Король холопов - Юзеф Игнаций Крашевский

— Он тут был и час тому назад, а может быть и больше, уехал; его лошадь покалечила ногу, а потому он у нас отдохнул и подкрепился; мы его угостили, чем могли…

— Он был здоров? Ничего с ним не случилось?

— Он был такой же, как и вы все, — произнес Вядух, — здоров, как бык и довольно весел… Он лишь не хотел мне сказать, кто он такой… а может быть вы сжалитесь надо мной и назовете мне его имя…

Раздававшиеся веселые, звучные голоса мешали что-нибудь расслышать.

— Едем, догоняем! — начали кричать охотники.

— Эй! Счастливец же ты, хлоп, — произнес один из стоявших за забором. — Ты не знаешь, кого ты принимал в своей хате; ведь все паны тебе будут завидовать!

— Кого же? — прервал Вядух.

— Короля ты принимал, король у тебя был! — крикнул один из них, и вслед за тем они умчались так же быстро, как и примчались.

Вядух и Цярах от изумления остолбенели.

Мужик глубоко задумался, сжав руки и сдвинув брови…

— Однако наслушался он от меня, — сказал он самому себе.

Тем временем Цярах и Богна побежали с криком к матери, батрак хватался за голову — произошла суматоха и тревога.

— Король! Король!

— Лишь бы он на меня не рассердился, — шептал про себя Вядух, — ведь он меня тянул за язык и я ему выложил все, что было на душе. Да, но это воля Божья… Чему суждено быть, того не миновать.

Он печально возвратился в свою хату. Когда же собравшись в избе, они начали вспоминать, о чем гость говорил, как он смотрел на Богну и ей улыбался, как ей перстень подарил, то вся их тревога рассеялась, и крестьянин успокоился, придя к убеждению, что король не мог на него обидеться.

Он и домашние его обратили внимание на то, как король похож на остальных людей и рыцарей и как в нем нет ничего особенного, что заставило бы догадаться о том, что он король.

Хотя это неожиданное посещение и произвело на Лексу сильное впечатление, однако он на следующий день встал, как обычно, и отправился в поле.

Цярах и Вонж, разговаривая о вчерашнем событии, не заметили, как прошел день и наступил вечер. Ни в этот день, ни в ближайшие ничего не произошло, что могло бы указать на гнев или на милость короля.

Понемногу впечатление изгладилось, и через месяц Вядух в виде шутки рассказывал о том, как он запросто принимал у себя короля, сидя на одной с ним скамейке.

Он уже было совсем успокоился, как вдруг однажды, в полдень у ворот поднялся страшный шум. Вядух в это время был в поле; Гарусьница с дочерью, хотя она и не была особенной трусихой, заперлась на ключ в пустой хате и подумывала о том, не забраться ли ей на чердак и втянуть за собою туда лестницу, потому что слышны были страшные крики, брань, шум и голоса, звавшие Вядуха.

Старуха, осторожно выглянув из-за занавески, узнала Неоржу.

Это был человек тучный, которому трудно было сесть на коня и сойти, с красным, круглым, некрасивым лицом, с маленькими, черными глазами; он сидел на такой же жирной лошади, как он сам, и страшно ругался…

Вядух, услышавший, что его зовут, и находившийся недалеко на своем лане, заложив руки в карманы, медленно приблизился к своему двору. Увидев чужих и узнав Неоржу, он снял шапку и поклонился, но брань и гнев его вовсе не смутили, и он подошел ближе.

Неоржа поднял вверх руку, в которой держал кнут.

— Ах, ты! — крикнул он. — Я тебя проучу, ты разбойник! Ты будешь на меня жаловаться королю… я тебе задам… я с тебя шкуру сдеру…

— Я? — спросил Вядух с обычным своим насмешливым спокойствием, раздражавшим больше, чем всякая дерзость. — Я?

— А кто же?

— Я не знаю; я на вас не жаловался, — произнес Лекса медленно. — Я разговаривал с его величеством, он был у меня в гостях, но о вас он не расспрашивал, а я даже не знал, кто он такой…

Неоржа глядел на крестьянина, сжимая руки в кулаки.

— А внес ли ты следуемую мне часть зерна? А штраф ты заплатил? — крикнул рыцарь.

— Я ничего не должен, — произнес Вядух, глядя вниз.

— Тебе до сих пор жилось хорошо на моей земле, — воскликнул пан, — потому что эта земля принадлежит мне, и тот лжет, кто говорит иначе… ты был спокоен… Теперь лишь ты узнаешь, каким я умею быть, а тебя научу жаловаться!

Вядух взглянул на него.

— Король мне на вас жаловался, — возразил он равнодушно, — но не я ему на вас…

Пан ничего не ответил.

— Поступайте, как хотите, — добавил Лекса, — воля ваша.

Видно было, что у Неоржи было сильное желание иначе расправиться с хлопом, но его что-то удерживало. Подняв руку кверху, он ему пригрозил.

— Ты меня узнаешь, — воскликнул он, — узнаешь!..

Из всех сил стегнув лошадь кнутом, он помчался дальше, и слуги последовали за ним.

Вядух, надвинув шапку на макушку, заложил руки в карманы, оглянулся кругом и, увидев у колодца ведро с водой, подошел, напился, вытер уста и возвратился к своему плугу с тем же равнодушным видом, с каким он сюда пришел.

Цярах думал, что отец ему что-нибудь расскажет, но Вядух, сев на лошадь, запряженную в плуг, с восклицаниями — вью! гоп! — начал пахать.

Два дня прошло спокойно; на третий день служащий Неоржи посреди белого дня забрал с луга Вядуха стог сена и свез его к себе на двор. Спрошенный, почему он это делает, слуга ответил, что так приказано, а также велено, чтобы Лекса заплатил полгривны штрафа и отвез на господский двор несколько мерок жита.

— За что?

Эконом коротко ответил, что таково было приказание.

На следующий день двое слуг управляющего насильно увезли воз с лошадьми, не объясняя, на сколько времени и куда их берут. Цярах, опасаясь за целость отцовского имущества, поехал вместе с ними.

Преследование началось.

Вядух молча, безропотно терпел. Гарусьница по целым дням причитала и проклинала.

— Ты, бы, старуха, молчала, — обратился к ней муж, — это не поможет. Мы немного обождем, а если волк вскоре не насытится, то мы отсюда в другое место переедем. Земли достаточно… Я