Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи

Она отставила в сторону плетенный из бамбука заслон, заменявший дверь, и вошла в хижину. На треножнике — холодный чайник. У стены — камышовая лежанка, прикрытая дырявой циновкой, пол усыпан соломой от циновки.

— Ах, негодница! — заворчала Соан. — Разве можно так запускать дом?

Она отыскала веник, стала было подметать пол, но, услышав голоса возвращавшихся детей, остановилась.

— Соан!.. Это ты, Соан? — донесся со двора радостный голос Хюе.

Ванг, виляя хвостом, бросился встречать своих маленьких хозяев. Хюе с трудом тащила за собой неуклюжего Бау.

— Соан! Когда же ты пришла?

И Бау, ухватив старшую сестру за полу рубашки, тоже радостно лепетал:

— Сёан плисла, Сёан...

Соан наклонилась, подняла брата на руки и рассмеялась:

— Боже мой, у моего братца борода выросла! Ай-ай-ай, какая Хюе нехорошая! Только и знает что играть, а братишка ходит весь чумазый.

Соан подошла с малышом к большому глиняному чану, что стоял во дворе, умыла, посадила на лежанку и сунула ему конфету.

— Вот! Сиди здесь.

Хюе глотала слюнки. Но сестра была сердита на нее, и она стояла у двери, не смея напомнить о себе.

Соан сама позвала ее.

— Иди сюда, Хюе, вот и тебе конфета. А где мама?

Видя, что Соан уже не сердится, Хюе подбежала и прижалась к сестре.

— Мама пошла на мост продавать рачков.

— Бог ты мой! Ведь мама больная!

Хюе посмотрела в глаза сестре.

— Я ее не пускала, а она сказала, что уже здорова, что может идти.

— А Ка где?

— Ка пошел с Мамом ловить креветок.

— Хорошо. Ты оставайся здесь, разведи огонь и поставь греть воду, а я схожу на речку, вымою рис и зелень.

Соан пошла за дом, нарвала пучок водяных вьюнков, потом отсыпала из сумки несколько чашек риса и, положив все это в корзину, отправилась к реке. Миновав заросшие камышом участки, она вышла на ровный песчаный берег и, войдя по колено в воду, стала мыть рис. Несколько рыбешек сверкнули в воде, бросившись ловить выпавшие из корзины рисовые зерна. До чего же смелые эти маленькие создания! Так и бросались наперегонки за каждой рисинкой. У Соан по-прежнему было тепло на душе. С реки она шла по проулку, мимо дома Мама, неожиданно для себя она остановилась и свернула в дом. Плетеная приставная дверь знакомого ей крытого соломой дома была приоткрыта. Вокруг ни души. Соан с волнением отодвинула дверь и вошла в пустую лачугу. В углу — полки с кухонной утварью, снасти для ловли рыбы и креветок. Все покрыто слоем копоти. Небольшой горшочек холодного вареного риса стоял на очаге. Недалеко от камышовой лежанки валялась толстая бамбуковая трубка для табака, а на самой лежанке — недопитая чашка чаю. Бедный Мам! Один как перст, ни отца у него, ни матери, ни братьев, ни сестер. При этой мысли Соан охватило незнакомое волнение. Она вышла, притворив за собой дверь и бегом пустилась домой.

Ужин в этот вечер в доме тетушки Муй проходил оживленно. Дети сидели, жадно уставившись на еду, и, раздувая ноздри, вдыхали теплый аромат вареного риса. Они уже привыкли получать на день всего полчашки холодного риса, а последний месяц вообще приходилось довольствоваться лишь рисовой похлебкой. И сегодня на ужин к горячему рису были лишь вареные водяные вьюнки, приправленные горьковатым соусом, да несколько соленых креветок. Но все это поедалось с таким аппетитом, будто дети сидели за праздничным столом. У Соан раскраснелись щеки. После риса Ка потянулся к плетенке с вареным бататом, от которого шел пар. Он шлепнул себя по животу.

— Эх! Все равно еще пусто! Добавлю-ка я несколько этих поросят, тогда будет в самый раз.

Хюе привстала и замахала палочками на брата.

— Смотри не съешь мою бататину, вот ту, большую.

— Возьми еще рису, — предложила Соан брату.

Ка качнул головой.

— Нет, пусть Хюе поест, я уже наелся.

Во дворе засветился факел, и на пороге показался Мам. На нем были короткие штаны и старенькая рваная рубашка. Под мышкой он держал рыболовную сеть. При виде Соан он радостно просиял.

— Соан!.. Ты давно дома?

Светящиеся искорки от факела слетали к его ногам, продолжая светиться в темноте... Он потоптался на месте в нерешительности, затем обратился к Ка:

— Ну что, Ка, пойдешь со мной на ночную рыбалку?

— Конечно! Подожди, я сейчас...

Ка быстро покончил с ужином, привязал к поясу небольшую корзиночку для улова, схватил в углу сачок и вышел во двор.

— Да ты посиди немного с нами, выпей чаю, — предложила тетушка Муй. Соан подбросила небольшое полено в очаг и мельком взглянула на Мама. Их взгляды встретились, и оба поспешно отвели глаза.

— Спасибо, я только что пил, — смущенно сказал Мам.

Тем временем Ка зажег факел и торопил своего приятеля.

— Ну, пошли!

Мам, улыбаясь, кивнул тетушке Муй:

— А знаете, Ка оказался ловчее меня. Только вот еще немного боится ночных духов.

Приятели вышли на улицу. Соан долго следила за порхающими огоньками факелов, удалявшимися в сторону дамбы. Как жаль! И зачем только им вздумалось ловить рыбу в эту ночь...

Было уже поздно, но мать и дочь все еще сидели у очага. Малыш Бау посапывал на коленях у Соан. Хюе заснула на лежанке. От очага приятно тянуло теплом. Соан сидела подле матери, смежив веки. И ничего ей больше не надо, сидеть бы вот так дома, с матерью и малышами.

— Ну, как там у тебя, дочка? — спросила мать.

Соан хотела было рассказать об этом негодяе Тыонге, но почему-то стало неловко. К тому же она не хотела беспокоить мать. И она сказала:

— Как всегда, мама.

Тетушка Муй поняла. Это «как всегда» означало, что дочь ее по-прежнему не живет, а мается. Вначале, приходя домой, Соан показывала матери следы побоев и горько плакала. Но со временем она перестала рассказывать об этом. На вопрос матери она отвечала обычно: « Как всегда...»

Тетушка Муй тяжело вздохнула.

— Слушай, Соан, я решила отдать нашего Ка в дом Бат, той, что живет у моста. Как ты на это смотришь?

— К этой глухой тетке?

— Ты что, ошалела, какая она для тебя тетка? Она обещала платить за Ка в месяц по полтора хао.

«Глухая тетка» держала у моста лавочку, где торговала вареным рисом. Во всей округе она была известна своим грубым обращением с работниками и слабостью к мужскому полу. Соан