, а те из них, что воплощались в жизнь, редко достигали успеха. Одним из таких прожектеров был вологодский купец Александр Иванович Деньгин (ок. 1790 – не ранее 1850), подавший 14 октября 1824 года Александру I во время его проезда через Вологду прожект «О заморской торговле Сибири через р. Печору, с открытием порта на ней». Не владевшему крупным состоянием и не имевшему влиятельных покровителей провинциальному купцу не удалось добиться внимания ни императора, ни комитета министров, ни военного губернатора и главного командира Архангельского порта маркиза А. И. де Траверсе. Никто из них не пожелал «удостоить милостивого внимания проект и осчастливить [А. И. Деньгина] исходатайствованием привилегии, изложенной в проекте»472. По мнению купца, лишь государственная привилегия, предоставленная предприимчивому человеку, «могла раскрыть и привести в действие» несчетные богатства северного края. В частности, А. И. Деньгин просил:

1) позволить 15 лет беспошлинно вывозить с устья Печоры российские товары и ввозить туда иностранные;

2) отпускать ему бесплатно лес от казны…;

3) освободить население этого места на 15 лет от податной и рекрутской повинности473.

Эти меры должны были, по мысли А. И. Деньгина, преобразить Северный край до неузнаваемости. Свое видение его будущего он представил в пространных статьях, опубликованных в «Отечественных записках» (1828) и «Журнале мануфактур и торговли» (1831). Преображенный благодаря внедрению промышленности и открытию морского сообщения Северный край А. И. Деньгин изобразил как сновиденческий образ, пригрезившийся ему во время одной из деловых поездок по Печоре:

Кому не случалось испытать наяву скорби, а во сне веселия? Воображение мое, наполненное многоразличными мечтами, представило мне во сне картину, вовсе не похожую на ту, какая была перед глазами. Мне казалось, будто я, в престарелых уже летах, плыл по сей же самой реке Печоре на большом судне с полным грузом Российских товаров; мой восхищенный взор видел повсюду страну цветущую, поля плодородные; я проплыл многие обширные селения и даже города многолюдные; везде видел устроенные заводы, фабрики и ремесла многоразличные; здесь тысячи рук валили и обтесывали огромные деревья, лиственничного и соснового лесу, приготовляя из них корабельные части или сплавляя в реку для препровождения в гавань; там рудокопы извлекали из недр земных благородные металлы; высокие дымящиеся печи указывали устроенные кузницы и огнедействующие заводы; стук молотов и машин, сливаясь с шумом работящего народа, оглушали слух; по широкой реке быстро неслись суда, вниз и вверх, одни с грузами Российских произведений, а другие с иностранными товарами. Среди сей живой картины приплыл я, наконец, к великолепному городу на устье Печоры. Надпись на высоком гранитном обелиске возвестила мне название города: Портофранко Северной Одессы474.

В 1832 году архангельский купец 1-й гильдии, городской голова Архангельска В. И. Брандт с сыном, В. В. Брандтом, и советник правления Северного округа корабельных лесов обер-форстмейстер П. И. Клоков образовали товарищество и исходатайствовали 25-летнюю привилегию «для устройства рыбных и звериных промыслов и торговых сношений с Северной Азией по Ледовитому морю». Выданная товариществу Государственным советом привилегия давала компаньонам право на устройство поселений, факторий и становищ от Белого моря до устья Енисея и «на производство с Северной Азией при Карской (Хайпутырской) губе и при устье реки Енисей морской торговли вывозом тамошних произведений и привозом туда иностранных товаров, какие угодно будет Правительству разрешить»475. Для реализации этого грандиозного прожекта прежде всего необходимо было «удостовериться, можно ли войти в торговые сношения с Северной Азией посредством плавания в Карскую губу и к реке Енисею»476 (заметим, что деятельность БТК, планировавшей заниматься зверо- и рыбодобычей от Мурмана до Лены, так и не вышла за пределы Белого и отчасти Баренцева моря). В 1835 и 1836 годах товарищество В. И. Брандта и П. И. Клокова отправило из Архангельска две экспедиции: одну под руководством подпоручика Корпуса морских штурманов П. К. Пахтусова к Новой Земле, где предполагалось оборудовать поселение и факторию, а другую – под руководством лейтенанта флота В. А. Кротова – к устью Енисея. Экспедиция П. К. Пахтусова описала и закартографировала восточный берег Новой Земли и южный берег Маточкиного Шара. Экспедиция В. А. Кротова пропала без вести477. Деятельность Товарищества Брандта – Клокова фактически была прекращена. В дальнейшем наследники В. И. Брандта вели дела только в Белом море и на Мурманском берегу478. В 1844 году архангельские, вологодские и вятские купцы во главе с И. А. Богуславом обратились к военному губернатору и главному