Тысяча кораблей - Натали Хейнс

города, дошел слух, будто вражеское войско снимается с места. Греки определенно отошли в свой лагерь. Эней и его товарищи — Креуса не хотела называть их воинами, ибо воевали они не в городе, а только за его пределами, — обсуждали задачи отряда лазутчиков, желая выяснить обстановку и попытаться посеять хаос в стане врага. Но сами не вышли за городские стены, терпеливо наблюдая и выжидая. И еще через день-два, увидев, что больше не летят ни копья, ни стрелы, горожане начали надеяться. Быть может, греческий стан опять опустошила чума. Такое уже случилось несколько лун назад; троянцы тогда ликовали и возносили благодарственные жертвы всем богам. Греки были наказаны за нечестивость и безрассудное нежелание признать, что Троя никогда не падет, не покорится смертным. И уж точно не покорится высокомерным грекам с их огромными кораблями и сверкающей на солнце бронзовой амуницией, каждому из которых нестерпима мысль о том, чтобы прозябать в ничтожестве, безвестным и бесславным.

Как и остальные горожане, Креуса молилась о чуме в греческом стане. Другой надежды она не видела. Однако миновал еще день, и вражеские корабли пришли в движение, а мачты задрожали, когда греки вывели суда из бухты в глубокие воды моря. И все же троянцы затаились, не веря собственным глазам. Лагерь, раскинутый к западу от города, за устьем реки Скамандр, так долго мозолил взгляд, что вид опустевшего побережья казался странным, как тело без наконец-таки ампутированной гангренозной конечности. Стало легче, чем раньше, но все равно тревожно. А еще через день исчез и последний, самый нерасторопный корабль, треща под тяжестью экипажа и неправедно добытых сокровищ: разграблению подверглись все фригийские поселения, не столь многолюдные и укрепленные, как Троя. Греки сначала гребли против ветра, а затем развернули паруса и уплыли прочь.

Когда корабли исчезли из виду, Креуса с Энеем долго еще стояли на городских стенах, наблюдая за белой пеной, вихрящейся у берега. Муж с женой приникли друг к другу, и она шепотом задавала вопросы, на которые у него не было ответов. Почему греки ушли? Вернутся ли они? Теперь мы в безопасности?

* * *

Далекий грохот вернул Креусу к реальности. Теперь уже не поднимешься на акрополь, чтобы найти Энея: даже из своего дома женщина видела, что крыша цитадели рухнула в клубах дыма. Все, кто оказался под ней, наверняка погибли. Креуса старалась не думать об Эврилеоне, который путается под ногами у отца, пытаясь помочь потушить ненасытное пламя. Но Эней не стал бы подвергать опасности единственного сына. Должно быть, он в одиночку отправился за Анхисом, чтобы переправить старика в безопасное место. Но вернется ли муж за Креусой или уповает на то, что она сама разыщет его на улицах?

Креуса знала сердце Энея лучше своего. Муж ушел на поиски отца еще до того, как пожар достиг апогея; Анхис жил ближе к акрополю, где пожар полыхал особенно яростно. Эней знал, что путь к дому отца будет трудным. Он желал бы вернуться, но теперь понял, что это невозможно. Муж будет пробиваться к городским воротам, надеясь, что Креуса поступит так же и найдет его на равнинах за городом, там, где недавно был греческий лагерь. Женщина на миг замерла на пороге, раздумывая, что взять с собой. Но приближались голоса людей, говоривших на незнакомом ей наречии. Греки уже в городе, и времени на сбор ценных вещей или даже поиски плаща не осталось. Креуса окинула взглядом задымленные улицы и пустилась бежать.

* * *

Накануне Креуса поддалась праздничному настроению, которое распространилось по всему городу: впервые за десять лет ворота Трои распахнулись настежь. В последний раз Креуса выходила на Скамандрийские луга, окружавшие город, в двенадцать лет. Родители рассказывали ей, что греки — пираты и наемники, бороздящие сверкающие волны в поисках легкой добычи. Все говорили, что разбойники недолго пробудут во Фригии. С чего им тут торчать? Никто не верил надуманному предлогу: якобы греки явились за какой-то женщиной, сбежавшей с одним из сыновей Приама. Что за нелепица! Тьма кораблей, целая тысяча, плывущая через моря, чтобы осадить город из-за какой-то бабенки? Даже когда Креуса увидела ту самую Елену — с длинными золотистыми волосами, рассыпавшимися по красному одеянию с шитьем по краю и с золотыми цепями на шее и запястьях, — даже тогда она не поверила, что огромное войско могло проделать столь долгий путь лишь для того, чтобы увезти Елену домой. Греки пускались в морские плавания по тем же причинам, что и прочие: надеясь заполнить сундуки добычей, а дома — рабами. Однако на сей раз, отправившись воевать Трою, они зарвались. Эти невежды не знали, что город не только богат, но и хорошо укреплен. «Типичные греки», — утверждали родители Креусы: для эллинов все иноземцы одинаковы, все они варвары. Противники не понимали, что Троя превосходит и Микены, и Спарту, и Итаку, и все остальное, что греки зовут родиной.

Троя ни за что не открыла бы врагу ворота. Креуса видела, как потемнело чело отца, когда он заговорил с матерью о решении Приама. Город будет сражаться и не отдаст ни эту женщину, ни ее золото, ни ее наряды. «Греки падки до легкой наживы, — сказал отец. — Но они сбегут прежде, чем на их корабли обрушатся первые зимние бури». Троя — город баснословного изобилия: у царя Приама пятьдесят сыновей и пятьдесят дочерей, неисчерпаемые богатства, высокие стены и верные союзники. В силу своей природы греки не могли спокойно слышать о таком городе, не мечтая разорить его. Так что троянцы понимали: именно поэтому эллины и явились к стенам Трои, а возвращение Елены — лишь предлог. «Спартанский царь, — ворчали троянские жены, собравшиеся у воды, чтобы постирать белье, — скорее всего, нарочно отослал Елену с Парисом, чтобы вместе с соплеменниками получить повод к войне».

Каковы бы ни были причины нашествия, Креуса была еще ребенком, когда греки разбили лагерь под ее родным городом. А выйдя за стены Трои в следующий раз, она уже держала за руку собственного сына, который имел в распоряжении для своих детских забав целый город, но никогда не бегал по окрестным лугам. Даже Эней, уставший от многолетних битв, почувствовал облегчение, когда ворота со скрипом отворились. Конечно, он не снял меча, однако копье оставил дома. Разведчики доложили, что вражеское войско исчезло. На побережье не