Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

купцы разглядывали товар. Ни одного человека он не взял, поскольку не сошелся ценами с нач. лагеря. Тогда нас привезли в город Штольно, покупателей также не было. На второй день нас перевезли в город Лямбург. Расположили нас на базарной площади и ждали купцов. Вот прохаживаются немецкие купцы и выбирают себе посильнее, попрочнее товар. Несколько человек, в том числе и меня, продали одному богатому помещику-землеробу. Сколько заплатил за каждого, не знаю, но за меня заплатил 5 марок и 20 пфеннигов. Приехали мы к нему автомашиной. Поместили нас в крестьянский амбар. Спали на соломе. В тот вечер внесли нам нечищеной картофели и по кружке кофе. Работы было по горло. За малейшее неподчинение били и замыкали в холодные подвалы. Я сам просидел сутки целые без пищи за то, что без разрешения помещика я поехал к своему товарищу. Сидел я и думал, что недолго будут эти звери так расправляться с нашим народом, что скоро придет время и мы встретим своих братьев и сестер, но говорить много нельзя было. Везде нас окружало гестапо. Но время шло, Германия слабела и слабела, и войска ее все время отступали, а наша Красная Армия все крепла и крепла и гнала беспощадно врага и все ближе и ближе подходила к границам Германии. Вот 10 марта 1945 года в наше село вошли ряды Красной Армии, которые и освободили нас из этой каторги. Сердечно благодарим нашей Красной Армии за наше освобождение и присоединяемся к рядам ее, обещаем помочь разбить как скорее фашистскую свору.

ОКИПСКАЯ МАРИЯ РОМАНОВНА

из Черниговской области Яблуновского р-на, село Рудовка (украинка)

В 1941 году при отступлении наших войск я также уходила с ними. Доехали мы машиной до села Варваровка, немецкие бомбардировщики нас начали бомбить. Наша машина потерпела катастрофу, и я была ранена в руку. Я начала пробираться домой и по пути встретила своего брата, который ушел из немецкого плена и также направлялся домой. Через м-ц к нам зашли немцы. Я скрывалась в то время в подвале, а мой брат вместе с четырьмя товарищами ушел в лес в партизаны. Он часто заходил ночью к нам в село и все время уводил по одному, по два человека с собой. Немцы, находившиеся в нашем селе, узнали об этом, что каждую ночь кто-нибудь исчезал. Однажды ночью к нам в избу ворвались пьяные солдаты, они начали шарить по комнате, в сундуках, в шкафах, иская партизанов. Но в эту ночь ничего не нашли, за нами начали следить немецкие патрули. Через 3 дня рано на рассвете брат и 4 его товарища зашли домой, а по их пятам уже шли немецкие сыщики, которые нанюхали свежий след. Как сумасшедшие, залетели к нам они во двор. Чувствуя опасность, мой брат быстро придумал и сказал мне: «Марийка, спаси нас, беги скорее им навстречу и заговори их, а мы уйдем через крышу». Я мгновенно вылетела навстречу гитлеровским собакам. Помогло то, что они были в дрезину пьяные и им сейчас было не до партизан, а душа их собачья требовала молодой девушки. Они начали со мной что-то разговаривать, смеяться, скаля свои желтые кривые зубы. Я также покорно им подражала, ибо я знала: в эти минуты решается судьба моего брата и его товарищей. Заметив, что все уже был сделано, моя мать, чтобы отвлечь их внимание от конюшни, пригласила нас всех в комнату. Но немцы не захотели идти в комнату, а пошли в указанное место, откуда только что исчезла ихняя добыча. Обнаружив тотчас отверстие в крыше, они, как ошалелые, заорали «Партизан, партизан вэк» и бросились с кулаками на меня. Избили меня до бессознания, ковырнув грязными сапогами, они побежали в дом, где начали бить, ломать все и всех подряд. А наутро полиция забирает меня и ведут в какой-то лагерь, где погрузили еще тысячу таких девушек, как и я, и повезли в Германию. В дороге получали 300 гр. хлеба на день и кружку кофе. Привезли нас до гор. Шлау. На большой площади нас сгрузили, и здесь началась торговля. Не знаю, сколько брали за каждую, но меня взял хозяин на 2 года и уплатил 20 марок. Работала с 4-х часов утра и до 12 часов ночи. Били каждый день. Питание получала только ограниченную норму – 300 гр. хлеба и приварок. Когда уходили хозяева из дому, я слушала по радио информационные сводки. Я знала, что начали отступать немцы от Сталинграда, как удирали и удирали с русской земли. С каждым днем мои хозяева становились все злее и злее, а через несколько месяцев начали собирать свои вещи, упаковывать в чемоданы, узлы, мешки, а в одну ночь они исчезли из деревни, оставив все узлы и мешки. Утром, когда я вышла на улицу, то я не встретила ни единого немца. Русские собирали хорошие вещи и уходили к своим солдатам, которые находились в 2-х км от нашего лагеря.

РЕВИНСКАЯ ОЛЬГА АНТОНОВНА

1927 г. р. из Минска (белоруска)

В 1941 году, когда нашу территорию оккупировали немцы, я и моя мать с 2-мя братьями жили в деревне Корюки. Моя мать и братья связались с партизанским отрядом, который находился в Узде. В скором времени был дан приказ всем, которые не работают, явиться на биржу труда для регистрации в Германию. Я решила поспешить устроиться на работу, чтобы не ехать. В Минске я устроилась в военном госпитале работать уборщицей. Я помогала матери, крала там медикаменты, бинты, бумагу и передавала ее партизанам. В 1943 году моя мать была задержана немцами, когда она шла от меня с бумагой и карандашами. А меня на следующий день отослали на биржу труда для отправки в Германию. В Польше, в городе Модлин я и 6 девушек были направлены работать в русскую деревню. Выходить из пределов деревни я боялась, чтобы не попасть в Германию. Радио не приходилось нигде слышать, некоторые сведения получала от иностранцев, которые слушали радио и передавали нам. Так текла моя жизнь 8 м-цев. Русские войска стояли в Дембове, а немцы находились недалеко от нашего села. Узнав о том, что в селе находятся русские девушки, несколько немцев офицеров заехали в наше село и пришли в наш дом. Они сразу спросили мою фамилию, а потом приказали взять одеяло, подушку и белье, но, поскольку я имела собой маленького братишку, я сначала отказалась ехать. Как зверь, один из них бросился ко мне, я не сказала больше ни слова, мой братишка