Его Высочество Пиц. Узы - Елена Бауэр

XVIII

Жена Павла вновь ждала ребенка. В августе Аликс с мужем по сложившейся традиции отправились в Ильинское к своим любимым родственникам, по которым невероятно скучали в Петербурге. Свежий воздух, деревенские развлечения, простокваша и варенец, лишенная столичных треволнений жизнь шли принцессе, которая была уже на исходе седьмого месяца, на пользу. Эта беременность давалась ей особенно тяжело. Она страдала от частых отеков и мигреней.

В начале сентября Аликс снова жаловалась на сильную головную боль, на неприятные ощущения в желудке и из-за плохого самочувствия была вынуждена пропустить праздник, устроенный в честь именин своей дорогой подруги Елизаветы Федоровны. Павел знал, как жена обожала танцы, поэтому ее отказ спуститься к балу напугал его. Друзья и соседи успокаивали. Многие их жены, жутко страдавшие от различных проблем в ожидании наследников, удачно произвели на свет малышей без каких-либо серьезных последствий для себя и детей.

Все же в помощь присутствующему в усадьбе доктору Форбрихеру, который был врачом общей практики, и для успокоения брата Сергей вызвал из Москвы знаменитого гинеколога Добрынина, который, приехав, не нашел угрожающих признаков по своей части и откланялся.

Ночью у Аликс начались припадки эклампсии. Добрынина вернули, но он был бессилен.

В шесть утра, когда у бедняжки случился третий приступ, сопровождающийся жуткими судорогами всего тела с нарушением дыхания и потерей сознания, ей пришлось делать искусственное дыхание. Откачав больную, Добрынин попросил Павла Александровича о разговоре наедине.

– Сердечный ритм ребенка едва прослушивается… Нам нужно разрешение, Ваше Высочество, на искусственное стимулирование родов. Есть небольшой шанс, что ребенка удастся спасти.

– А Ее Высочество?

– Мы делаем все возможное…

– Но надежда есть?

– Мы будем бороться! Так что Вы решили с ребенком?

– Ей это не навредит?

У врача не поворачивался язык сказать Павлу, что его супруге уже вряд ли что-то поможет или особенно навредит.

– Замерший плод усилит интоксикацию… – лепетал доктор.

– Хорошо, я согласен. Только спасите ее!

Павел вышел, а врачи приступили к операции, чтобы извлечь ребенка из чрева матери. Появившийся на свет младенец не подавал признаков жизни. Чтобы недоношенный мальчик задышал, акушерке пришлось взять его за ноги и раскачивать из стороны в сторону. Едва он пискнул, кроху закутали в несколько одеял и начали готовить к крещению. Боялись, что младенец скоро испустит дух, поэтому торопились с обрядом.

– Его Императорское Высочество, Великий Князь, – Добрынин выглянул к собравшимся под дверью взволнованным родственникам.

Те уставились на него с непониманием.

– Мальчик, – пояснил врач: – Как наречете? Я окрещу его немедленно.

– Дмитрий, – ответил Павел, на которого было страшно смотреть. Бессонная ночь и страх за жизнь супруги черными кругами разошлись под глазами.

После родов Аликс впала в беспамятство, но даже в забытьи ее продолжали мучить бесконечные судороги. После каждого приступа, которых было около двух десятков, ее возвращали к жизни.

Через сутки в Ильинское прибыл академик Красовский. Но он был всего лишь опытным эскулапом, медицинской знаменитостью, а не волшебником. Тем не менее, назначенное им лечение помогло на какое-то время сократить количество и продолжительность эклампсических атак.

– Острый нефрит, – сообщил свой диагноз умирающим от волнения братьям академик.

– Она поправится? – Павел дрожал так, что ему самому того и гляди могла потребоваться медицинская помощь.

– Я прописал Ее Императорскому Высочеству молоко, коньяк, мясной бульон и каломель для поддержания тонуса и жизнеспособности…

Роженица все еще была без сознания, и у нее держалась высокая температура, но судороги отступили. Павла с Сергеем данное улучшение обнадежило.

– Давай устроим, чтобы сюда прислали мантию Святого Серафима, – попросил Павел Сергея, который вместе с братом и Эллой не спал уже несколько ночей и рад был хоть чем-то оказаться полезным.

Павел готов был сделать все, что угодно, достать любые святыни, даже отдать свою жизнь, если понадобится, только бы спасти свою Аликс.

В тот же день, когда приехал профессор Красовский, в имение прибыл Иоанн Крондштадский. Святой отец был известен тем, что творил чудеса и не раз исцелял тяжело больных. Зинаида Юсупова считала, что умерла бы в восемьдесят четвертом, если б не отец Иоанн, который молитвами вырвал ее из объятий смерти.

В то время, как доктора всеми доступными силам не позволяли жизни покинуть бренное тело Августейшей больной, Павел, Сергей и Элла отчаянно молились вместе с Иоанном Крондштадским о ее здравии. Казалось, чудо свершилось, и на следующий день припадков не стало вовсе.

XIX

Еще два дня состояние оставалось без изменений, что так же вселяло надежду в супруга. По крайней мере, не становилось хуже – это уже была победа!

На четвертый день после родов у Аликс пошло молоко, и она открыла глаза.

– Аликс, любимая! – По лицу Павла, который не отходил от постели больной уже несколько суток, заструились слезы облегчения. – Ты меня слышишь? Все будет хорошо, теперь ты поправишься. Непременно поправишься!

Жена перевела на него глаза. Казалось, взгляд ее стал осмысленным. Она смотрела на супруга с невероятной теплотой и любовью, как будто хотела выразить все, что не могла раньше объяснить словами. Подходящих по глубине слов просто не существует ни в одном языке мира.

– Она меня слышит! – возликовал Павел.

Родственники и святой отец, молящиеся рядом, просияли. От переизбытка чувств старший брат прижал к себе свою супругу и поцеловал в макушку. Элла по инерции тихо всхлипывала. Из-за четырехдневного плача у нее опухли глаза и отекло лицо.

Лишь врачи вокруг стояли хмурые.

Вдруг тело несчастной Аликс выгнулось дугой. Голова запрокинулась назад, ноги резко вытянулись. Будто кто-то невидимый пытался поднять ее с кровати за талию, но затылок и пятки тянули ее мертвым грузом к земле. От неожиданности Павел вскрикнул и отшатнулся. Тут же подбежали доктора. Красовский попросил Сергея увести брата.

– Аликс! Аликс! – Пиц рвался назад в комнату, где врачи пытались остановить опистотонус массажами и компрессами.

У бедняжки снова начались судороги.

– Профессор, что это? – Сергей улучил минуту узнать реальное положение вещей у Красовского, пока брата не было рядом.

– Ваше Высочество, боюсь, началось поражение мозга…

– Значит ли это… – Сергей пытался сохранить внешнее спокойствие, но голос предательски дрогнул. Он не мог произнести страшные слова по отношению к милой, любимой всеми девушке, молодой маме двух прелестных малышей.

Профессор лишь скорбно кивнул, подтвердив пугающее предположение Великого Князя.

– Господи, что же будет с Павлом!

Еще через сутки наступил коллапс, и в три часа ночи освобожденная от болей, страхов и тягот земной жизни греческая принцесса легкой поступью покинула мир хаоса и страданий. Отмучилась.