Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Александра Маринина

Ричмонд. Герцог Бекингем тоже проделал немалый путь до Уэльса, набрал армию из валлийских воинов и двинулся на Лондон. А ведь только сегодня утром он стоял в этом самом зале и пытался поговорить с королем насчет имения. Скорости поистине космические!

– Бекингем со своим сбродом мне не страшен, – говорит Ричард, – а вот союз Ричмонда и епископа Илийского – это настоящая опасность. Ладно, не будем сопли жевать, чем дольше рассуждаешь – тем хуже бывает результат, а наш девиз: быстрота и натиск. Собирай войска, медлить нельзя!

Сцена 4

Перед дворцом

Входит королева Маргарита.

Из небольшого монолога Маргариты Анжуйской мы узнаем, что она собирается уехать во Францию, а пока ищет место, где можно отсидеться. Бывшая королева радуется, что дела в Англии плохи, власть Ричарда шатается и вот-вот рухнет. Стало быть, до светлого часа Маргарита дожила.

Входят королева Елизавета и герцогиня Йоркская, Маргариту они пока не видят.

Елизавета и герцогиня оплакивают маленьких принцев, вспоминая и недавние утраты: Джорджа Кларенса и Эдуарда Четвертого, ломают руки, рвут на себе волосы, заливаются слезами. Маргарита слышит их и злобно комментирует каждое слово:

Королева Маргарита, королева Елизавета и герцогиня Йоркская

– Все правильно, кровь за кровь, ваших принцев – за моего сыночка, вашего Эдуарда – за моего Эдуарда.

В общем, радуется чужому несчастью. Рыдающие женщины садятся на землю, их от горя ноги не держат. Тут Маргарита выходит из тени и появляется перед ними. Начинается все тот же базар: кто кому больше должен, кто перед кем больше виноват, кто из них больше страдает – кто меньше. Маргарита Анжуйская открыто заявляет, что вид страданий Елизаветы и герцогини доставляет ей наслаждение:

На мщенье голодна я;

Теперь я насыщаюсь видом горя.

Более того, она требует большего уважения к своим страданиям, поскольку сына и мужа она потеряла раньше, чем понесли утраты ее собеседницы, стало быть, горюет она дольше. Короче, бухучет в полный рост.

А если старая печаль почтенней,

Воздайте мне почет по старшинству

И превосходству горя моего.

Не зря, видно, в средневековой Англии Маргариту Анжуйскую называли «злой королевой». Ей мало того, что Елизавета и ее свекровь горюют, похоронив близких, она с упоением сыплет соль на раны и ковыряется в этих ранах ржавым ножом, стремясь еще больше обидеть и унизить королеву:

– Ты посмотри, чем ты была и чем стала! Была королевой – стала никем, была женой – стала вдовой, была матерью – потеряла сыновей, была сестрой – потеряла братьев, ты дарила милости – теперь сама о них умоляешь, тебя все боялись – сейчас ты сама всех боишься. Ты все потеряла, можешь только вспоминать о том, как хорошо жила раньше.

Это я еще очень коротко пересказала. На самом деле монолог ужасно длинный и оскорбительный. Елизавета на эту тираду отвечает:

– Вот бы мне так научиться оскорблять и проклинать.

– Настрадаешься – научишься, – говорит Маргарита.

В этом диалоге Маргарита Анжуйская произносит весьма примечательные слова, которые имеет смысл процитировать:

Сравни живое горе с мертвым счастьем;

Преувеличь красу своих детей

И гнусности того, кто их убил.

Чем чище жертва, изверг тем черней, —

Тебя научит это клясть сильней.

То-то я удивлялась, зачем Шекспир сделал ангела из довольно-таки противного Джорджа Кларенса! А оно вон в чем дело-то оказалось! Шекспиру нужно было кровь из носу нарисовать Ричарда Глостера таким исчадием ада, чтобы победа Тюдоров воссияла небесным светом. Тут все средства хороши. В общем, что драматург думал – то Маргарита и сказала.

Маргарита Анжуйская покидает сцену.

– Зачем столько слов? – недовольно спрашивает герцогиня Йоркская. – Страдаешь – страдай молча.

– Слова хоть не помогут ничему, но с ними легче сердцу моему, – отвечает ей Елизавета.

– Ну, если тебе охота поговорить, то пойдем задушим моего проклятого сына горькими словами, пусть послушает, – говорит герцогиня. – Слышишь барабанный бой? Ричард приближается. Давай вопи погромче.

Входит под звуки труб и барабанов король Ричард.

– Кто это тут мешает мне пройти? – строго вопрошает король.

– Та, кто могла бы с самого начала помешать тебе сотворить все злодейства, гад ты эдакий, если бы задавила тебя прямо в утробе, – гордо ответствует его мать.

Елизавета и герцогиня наперебой принимаются перечислять королевские жертвы: граф Риверс, маленькие принцы, Ричард Грей, Джордж Кларенс и его сын Эдуард, Гастингс, Воген… Список немаленький получается. Ричард злится и велит громче бить в барабаны и трубить в трубы, чтобы заглушить вопли «глупых баб, что лают на помазанника божья».

– Или вы будете обращаться ко мне вежливо и приветливо, или вас вообще никто не услышит.

– Я – твоя мать, – говорит герцогиня, – и тебе придется выслушать меня и не злиться.

– А я весь в вас, матушка, я плохо переношу упреки, – язвит Ричард. – И слушать вас я не стану.

Король Ричард и герцогиня Йоркская

– Ладно, я буду говорить спокойно, – обещает мать.

– И покороче, я тороплюсь.

– Да ну? Торопишься? А вот я тебя терпеливо ждала целых девять месяцев, пока была беременна. Мучилась, страдала, но ждала. Думаешь, мне легко было?

– Вот я и родился, чтобы ты перестала мучиться, – дерзит Ричард.

– Да, родился, но лучше бы не рождался. Я с тобой ни одного счастливого дня не видела! Ты был бешеным и диким ребенком, неукротимым и дерзким подростком, а когда стал взрослым – сделался хитрым, коварным, высокомерным, кровавым и опасным, ты под простотой скрывал злобу. Не сын, а адовая мука! Ты можешь назвать хоть один момент, когда порадовал меня?

– Наверное, нет, – усмехается Ричард. – Если только в те дни, когда я не выходил к завтраку и вы могли спокойно поесть без меня. Я вас так раздражаю, матушка, что освобожу от своего присутствия. Мне на войну надо.

– Подожди, – останавливает его герцогиня, – еще буквально одно слово – и я тебя отпущу.

– Ну?

– Либо ты проиграешь битву и погибнешь, либо я умру от старости и горя, но в любом случае мы с тобой больше не увидимся. Так вот имей в виду: я тебя проклинаю, и это проклятие гирями на тебе повиснет. Я от всей души желаю победы твоим врагам.

Кровав ты был, и кровью кончишь ты;

Жил в сраме – и умрешь средь срамоты.

Впечатляющее материнское благословение