Королевские сестры - Виктория Холт

— В этом не будет нужды, — самодовольно ответила Анна. — Мария это уже сделала. Думаю, я смогу убедить отца позволить мне выйти замуж по любви.

— Это будет зависеть не от вашего отца, — мрачно напомнила ей Сара. — Вспомните, в каком он положении.

— Бедный папа!

«Бедный папа, как же! — подумала Сара. — Его будущее весьма туманно». Если Билль об отводе пройдет и его лишат трона, то, если у него не родится сын, придет черед Марии. А после нее... Анны.

Сара была из тех женщин, что должны пробивать себе дорогу в жизни собственным умом, и она постоянно благодарила Бога за то, что ум этот был острым. Ей приходилось бороться за себя и за своего Джона, и она собиралась занять для них такое положение, которому будет завидовать вся страна. И она, и Джон достигли своего нынешнего многообещающего положения благодаря большой удаче; теперь нужно было трудиться, чтобы его удержать.

Джон поступил мудро, выбрав ее в жены, и она тоже сделала мудрый выбор. Она сделает его величайшим полководцем в мире, да, и заставит весь мир признать его таковым.

Но для этого нужно было очень осторожно вести игру жизни, понимать цену своей удаче и пользоваться ею.

Сара была слегка потрясена, когда поняла, как далеко зашла история с Малгрейвом. Не то чтобы она была встревожена — она была уверена, что дальше дело не пойдет. Хотя бы потому, что она, Сара Черчилль, этого не позволит.

— Впрочем, — продолжала Сара, — король добр к влюбленным.

— О, Сара, — рассмеялась Анна, — как вы правы! Таким ему и следует быть.

— Но, — сурово добавила Сара, — пока вы должны быть осторожны. Это не должно заходить дальше писем и редких встреч в чьем-либо присутствии.

— В вашем, Сара, разумеется.

— Больше вам доверять некому.

— О, Сара, как чудесно, что вы обо мне заботитесь! Все будет хорошо, я уверена. А ведь они могли выдать меня за этого ненавистного Георга, который, по-моему, ничуть не лучше — или почти не лучше, — чем Оранж бедной Марии.

«Принц Георг Ганноверский!» — подумала Сара. Она встревожилась, когда возникла такая вероятность. Ей не понравился этот маленький немец, не знавший ни слова по-английски и, казалось, не собиравшийся его учить. Низкорослый, с неотёсанными манерами.

«Фу!» — Сара содрогнулась. И какое место нашлось бы для Джона и Сары Черчилль в Ганновере? Она была рада, что из этого ничего не вышло.

— Пренеприятный человек! — пробормотала она.

Затем она вспомнила, что Анна и тогда была вполне покладиста. Конечно, Малгрейв еще не появился на сцене, но Анна не выказала ни малейшего отвращения, хотя это создание было так отталкивающе и увезло бы ее в Ганновер.

Анна легко приспосабливалась. Вот почему она была идеальной госпожой для честолюбивой женщины. Служить! Нет, гордая Сара была не из тех, кто служит. Она хотела направлять свою госпожу так, чтобы та отдавала все лучшее Саре Черчилль, чтобы Сара могла употребить это на благо Джона, а их хитроумная чета стала бы самой могущественной в мире.

Она служила даже не Анне, а Марии Моденской, герцогине Йоркской, так что в Ганновер с принцессой не поехала бы. Да и не собиралась — хотя с такой непопулярностью герцога и герцогини, которых то и дело изгоняли из Англии, будущее виделось смутно. Если бы герцог Йоркский стал королем, было бы выгодно служить его жене; а служба у Анны могла означать, что тебя отправят куда угодно, если она выйдет замуж за иностранца, — как принцессу Марию отправили в Голландию.

Играть в эту игру было сродни ходьбе по канату, но Сара знала, что дойдет до конца.

— Пишите свои любовные письма, — сказала Сара. — Я позабочусь, чтобы их доставили. А потом... со временем... мы должны будем придумать план.

Анна бросилась в объятия подруги.

— Я думаю о том, скольким я вам обязана, Сара, — произнесла она.

Сара же подумала: «Она растолстела как никогда».

Оставшись одна, Сара тут же задалась вопросом, как лучше всего положить конец этому злосчастному роману. Во-первых, ей претила сама мысль, что Анна может быть влюблена в кого-то сильнее, чем в нее, Сару; а в том, что она попросту одурманена Малгрейвом, сомнений не было.

«Этот брак совершенно нелеп! — сказала себе Сара. — Любой, кроме моей глупышки Анны, это понимает. Что до Малгрейва, то он, бедняга, решил побороться за власть. И вот, один ослеплен честолюбием, другая — любовью, и они, чего доброго, готовы сражаться за то, что называют своей любовью».

— Любовь! — вслух произнесла Сара. — Вздор!

Да и когда это Анна за что-нибудь сражалась? Нет, Анна пойдет за тем, чей совет окажется весомее, — и Сара не сомневалась, кто это будет.

Она с огромным удовлетворением оглянулась на свой жизненный путь и напомнила себе, что это лишь начало.

Когда они с сестрой Фрэнсис были юны, казалось, у них нет ни единого шанса попасть ко двору. А теперь вот она, прочно здесь обосновалась, близкая подруга принцессы Анны, которая однажды может стать (и Сара была полна решимости этого добиться) королевой Англии.

Но если эта глупая толстуха начнет крутить романы с первым же смазливым мужчиной, кто знает, в какие беды это ее заведет? И если Анна совершит ошибку с замужеством, как это скажется на Саре Черчилль?

Нечасто дочери простого сквайра удавалось получить место в королевских покоях. Но им с Фрэнсис это удалось. Мать говаривала, что они родились под счастливой звездой, но Сара всегда резко отвечала, что то, что другие зовут удачей, на самом деле — плод упорного труда и хитроумного расчета тех гениев, что ее добились.

Оглядываясь назад, Сара решила, что была предназначена для великих свершений. Она родилась во время возвращения Карла II в Англию. Она часто улыбалась, думая о всеобщем ликовании на улицах, о гирляндах, устилавших булыжные мостовые, о звоне колоколов и пылающих кострах, о процессиях — о той радости, что пришла на смену долгому пуританскому правлению, и Англия снова готовилась веселиться. Все это творилось на улицах, а в маленьком домике в Холиуэлле, недалеко от Сент-Олбанса, на свет появлялась Сара Дженнингс.

Саре нравилось думать, что все колокола звонили по ней, что все ликование было из-за того, что в мир пришла Сара.