"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Альвхильд не знала, кто был этот Хререк и в родстве он с Олавом или нет. Говорили, что он первым из конунгов занял Альдейгью, когда там и занимать-то еще было нечего, так, несколько дворов переселенцев с Готланда… Может, он и сам был оттуда… Но и про других говорили, что они первыми правили в Альдейгье…

Хвалебную песнь, творение неведомого и давно покойного скальда, Сванхейд произнесла на родном ей северном языке и дальше перешла на него.

– Госпожа, отдохни! – Малфа сжала ее руку. – К чему так много говорить, ты утомишься.

– Я хочу, чтобы ты запомнила эту песнь… И Колоску расскажи, ему тоже нужно знать. Придет время – и все здесь будет принадлежать ему, потом его детям… пусть они знают…

– Хорошо, хорошо! – Малфа погладила ее по руке. – Я ему расскажу. Как ты сказала – «Хререк резал волны…»

– Хререк резал волком…

Сванхейд замолчала. Малфа понадеялась, что теперь-то госпожа наконец уснет, но та снова открыла глаза.

– Малфа…

– Да, я здесь! – Малфа наклонилась к ней.

– Она еще не приехала?

– Кто? – спросила Малфа и снова подумала, что надо завтра же послать за Астрид.

– Снефрид. Пойди узнай.

– Ты ждешь ее сегодня? – растерянно переспросила Малфа.

Не хотелось отказывать, но и идти проверять, не приехала ли давно умершая женщина из далекой страны, было бы глупо.

– Жду… очень скоро… Она должна привезти мне… кое-что важное. И тогда мы с ней пойдем… пойдем к Фрейе. По ее следам. Я собирала ее следы, когда ехала сюда, и они приведут меня обратно. Но у нее – самый важный. Сквозь него можно увидеть Асгард. Без него я не найду дороги. Я собирала их… на островах. Когда волна выбрасывает кучи водорослей, в них запутываются слезы Фрейи. Или просто на песке, но те самые мелкие…

Сванхейд закрыла глаза и сглотнула, переводя дух. Малфа подумала: вид у нее такой изможденный, как будто вся усталость долгой жизни, прежде скрытая внутри благодаря самообладанию, сейчас проступила на поверхность. Думала снова предложить отвара – горшочек хранился теплым, завернутый в кусок овчины, – как вдруг Сванхейд снова заговорила:

– Когда Фрейя пришлет ее за мной, это будет означать, что я закончила свои дела. Я старалась… умножить род, и не моя вина, если от него останется только этот мальчик… Колосок. Может, это ты виновата – ты сумела притянуть к нему всю удачу… от всех… Но я довела нить до него…

– Да, да, само собой… – бормотала Малфа. – Не беспокойся.

Она взглянула на Иту, сидевшую с пряжей на большом ларе. Может, все-таки послать ее за Дедичем? Но по Волхову уже никто не поплывет, надо будет ехать через мост, а это немалый крюк… Нет, сегодня за ним уже не послать, слишком поздно. Придется, как видно, одной сидеть целую ночь – в таком состоянии она не могла оставить Сванхейд на служанок, даже если та заснет. Напрасно она не послушалась Дедича и сразу, как Сванхейд слегла, не послала к Астрид в Ладогу. Сванхейд всегда была крепкой женщиной, все привыкли, что она одолевает напасти и нездоровье, но старость подточит любую силу.

– Пойди узнай, не здесь ли она уже, – удивительно ясным голосом сказала Сванхейд. – Если нет, вели приготовить для нее постель, ужин и все прочее. Она вот-вот появится.

В голосе ее была уверенность, какая отличала Сванхейд всю жизнь; возвращенная этой уверенностью в былые благополучные времена, Малфа встала и вышла в гридницу.

К ней обернулись десятки лиц: челядь, хирдманы, жители Хольмгарда, зашедшие за новостями. Малфа опомнилась. Сделал знак – дескать, все в порядке, – и пошла через гридницу, сама не зная куда. Можно прикинуться, будто госпожа дала ей какое-то поручение в поварню или насчет скота. Не выдавать же людям, что та заговаривается… Но что же это значит? У нее слишком сильный жар! Может, еще сделать какой-нибудь отвар? Пожалуй, липовый лист, кора ивы… Малфа, хоть и была молода, кое-чему обучилась, пока жила в лесу у Буры-бабы. Вот бы кого сюда сейчас – Бура-баба старше всех на свете и может заговаривать кого угодно. Но только она почти не выходит из своей чащи, не показывает живым людям своего лица и уж верно не поедет в чужие земли…

Повседневная шуба на веверицах, в которой Малфа занималась хозяйством, лежала на скамье. Завернувшись в нее, Малфа вышла. Снова падал снег – с утра он успел прекратиться, а теперь начался опять. В поварне еще горели огни и раздавался шум – служанки мыли котлы, отскребали столы, чистили очаг и приводили все в порядок к завтрашнему дню. Малфа вошла туда, но вскоре ее опять позвали наружу.

– Приехали какие-то люди, – доложил ей управитель. – Говорят, к госпоже.

– Кто это? – удивилась Малфа. – Мы никого не ждем.

И подумала с надеждой: может, родичи из Ладоги сами решили проведать Сванхейд? Божечки, если бы так!

– Издалека какие-то. Вроде русы, но я их не знаю.

Вслед за управителем Малфа прошла через двор и заметила у ворот кучку людей, закутанных в плащи и усыпанных снегом – они поднялись по длинной пологой тропе с внешнего причала.

– Спроси, кто там главный, как его зовут? Откуда они?

Управитель ушел и вскоре вернулся, ведя к ней каких-то двоих – мужчину и малорослую женщину. Когда они подошли вплотную, при свете факела Малфа увидела, что это совсем молодые люди – парень, ее ровесник, а спутница его, с покрасневшим от холода носом, закутанная в несколько платков и накидок поверх длинной шубы на меху, выглядит лет на четырнадцать.

– Ты – Мальфрид? – усталым голосом спросила девушка. – Привет и здоровья тебе! Мы должны повидать госпожу Сванхейд. Она, возможно, удивится, но она сама приглашала нас… то есть меня…

У Малфы закружилась голова. В густых осенних сумерках, под первым снегопадом, на самом переломе меж летом и зимой, при дрожащем факельном свете в явь вторгалась Навь, в настоящее – давно минувшее.

– Так это ты – Снефрид? – вырвалось у нее.

– Снефрид – моя бабушка, – отчасти удивившись, ответила девушка. – Она не может приехать – она умерла… Но я привезла Сванхейд вести о ее внуке, Бериславе. Он ей кланяется и надеется, что она здорова…

– О божечки! – Малфа подалась к ней. – Пойдем же скорее, пока она еще может тебя услышать!

Когда они вошли в шомнушу, Сванхейд лежала молча, с закрытыми глазами.

– Задремала, – шепнула Ита, отходя от лежанки, чтобы дать им место, и одновременно с изумлением косясь на гостью.

Откуда вдруг взялась незнакомая девчонка? Все-таки привезли какую-то из внучек Хакона ладожского? Да что-то молода – какой от нее толк?

Малфа сняла с гостьи плащ, шубу и платки, но от прочей одежды еще веяло холодом, запахом стылой речной воды и первого снега. От этого девушка в теплой, душной, тесной шомнуше казалась поистине гостей из иного мира.

Когда Мальфрид и гостья встали над лежанкой, Сванхейд открыла глаза.

– Я не сплю… О. Ты приехала?

– Привет и здоровья тебе, Сванхейд, – дрожащим голосом сказала гостья; ее большие глаза были еще сильнее раскрыты от потрясения.

– Снефрид… Я тебя ждала…

Малфа предостерегающе коснулась озябшей руки гостьи, но та ее не поняла.

– Я Вефрид… внучка Снефрид… Рада, что ты помнишь ее…

– А ты стала как-то меньше, – с удивлением отметила Сванхейд, кажется, не услышав ее. Ее глаза были обращены на гостью, но взгляд казался рассеянным. – Правда, и я тоже. Олав не узнал бы нас, встреться он с нами сейчас. И Свенельд тоже. Мы с тобой были такие рослые, статные красавицы… Из тебя вышла бы королева не хуже, чем из меня. Не знаю, сумела бы я пройти твой путь, как ты – без поддержки, без родичей…

– Сумела бы, конечно, сумела, – пробормотала Вефрид. – Я приехала… я привезла… Ты помнишь… «ведьмин камень»…

Неловкими руками Вефрид отцепила конец ожерелья от петли и сняла с него кусочек янтаря на серебряном колечке.

– Вот. – Она вложила его в безвольную руку Сванхейд, лежащую на пушистом собольем одеяле.

– Да. – Сванхейд слабо сжала пальцы. – Конечно, я помню. Я даже помню, как его нашла. На Одинсей – Одиновом острове. Странно, потом я забыла о нем чуть ли не на сорок лет! Если бы не эта девушка… Но хорошо, что теперь он у меня. Теперь мы найдем дорогу. Спасибо, что пришла за мной. Я давно тебя ждала – или ты меня, но я не могла уйти раньше. А теперь, я вижу, наши дела улажены… Продолжать их суждено другим…