Зажги свечу - Мейв Бинчи

написала, что скучает по Элизабет. И в конце письма всегда выражала надежду, что Элизабет здорова и счастлива и что уже скоро сможет приехать домой и они снова будут жить нормальной жизнью.

Про папу мама рассказывала очень мало. И, получив в письме фунтовую банкноту в качестве подарка на день рождения накануне своего четырнадцатилетия, Элизабет в смятении осознала, что мама уже несколько месяцев вообще не упоминала папу.

Эйлин сидела за рабочим столом, когда вошла Элизабет.

– Вы заняты? – спросила она.

– Нет, не занята, – ответила она, улыбнулась и пододвинула стул.

Никто из ее семейства и не подумал бы задать такой вопрос, они решили бы, что мама всегда готова их выслушать, им помочь, что-то для них сделать.

На столе Эйлин стояла коробка из-под обуви, полная счетов из магазинов и неоплаченных счетов, которые следовало отослать с личным письмом. Нельзя посылать жесткие напоминания на бланке фермеру, ведь тот может обидеться и поехать за покупками в другой город. У нее было письмо от миссис Спаркс из Ливерпуля, уже выученное наизусть. Неуклюжая короткая записка от одинокой вдовы, чей сын уехал далеко от дома, а в матери Шона она видела союзницу. Миссис Спаркс писала о своем одиночестве и надеждах на скорое возвращение сыновей, а также тревожилась из-за отсутствия весточек в течение шести недель и спрашивала, не получала ли миссис О’Коннор писем от Шона. У нее было письмо к врачу в Дублине, и нужно было запланировать день, когда можно отвезти Донала на прием. У нее была записка от сестры Маргарет, где говорилось, что малышке Ниам пора в школу, ведь ей почти пять, и можно привести ее к концу этого семестра, чтобы она привыкла и чувствовала себя увереннее, когда пойдет учиться в сентябре. И кстати, разве не благословение Господне, что Донал так хорошо освоился в школе для мальчиков? Все говорят, что самые отчаянные хулиганы не пристают к нему, а защищают его. Неисповедимы пути Господни! У нее было письмо от Морин, в котором дочь написала, что хотела бы попросить у папани три фунта на шикарное платье для танцев и она выплатит их из карманных денег, которые ей полагаются на летних каникулах. У нее было письмо из приюта округа, в котором говорилось, что состояние отца Шона быстро ухудшается и он очень хочет с ними повидаться, но может их не узнать, однако все время повторяет, что хочет видеть сына и его семейство.

– Нет, малышка, я не занята, – повторила Эйлин.

– Я даже не знаю, как сказать, но… вы понимаете, а может ли быть так, что… что мой папа умер?

– Умер? Господи спаси, да с чего ты взяла, зайка?! Как тебе только в голову такое пришло?

Элизабет достала большой конверт с наклейкой «Мамины письма», куда складывала все ее письма, больше пятидесяти, помечая каждое датой получения. Она разложила их все по порядку и взяла одно, полученное в августе 1943 года.

– Тут мама в последний раз упоминала папу. Сказала, что он возмущен тем, что женщины бастуют, требуя равной оплаты с мужчинами, и что нельзя так делать, поскольку идет война. А потом ни слова. Даже на Рождество. Она не передает от него приветы, ничего не рассказывает о его службе в ARP… – Глаза Элизабет наполнились слезами. – Как вы думаете, может быть, что-то случилось и она не хочет меня расстраивать?

Эйлин прижала девочку к себе и обрушила на нее поток утешений. Нет, конечно же нет, этого не может быть, с ним все хорошо, иначе они бы уже знали, не могли бы не знать, просто в Англии сейчас все так поменялось, у мамы есть работа, в ее жизни много чего происходит, она просто забывает писать про домашние дела. А мужчины совершенно не умеют писать письма. Вот посмотри на дядюшку Шона, он ведь так переживает за Морин, как она там в Дублине, но разве он хоть раз ей написал? Ни разу! А иногда люди просто не упоминают о чем-то постоянно. В конце концов, в своих письмах Шону Эйлин тоже редко упоминает его отца…

Тайна вырвалась наружу…

– Вы пишете Шону? Ой, я не знала… И где он сейчас?

– В Африке. У него все хорошо, он нашел себе отличного друга, англичанина по имени Джерри Спаркс. Он часто спрашивает про тебя… Ладно, давай вернемся к тебе и твоим переживаниям. На твой день рождения мы позвоним твоим родителям. Завтра вечером пойдем и позвоним. И даже прямо сегодня закажем разговор на три минуты на завтра. И ты сможешь сама сказать, что им звонит их взрослая четырнадцатилетняя дочка. Договорились?

– Но звонить же, наверное, очень дорого? – заволновалась Элизабет.

– И вовсе не дорого, это ведь на день рождения!

– Спасибо вам большое! – воскликнула Элизабет, вытирая глаза тыльной стороной ладони, а нос – рукавом.

– Элизабет, вот только…

– Я знаю, тетушка Эйлин. Письма к Шону – это ваше дело, я никому не скажу.

* * *

В следующем письме говорилось, что Шон и Джерри отправились из Африки в Италию, высадились в Анцио и уже далеко продвинулись вглубь страны.

Шон писал, что Италия прекрасна и местами похожа на графство Уиклоу. Теперь его восторги поутихли, и он хотел бы, чтобы война закончилась. Хорошо, что дома все в порядке. Миссис Спаркс писала, что после налетов Ливерпуль просто не узнать. Так странно думать, что в Ирландии все по-прежнему. Возможно, им с Джерри доведется повидать Рим. Подумать только, он так много слышал от братьев про Священный город, а теперь сможет увидеть его своими глазами! Он рассказывал Джерри про Рим, но тот и понятия не имел про Ватикан и собор Святого Петра. Из Рима Шон пообещал написать настоящее письмо, которое можно будет отнести брату Джону, чтобы показать, что в Священный город можно попасть и без аттестата!

Армия союзников вошла в Священный город, но Шон и Джерри туда не попали. Минное поле на итальянских холмах, так похожих на графство Уиклоу, лишило обеих ног Джерри Спаркса в возрасте двадцати одного года, а в двадцати ярдах от него убило его друга Шона О’Коннора из Килгаррета, которому оставалось еще целых четыре месяца до двадцать первого дня рождения.

Рядовой О’Коннор в качестве адреса указал домик в Ливерпуле, где его письма получала Эми Спаркс. Она сидела в темной кухне и думала про единственного сына. Снова и снова перечитывала телеграмму, удивляясь, что она вызывает так мало эмоций. Потом она собралась с духом, чтобы сказать матери друга Джерри, что Шон