"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

Мысль заметалась: грести назад? Хвататься за щиты и оружие?

– Всем стоять! – крикнул Алдан. – Спокойно. Не дергаемся. Иначе стрельнут все разом, и нам карачун.

– Ого! – Хавстейн таким приемом в доме своего дяди был не столько напуган, сколько озадачен. – Кто это там? С кем это Анунд воюет?

– Вот пойди и выясни! – Алдан обернулся к нему. – Тебя тут знают и не тронут.

– И пойду, – так же озадаченно, но без испуга ответил Хавстейн.

– Крикни им, что это ты, – посоветовал Алдан.

Хавстейн забрался на борт, помахал рукой людям на стене и перескочил на пристань. Прошел с десяток шагов к воротам и остановился.

– Эй, в Озерном Доме! Я Хавстейн сын Эскиля, племянник Анунд конунга, хочу его видеть! Он дома?

– Конунг дома, – ответили ему со стены. – А что это за люди с тобой?

– Это Берислав из Хольмгарда, сын Тородда, внук Олава. Он тоже хочет увидеться с конунгом. Что случилось? Почему вы закрыли ворота? Хольмар, это ты? Конунг здоров?

На забороле посовещались. Потом тот же голос закричал:

– Ты, Хавстейн, можешь войти и поговорить с конунгом. Все остальные пусть остаются в лодках. Попробуют высадиться – будем стрелять и перебьем всех. У нас тут под сотню человек, и все вооружены.

– Но чего вы испугались?

– Нам известны намерения этих людей, и нас врасплох не застать.

– Скажите конунгу, что я прошу разрешения с ним увидеться! – крикнул Бер. – Если он чего-то опасается, я пойду один. Я – Берислав сын Тородда, из Хольмгарда.

Здесь явно было какое-то недоразумение, и Бер предпочитал объясниться с Анундом сам, чем использовать Хавстейна как посла.

– Жди!

Через какое-то время с заборола сообщили, что Анунд конунг разрешает Бериславу войти вместе с Хавстейном, но только ему одному и без оружия. Бер перебрался на причал, имея на поясе только скрамасакс – не столько как оружие, сколько как воплощение права носить меч.

Вдвоем они направились к воротам. Рассчитывая увидеться сегодня с Анундом, Бер заранее оделся как следует: в синюю рубаху, отделанную серебряной тканой тесьмой, пояс с литой золоченой пряжкой, зеленый плащ с крупной застежкой в виде золоченого кольца с головками драконов на концах. Даже обмотки его были крашены в синий, что само уже выдавало человека состоятельного. Если бы Бер так оделся тем туманным утром у Змеева камня, Вефрид сразу угадала бы в нем сына конунга, но тогда все его мысли вращались вокруг смертельного удара, нанесенного Девяте, и было не до нарядов. Он был и потрясен первым убийством, совершенным своими руками, и обрадован тем, что сделан первый весомый шаг к достижению цели, и меньше всего заботился о том, чтобы производить приятное впечатление на незнакомых встречных. Теперь многое изменилось. В своей способности к настоящему делу Бер уже убедился, а произвести хорошее впечатление на Анунда было необходимо, чтобы иметь возможность продолжать.

Ворота приоткрылись, образовав щель, – только человеку протиснуться. Хавстейн вошел первым и обнаружил, что площадка за воротами и впрямь полна вооруженных людей – не считая тех, что стояли на забороле и целились из луков в Беровы лодки у пристани. Перед собой Хавстейн увидел высокого, даже выше Алдана, худощавого мужчину лет тридцати семи; тот стоял, уперев руки в бока, и полы красного плаща свешивались с локтей, будто крылья. На голове его был высокий шлем с наносником – в противовес варяжским, более округлым и низким, такие привозились с Востока и назывались булгарскими. Хольмар Железный, глава Анундовых телохранителей и воевода здешних русов, красавцем не был: продолговатое лицо, длинный нос, узкие, глубоко посаженные глаза. Рот был обведен двумя глубокими морщинами, шедшими от крыльев носа, и возле них виднелось еще несколько канавок в грубой коже – не то морщин, не то старых шрамов. Небольшие усы и бородка под нижней губой были рыжеватого цвета, борода на щеках и ниже – цвета железа. Бармица на плечах и кольчуга на груди смотрелись на нем как самый естественный убор, будто собственная шкура на звере.

С десяток человек вокруг воеводы тоже были в доспехе, это внушало тревогу и взывало к осторожности. Но Бер по-прежнему не понимал, чем вызваны эти приготовления. Неужели они угодили в разгар войны Анунда с кем-то – но почему тогда в Силверволле об этом ничего не знают? Нуждайся Анунд в помощи, он обратился бы к влиятельным родичам-русам.

– Хольмар! Здравствуй! – Хавстейн шагнул к воеводе. – Что случилось? Конунг с кем-то воюет? Меря нарушила мир? Кугыжи вышли из повиновения?

– Здравствуй, Хавстейн! – Хольмар кивнул. – Со своей мерей мы управимся. Вот это и есть Берислав сын Тородда?

При этом он измерял Бера, вошедшего вслед за Хавстейном, таким взглядом, будто ожидал увидеть кого-то покрупнее.

– Да, это я. – Бер огляделся и кивнул. – Неужели все эти силы вы приготовили для встречи со мной? Я польщен! Могу я увидеть Анунда конунга?

– Ступай за мной.

Идти далеко не пришлось: Анунд ждал этих гостей не в жилье у себя, а в гриде, на Русском дворе, – тот стоял с этого края длинной крепости и был хорошо виден от ворот. Шагая вслед за Хольмаром, Бер отмечал, что с десяток человек направляются с ним, окружив его и держа в кольце. Выходило, что его-то и считают опасным. Неужели до Анунда дошли какие-то слухи о кровопролитиях… Из подвластных мерянскому владыке людей Бер никому не причинил вреда! От удивления он даже позабыл, что собирался спросить у Анунда об Игморовой братии.

Окинув взглядом грид, Бер сразу опознал бывший погост, выстроенный людьми из Хольмгарда, только очень давно. У входа ждали еще несколько человек, русов, судя по всему, хотя высокие скулы и глубокие глаза выдавали примесь мерянской крови. За время путешествия по Мерямаа Бер уже привык к таким лицам; Вефрид говорила ему, что у них с Хавстейном через мать тоже есть в предках меря. У одного-двоих разрез темных глаз намекал даже на мать-булгарку. Кто эти крепкие мужчины, молодые, но зрелые, в крашеной одежде, с серебром на шее, и на руках, с секирами за поясом, догадаться было несложно – Бер вырос среди таких. И когда стоявший в середине шагнул к нему и сделал знак – Бер сразу его понял и, не дрогнув лицом, развел приподнятые руки, позволяя убедиться, что не прячет под плащом никакого оружия.

– Скрам оставь, – предложил хирдман, разгибаясь.

– Нет, – так же невозмутимо, но твердо ответил Бер. – Я человек королевского рода, имею право носить оружие даже в святилище. Не думаю, что Анунду конунгу что-то грозит при таких удальцах, как вы.

Тот в ответ только хмыкнул, но настаивать не стал.

Следуя за телохранителем, Бер и Хавстейн вошли в бывший погост. Анунда конунга они увидели сразу: внутри было светло, все оконца открыты, огонь в очаге не горел и дым не темнил воздух. Анунд, в красном кафтане, рослый и полный, с рыжими волосами и длинной бородой, бросался в глаза на своем резном сидении и напоминал солнце на закате – несколько потускневшее, но еще горячее. Перед ним стояли пять-шесть вооруженных мужчин, и Бер без подсказок догадался, что ему стоит остановиться шага за три до них. Отсюда им с Анундом хорошо было видно и слышно друг друга, но едва ли гость смог бы причинить какой-то вред хозяину, не будучи остановлен. У помостов вдоль стен столпились и другие люди – мерянские старейшины, судя по лицам и кафтанам из кожи или шкур. Все они смотрели на Бера с тревогой и явной неприязнью. Поначалу Бер удивлялся этому – он ничего плохого им не сделал. Потом сообразил: в его лице к ним пришел Хольмгард, тот, которому их отцы и деды платили дань, который пятьдесят лет назад прислал сюда войско, еще раз силой покорившее мерю. С Эйриком и Анундом меряне со временем свыклись, а после того как Эйрик женил сыновей на мерянках и избавил Мерямаа от дани Хольмгарду, и вовсе признали за своего. Но роду Олава былую зависимость не простили до сих пор. Это требовало особой осторожности и рассудительности в обращении с ними.

– Приветствую тебя, Анунд конунг! – Как младший, Бер поклонился первым. – Мы не встречались раньше, но состоим в родстве. Я – Берислав, сын Тородда, твоего троюродного брата через Бьёрна, старого конунга свеев. Моя бабка Сванхейд, твоя тетка, передала тебе поклон и добрые пожелания.