Венская рапсодия - Дростен Юлия

— Пойдемте, милостивая сударыня. Я вас так наряжу, что молодой господин влюбится в вас не сходя с места.

Ужин подали в зале, выходящем в сад. Двухстворчатые двери были распахнуты. После жаркого летнего дня дул легкий вечерний ветерок. Посреди зала стоял обеденный стол, торцом обращенный к большому кирпичному камину. Над камином висел герб рода Батори с изображением орла с саблей в когтях. На беленых стенах красовались портреты предков и искусно выкованные доспехи. Дубовые доски пола потемнели от времени.

Хотя поместье было знакомо Максу Кальману с самого детства, его продолжала подавлять семейная история знатных родов, простирающаяся в глубь столетий. Его собственные предки были бедными евреями-ашкенази, перебравшимися в начале прошлого века в тогда еще отделенный от Буды Пешт, после того как император Иосиф II издал указ о веротерпимости. У деда Макса был небольшой магазин в районе Элизабетштадт, а его отец уже владел двумя крупнейшими универсальными магазинами в недавно основанном Будапеште[16]. Сам же молодой Кальман был в шаге от того, чтобы обручиться с девицей из древнего венгерского рода и пробить семье Кальман дорогу в высшие круги Дунайской монархии.

«После столетий преследований мы, евреи, стали наконец частью Европы», — подумал Макс, положив приборы на пустую десертную тарелку и промокнув рот салфеткой. Он сразу заверил барона и его жену, что в случае помолвки с их дочерью перейдет в католичество. Ему это не составляло труда: Кальманы придерживались современных взглядов, и религия не играла в их жизни важной роли.

Барон поднялся со своего места во главе стола:

— Я проверю еще раз, хорошо ли закрыт птичник. Утром Адам видел рядом с домом лису. Кальман, а позже давайте пропустим по стаканчику в салоне, в погребе есть пара бутылок превосходного местного токайского. И не позволяйте женщинам обвести вас вокруг пальца, а то они вас окольцуют еще до полуночи!

— Папа! — возмутилась Хелена. — Зачем ты такое говоришь?!

— Разве я не прав, малышка? — Прежде чем уйти, Ласло Батори поцеловал дочь в щеку.

Макс с завистью посмотрел ему вслед. С какой охотой он размял бы ноги, улизнул от баронессы, непрерывно расписывавшей достоинства дочери, и выкурил в тишине сигарету.

— Удались ли блинчики, господин Кальман? — Адам подошел к нему забрать тарелку.

— Они превосходны. Похвалите от меня повара, — поневоле рассыпался в любезностях Макс, которому куда больше пришлось по сердцу сытное говяжье филе с перцами и фасолью.

— Могу ли я убедить вас съесть еще одну порцию? — очаровательно улыбнулась баронесса.

— Звучит соблазнительно, но если я буду столько есть, то вскоре придется велеть перешить все мои рубашки, — усмехнулся Макс и хлопнул себя по плоскому животу. — Во избежание этого я бы совершил небольшую прогулку.

— Разумеется! — просияла баронесса. — Нелли покажет вам сад.

— Я только сбегаю за шалью! — Хелена вскочила, но Макс сделал предупреждающий жест рукой:

— Не нужно, Нелли. Я просто хочу немного размять ноги. Сад ты покажешь мне позже.

— Как пожелаешь. — Хелена неуверенно посмотрела на мать, с неестественной улыбкой восседавшую на стуле. Она бы с удовольствием прогулялась с Максом, хотя знала, что после ей придется дать матери подробный отчет об их беседе.

— Если хотите побыть в одиночестве, я не могу этому помешать, — кисло сказала баронесса. — Но не забывайте, что мы ждем вас в салоне.

— Как я могу забыть! — Макс поднялся и поклонился обеим дамам. Выходя через, открытые двери на террасу, он услышал, как Ида Батори шипит на дочь:

— Прояви ты немного обаяния, ему бы не захотелось слоняться по саду в одиночестве. Но ты такой сухарь! Что ему еще остается!

Быстрым шагом Макс пересек сад. Он знал, что калитка в дальнем его конце ведет к лугу и фруктовому саду.

Трава на лугу была некошена. Все цвело. Жужжали пчелы и шмели. В кронах деревьев пели птицы. В детстве Макс бегал здесь босиком вместе с Нелли и Изабеллой. Маленькими сачками дети ловили бабочек. Тогда они чувствовали себя счастливыми.

«Сейчас бедная Нелли едва ли счастлива, — подумал он, срывая малину с куста и отправляя ягоды в рот. — Бьюсь об заклад, мать устроила ей серьезную выволочку».

Гуляя, Макс припомнил, что и его мать в многочисленных письмах подчеркивала преимущества супружеского союза с подругой детства.

«Представляю себе, какое разочарование они обе испытают, если мы с Нелли не поженимся», — подумал он.

Прислонившись к толстому стволу старой яблони, Макс достал из кармана брюк портсигар.

Женитьба принесла бы семье Кальман много пользы. Отцу — новые деловые возможности, матери — упрочение связи с аристократией, а сестре — расширение брачных горизонтов, если бы, конечно, она решилась выйти замуж. В последнем Макс сомневался. С тех пор как он встретил Изабеллу на бале-маскараде в будапештской опере в мужском костюме и в сопровождении восхитительной, но, к сожалению, незнакомой ему дамы, он понял, что сестра предпочитает женщин. Сам же он стремился к военной карьере в генеральном штабе императорской и королевской армии, а для этой цели было полезно обзавестись супругой из аристократического католического рода. Авторитет, влияние и власть в Дунайской монархии приобретали лишь те, кому удавалось пробиться поближе к Габсбургам. Еврейскому буржуа, несмотря на закон о свободе вероисповедания, туда по-прежнему дороги не было. В этом заключалась еще одна причина, по которой Макс хотел креститься.

Он закурил и стал смотреть на ласточек, выделывавших пируэты в безоблачном небе.

За те годы, которые он не видел Нелли, она внешне превратилась во взрослую женщину, но внутри осталась все той же доброй застенчивой девочкой, которой постоянно доставалось от властной матери. Макс очень ценил Нелли, и не в последнюю очередь — за ее покладистый характер. Она не была красавицей, но ведь красота быстро проходит. К тому же сегодня барышня Батори с ее густыми темными локонами и мягким взглядом показалась Максу по-настоящему хорошенькой. Возбуждение от встречи, неуверенность и застенчивость манили и очаровывали. Макс не сомневался, что они станут добрыми супругами. Однако его сердце не покидало сомнение. Достаточно ли холодного расчета, чтобы два человека счастливо провели вместе остаток жизни?

«А как же страсть? — пронеслось у него в голове. — Как же глубокие чувства и увлеченность?»

Изабелла как-то сказала брату, что без страсти ее жизнь лишилась бы смысла. Но сестрица была безнадежно романтичной и безгранично упрямой, что, по мнению Макса, едва ли способствовало счастью.

Во всяком случае, они с Нелли были не чужими и знали друг друга с детства. И все же Максу казалось, будто он пытается выиграть в лотерею. Интересно, чувствует ли Нелли то же самое?

Макс понял, что не имеет ни малейшего понятия о том, что творится в голове у будущей невесты, и решил, что им непременно нужно узнать друг друга получше, прежде чем связывать себя узами брака.

Его мысли прервал тихий шорох. Казалось, по лугу шагает ребенок и ведет руками по траве. «Нелли?» — пронеслось в голове у Макса. Он быстро бросил наполовину выкуренную сигарету и потушил ее носком туфли. Осторожно выглянув из-за яблони, он увидел прелестную девушку, направлявшуюся к дереву, за которым он стоял.

Незнакомка смотрела себе под ноги и не заметила мужчину. К груди она крепко прижимала черного котенка.

— Ах, мурлыка, — услышал Макс, — если бы ты знал, как я скучаю по Вене! Деревенская жизнь совсем не для меня. Тут так скучно, что помереть можно.

Он с удивлением отметил, что девушка говорит не по-венгерски, а на немецком. Для Пусты это было необычно. Тут Макс сообразил, что его могут заметить, и быстро спрятался за дерево.

Жалобы продолжились:

— Хуже скуки только баронесса. Говорю тебе, мурлыка, такой ведьмы я еще не встречала. Я ей не нравлюсь, и она все время находит повод придраться. Но ведь и я ее терпеть не могу. Рано или поздно я выйду из себя и скажу ей все, что думаю! — Девушка глубоко вздохнула.