Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

Он раз за разом проходил своим плугом по, наконец открывшейся ему борозде, раз, за разом снимая очередной пласт с, застилавшей девушке глаза робости и стыдливости.

Как опытный пахарь он то глубоко вводил свой раскалившийся плуг, невольно замедляя скорость прохождения борозды, то быстро вёл им у поверхности, снимая более тонкие, по возможно не менее значимые пласты взаимного удовольствия, под конец с явным удовлетворением и облегчением бурно удобрив свою пашню.

К его удивлению и радости, Ирина тоже испытала оргазм, хотя для первой близости это была редкость.

— Наверно она тоже натренирована женской мастурбацией? Уж очень легко она пошла на близость, словно уже зная, какая сладость её ждёт в конце?! — мелькнула у него догадка.

Платон лёг рядом, а она повернулась на левый бок, положив свою голову левой щекой на его волосатую грудь, и поглаживая кудряшки на ней.

— «Ну, вот, моя мечта и сбылась! Я давно хотела, чтобы ты стал моим первым мужчиной! И всё ждала момента! И дождалась!».

— «А ты не боишься беременности? От таких связей дети бывают нездоровые!»

— «Не бойся! У меня же мама медсестра-акушерка! Она меня давно просветила в чём надо, и когда можно!».

— «А-а! Да! Я и забыл!».

— «Ой! И я чуть не забыла!? Вставай! Надо скорее простыню застирать! А то тётя Алевтина всё узнает!».

Пока она застирывала простыню в ванной, он нежно целовал её в шейку, плечики, кое-где угреватую, как у подростка, спинку между лопатками. Доставалось и щёчке.

Он даже не сразу заметил, как глаза кузины постепенно наполнились слезами, пока одна из них звонко не упала в воду.

— «Ты, что? Иришка! Плачешь?» — с удивлением повернул её лицо в свою сторону Платон.

Та подняла на него глаза, полные слёз. Но они сияли! И чем дальше, тем больше!

— «Нет, нет!» — прижалась она щекой к его голой, волосатой груди.

— «Я не плачу! Я радуюсь! Я теперь женщина!» — сказала она даже с каким-то злорадством, интенсивнее выкручивая мокрую простыню.

Платон взял из её рук текущий ручьями жгут, и своими пятернями вывернул его несколько раз, по неопытности заливая пол и ноги.

— «Ох, чёрт!».

— «Я здесь!» — неожиданно впервые донеслось откуда-то из его подсознания.

— Ух, ты! Откуда-то во мне чёрт появился?! А-а! Это наверно потому, что я сейчас согрешил! Как в старину сказали бы: «девку обесчестил!», или как в деревне у бабушки сказали бы: «девку испортил!». А это одно и тоже! Но я же Ирину не обманывал, не соблазнял, тем более не обещал женится!? Она же сама этого хотела и даже мечтала потерять свою девственность именно со мной!? — боролись в его подсознании совесть с разумом.

Они развесили мокрую простыню в ванной, сами приняли душ, подмывшись, вытерлись ещё влажным от Ирины полотенцем, и легли на матрас, прикрывшись вместо одеяла простынёй. Но не успели они расслабиться, как Платона, не боявшегося беременности подруги, опять потянуло на подвиги. Однако Ирина остановила его.

— «Подожди! У меня там всё болит! А ты очень хочешь ещё?!».

— «Да! Что-то разохотился! В первый раз боялся тебе сделать больно, сдерживался!».

— «А я знаю, как тебе помочь! Но теоретически! Я видела у родителей книжку с картинками! Там показано, как! Хочешь, попробую!?».

— «Да! Очень! Любопытно! Но как?».

— «Ложись на спину и расслабься! А я всё сделаю сама!».

И Платон повиновался, полагая, что Ирина сейчас будет массировать его член до наступления оргазма, что его устраивало и даже вызывало любопытство. И поначалу так и началось. Она медленно и нежно оголила всю головку его члена и начала своими тонкими пальчиками совершать фрикции почти на всю его длину, постепенно сдавливая его и учащая движения. И Платона стало охватывать наслаждение. Но Ирина вдруг остановилась.

— «Ух! Рука с непривычки устала! Я сейчас сделаю тебе по-другому! Только не удивляйся!» — сказала она, ласково глядя в глаза Платона и начав целовать его с губ в подбородок, шею, грудь, живот, спускаясь всё ниже и ниже, вдруг взяв рот головку его члена, играя с ним губами и языком.

При этом она подсунула свои худые ручонки под ягодицы Кочета, в такт своим фрикциям губами, словно подтягивая его тело навстречу к ним.

И Платон почувствовал небывалое. Такого удовольствия он никогда в жизни не ощущал. От него он словно проваливался куда-то, а его сознание будто отделялось от тела, отдавая всё его на растерзание женщине.

Ему даже показалось, что он готов к тому, чтобы Ирина замучила его до полусмерти и откусила головку члена.

— Вот так, наверно, ощущают себя женщины, когда полностью отдаются мужчине?! Или даже сразу нескольким?! А мы-то думаем, что они бляди!? Тёмные мы дураки! — пронеслось в его затуманенном сознании.

Вскоре он ощутил небывало сладко-томящую ломоту в тазу и ягодицах, чем-то напоминавшую ему боль при ударе копчиком. И Кочет чуть не потерял сознание, извергнув из себя мощную струю. От неожиданности Ирина даже отшатнулась. Ведь это и для неё тоже было впервые.

В этот момент сознание вернулось к Кочету, и он даже успел испугаться, что сейчас запачкает простыню. Но почти вертикально взлетевшая струя обрушилась на его бёдра и живот, а он руками блокировал жидкость на животе, со смехом бросившись в ванную.

Возвращался в комнату он уже чистый, в трусах, успокоившийся и терзаемый досадой, что опустился до этого, поменявшись местами с Ириной, теперь стеснявшейся его и тихой мышкой юркнувшей мимо него в ванную.

— «Ладно! Давай спать! Мне завтра на работу, а ты когда поедешь?!» — спросил он вернувшуюся Ирину.

— «А я с тобой встану и поеду на дачу!».

— «Хорошо! Только не задерживай меня! Мне опаздывать нельзя!».

И они поначалу заснули в одной полутороспальной кровати. Ирина уснула почти сразу, а Платону не спалось — у него стала затекать рука, на которой лежала русая голова девушки. Он открыл глаза и присмотрелся, как бы вытащить свою руку из-под её головы. В этот момент Ирина напоминала ему козлёнка, заснувшего на лапе серого волка. Но он разбудил её, перебравшись в другую кровать.

Утром они встали по будильнику, вместе позавтракав и собравшись быстро, потому удовлетворённый Кочет прилетел на работу вовремя.

Но, когда он зашёл за чертежами в архив, выдававшая их ему новая сотрудница — большеглазая и голубоглазая молоденька блондинка — Татьяна, просто впилась в него своими восхищёнными глазами.

Эта заметила, подошедшая её начальница Валентина Руссо, опустившая, влюбившуюся в Кочета с первого взгляда, девчушку на землю:

— «А у Платона уже есть девушка! Я её вчера