"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

Ингвар слегка нахмурился: уж не пытаются ли его и тут укорить, что он захватил свою власть силой? Но подумал: плевать. Раз уже все, греки и хазары, знают, что он захватчик и разбойник, болтовня торговцев дела не ухудшит.

– Но был в то время устроен заговор против него, и умышляли на Оттона его родич Танкмар, Эберхард, герцог Франконии, и Вихман Саксонский. Но он вовремя узнал об этой опасности и расправился с врагами: Танкмар был убит, другие повешены, Эберхард лишен почестей. Вихман лишь уцелел, ибо успел броситься к ногам короля и молить о прощении.

Эльга слушала, погрузив в платочек пахнущие чесноком кончики пальцев и сохраняя невозмутимый вид, но в душе содрогнулась. Зря греки и хазары их попрекают: во всех краях одно и то же! Сильные люди борются за власть, не считаясь с родством, и казнят проигравших.

Будь Олег Предславич попроницательнее и порешительнее, разгадай он вовремя замысел Ингваровой дружины… От этой мысли у Эльги оборвалось сердце. Стал бы Ингвар, будучи схвачен, падать к Олеговым ногам и просить о помиловании? Но Мистину уж точно повесили бы, и говорить не о чем… Эльга сглотнула и прижала руку к груди. Почему она раньше не думала об этом? Только от юной веры, что все будет хорошо…

– Но Эберхард, не оставив дурных умыслов, минувшим летом захватил в плен Генриха, дядю короля, и заковал в оковы, – продолжал Рафаил.

Эльге вспомнился рассказ Асмунда о какой-то беседе с царьградским патрикием: тот был уверен, что Олега Предславича они, победители, заковали, или ослепили, или оскопили, словом, приняли сильные меры, дабы обезопасить себя от его соперничества. Стало дурно от одной мысли – сотворить нечто такое с племянником, родным внуком Вещего, но… все так делают! Вблизи престола или ты – или тебя… Эльга не жалела, что Ингвар позволил Олегу – и своей родной сестре! – уехать невредимыми и с честью, но стало тревожно: а что, если им эта доброта еще аукнется?

– А про угров что-то слышно там? – спросил у Рафаила Трюгге.

– О да, немилостив Бог к саксам! В те же лета пришли язычники-угры и опустошили Тюрингию, затем пробрались и в страну саксов, но погибли в болотах и густых лесах.

– Ну, где ж им на конях через болото! – хмыкнули воеводы, переглядываясь.

– И лишь часть их воротилась домой. Издавна угры разоряют не только страну саксов, но и Лотарингию, и страну франков. Также и даны, с помощью тамошних славян, повергли саксов в великий ужас, опустошили области по обе стороны Лабы. А правит данами, как рассказывают, Горм, сын Хардекнута. Его прозвище Вурм, что значит червь, но он не червь, а истинный змей, ужасный дракон, кровожадный и безжалостный.

При упоминании угров Эльга снова подумала об Олеге-младшем. Именно нашествие угорских орд выгнало его отца, князя Предслава, из Моравы и вынудило искать прибежища в Киеве. Если угры понесли потери в саксонских лесах – пожалуй, это хорошо, это даст Олегу возможность укрепиться хотя бы в какой-то части наследственных владений. И ему больше не понадобится Киев. Моравы – христианский народ, они не ищут себе счастья в военных походах, и для них миролюбивый Олег Предславич – хороший князь.

А тот голос, что она уже не раз слышала в глубине души, добавил: если угры сохранили достаточно сил для борьбы, это тоже хорошо. Ведь если они просто убьют Олега-младшего, беспокоиться о нем не придется больше никогда. Но этой мысли Эльга устыдилась и задвинула оконце, из которого этот голос звучал.

– Куда же вы направляетесь отсюда? – спросил Ингвар у рахдонитов.

Судя по мрачноватому лицу, он тоже подумал об Олеге.

Со двора долетел стук копыт и шум, будто кто-то приехал верхом. В дверном проеме появился Свенельд, за ним Мистина – с гладко зачесанными волосами, в кафтане работы Сванхейд и Альдис, причем две последние пуговки он застегивал на ходу. За ними вошли Торлейв, Асмунд и Хельги. Все пятеро поздоровались, почтительно поклонились княжьей чете и сели на свободные места на ближнем к хозяевам краю скамьи.

Ингвар незаметно вздохнул с облегчением. Он не привык принимать важных путешественников и вообще вести переговоры; в незнакомых делах князь полагался на опытность Свенельда и ловкость Мистины. Побратим живо оглядел гридницу, оценил гостей и их подарки, бросил взгляд на Эльгу и чуть заметно подмигнул. Она подавила улыбку: ей уже стал привычным этот знак, больше даже взгляд, когда глаз лишь чуть прищуривается на миг, не закрываясь полностью. Потом перевел дух и стал слушать.

– Из этих пределов мы намерены направить свои стопы в Самкрай, что на берегу Боспора Киммерийского, – отвечал князю Рафаил. – Там мой дом, там проживает моя семья под покровительством Господа и ребе Хашмоная, тамошнего тудуна.

– Мы надеемся, ты найдешь твой дом и семью в благополучии, – приветливо кивнула ему Эльга, зная, что Ингвар не догадается проявить любезность.

– Да благословит тебя бог за твое доброе пожелание, госпожа!

– Так с чем вы прибыли к нам? – небрежно осведомился Ингвар.

С появлением Свенельда и Мистины пришла пора вести настоящий разговор. С самого начала Ингвар держался так, будто его оторвали от важных дел и он сидит здесь только потому, что таковы обязанности правителя. Весь вид его давал понять, что рахдонитам что-то нужно от него, но ему ничего не нужно от них, поэтому и труд заговорить о причине встречи он переложил на гостей. И этому его тоже научил ловкий побратим. Не сказать чтобы у Ингвара уже хорошо получалось, но он старался. Эльге с самого начала лучше давался вид непринужденной властности.

– Едва прибыв в Киев, мы услышали весьма важные вести! – начал Рафаил, переглянувшись со своими спутниками. – Всему городу известно, что будущей весной ты, княже, собрался вести твое войско в поход на земли Романа в Таврии.

– Вот как! – усмехнулся Ингвар. Он ожидал другого. – Мы еще ни одного скутара не снарядили, а о походе уже весь белый свет знает!

– Славные деяния имеют громкий голос.

– А вам что за дело? – спросил Ингвар, будто сам не догадывался.

– Мы будем просить бога, чтобы он послал тебе победу над греками. Ибо эти люди – наши старинные враги, как тебе, может быть, известно. Многие мои соплеменники и единоверцы бежали в Кустантину[135] из сарацинских пределов, желая найти приют и покой для своих семей, но Роман, будто безжалостный лев, притесняет наших единоверцев и разрушает наши дома для молитв. Поэтому все сыны Израилевы будут молить бога о ниспослании тебе победы над нашим общим врагом. Я же спешу, в знак моей нерушимой веры в будущую твою победу, предложить тебе хорошие условия для торга. Ведь ты возьмешь там множество пленных, и тебе понадобятся верные люди, которые смогут сбыть их дальше на Восток, на Гурганское море, где на пленников и пленниц всегда есть хороший спрос.

– Право первым выкупать полон получают те, кто помогал снаряжать войско, – вступил в беседу Мистина, – о чем тебе, при твоей мудрости, несомненно, известно. И если ты желаешь предложить князю некую сумму серебром, то назад ты получишь ее полоном, выбирая, кого хочешь.

– Разумеется, мне известен этот мудрый порядок, – кивнул Рафаил. – Дела мои в стране саксов шли не так чтобы хорошо – угры перерезали все пути, а это всегда плохо сказывается на торговле. Если бы не убытки, я и не решился бы пойти на такое ненадежное дело…

– Мой уважаемый спутник хочет сказать, что торговать полоном – всегда дело ненадежное, – поправил его Симха. – Среди пленников часто вспыхивают болезни, иной раз выкашивают половину, прежде чем довезешь их до места, где дадут хорошую цену. Иной год ездишь через полсвета, чтобы с трудом вернуть вложенные деньги!

– Мы знаем, как суров бывает к вашему племени ваш бог, – участливо кивнул Мистина.

Свенельд немало дел имел с жидинами, поэтому Мистина хорошо знал, что от них можно услышать.

– И поэтому я мог бы дать, – предложил Рафаил, – скажем, две тысячи шелягов в предварительную уплату за пятьдесят пленников по моему выбору.