Они ковали ядерный щит СССР - Владимир Шатакишвили

Речь шла о строительстве электростанций на атомной энергии.

Курчатовская фраза, обращаемая к любому встреченному им поутру сотруднику его Центра, звучала так: «Достижения есть?» И независимо от того, каков был ответ, Игорь Васильевич весело предлагал: «Дерзайте!» Доллежалю же сказал удовлетворённо: «Достижения есть. А новые соображения?» У Николая Антоновича соображения были.

Через некоторое время Доллежаль вместе со своими помощниками и, прежде всего, с единомышленником и талантливым инженером Петром Ивановичем Алещенковым, создал суперреактор по тем временам: со 128 тепловыделяющими элементами, которые обеспечивали мощность АЭС в 5000 киловатт!

За создание этого реактора Доллежаль стал лауреатом Ленинской премии.

А время летело, наука не стояла на месте.

Опять подняла голову «военная атомная тематика»: американская подводная лодка «Наутилус» была, как понимали все, создана не для лёгких прогулок в пучинах океанов.

За полгода до смерти, в сентябре 1952-го, Сталин, понимая значение этого шага американцев как утверждение господства США в мировом океане успел подписать распоряжение о строительстве в СССР научно-исследовательского института N№ 8 (НИИ-8). Он вскоре стал именоваться НИИЭТом – научно-исследовательским институтом энергетической техники. Директором его был назначен Николай Антонович Доллежаль.

В Москве на улице Малой Красносельской была небольшая территория, на которой располагался небогатый и небольшой арматурный завод. Это и было «наследство», полученное Доллежалем для НИИЭТа, а это значит, что институт нужно было начинать «с нуля».

И опять строить реактор усиленной мощности, больших габаритов и (как следствие) «шить» и большую, чем в первых атомных проектах, а точнее – в их воплощениях, «одежду» радиационной защиты.

Для вездесущих шпионов опять «мели пургу»: на этот раз дымовой завесой секретности был мифический «кристаллизатор» для «объекта 627». А под этим кодом (как шутили остроумцы от науки) могла быть, скажем, мастерская по заправке сифонов газированной водой или производству «сухого льда», а на самом деле…

Только в 1958 году первая советская атомная подводная лодка «Ленинский комсомол» вышла в море. Руководил первым походом подлодки капитан второго ранга Леонид Осипенко. Наступила новая эра в истории Военно-Морского Флота.

Одним словом, с реакторов, построенных Николаем Антоновичем Доллежалем, началось бурное развитие энергетики в 70-е годы. Появляются Белоярская АЭС, Смоленская, Курская, Ленинградская, Ингалинская, Чернобыльская… Слово «Чернобыль» стало синонимом самой чёрной трагедии, пережитой учёным. В своей книге «У истоков Рукотворного мира» Доллежаль утверждает, что на Чернобыльской АЭС не было никакого атомного взрыва. Был взрыв тепловой, который необходимо было тушить иначе, чем это стали делать люди в панике.

И ещё он абсолютно уверен в том, что никакая ответственность учёного перед самым высоким учреждением никогда не превысит ответственности учёного перед собственной совестью и долгом.

Нет человека, занятого атомом, который бы не задумывался над этой простой истиной.

Не об этом ли говорил и писал академик Андрей Дмитриевич Сахаров?

Не потому ли академик Алиханов самоустранился от участия в разработке бомбы нового поколения, которую, как принято говорить у физиков, – «рассчитывала» в Арзамасе –16-я группа Зельдовича?

Не зря уже целые тысячелетия остаётся точным и верным смысл древнего изречения: «PARA BELLUM!» – «Хочешь мира – готовься к войне».

Вот откуда и марка пистолета – «ПАРАБЕЛЛУМ»…

Время красит, безвременье чернит

– Мы с вами, Иван Никифорович, живём на Кавминводах. Для читателей нужно разъяснить, как вы попали в курортный край?

– Это длинная история… Но жизнь моя и того длиннее – 95-й год землю топчу.

– Но ведь не зря топчете. Сколько своих, медяниковских автографов на ней оставили, да ещё каких! Город Лермонтов – раз! Взлётно-посадочная полоса в аэропорту Минеральных Вод – два! Ретрансляционная вышка на Машуке – три! Санатории министерства среднего машиностроения во всех городах Кавминвод – четыре! Станции технического обслуживания автомобилей – пять!

– Ну, ну, довольно, – прерывает меня Иван Никифорович. – Список и впрямь большой. Значит, судьба моя такая, не скажу, что худшая. Во всяком случае, мне за жизнь свою не стыдно, есть, чем гордиться.

Мы сидим за чайным столом в доме Медяника. Над янтарным мёдом кружат пчёлы…

– Ешь, ешь, – угощает он меня сердито. – Нечего отказываться. Этот деликатес особый. Или кавказским джигитам не пристало есть сладости? А ты знаешь, какое богатство в медочке моём содержится? Все химические элементы! Это я тебе не только как пчеловод со стажем говорю, а и как человек, во-первых, сам испытавший на себе лечебные чудеса мёда, и, во-вторых, как человек, в прошлом близкий к самым известным химикам и физикам страны.

Он смеётся, да так искренно, что я, радуясь его шутке, пробую медяниковский мёд. Иван Никифорович ждёт оценки. Я не вправе скупиться на похвалу: мёд и впрямь отличный.

– То-то!

– Кстати, а фамилия Ваша, Иван Никифорович, от какого слова происходит. От слова «мёд» или от слова «медь»?

– Не знаю, Володя. Всё-таки, наверное, ближе к меди. Так я соображаю, что если жесть – то «жестянщик» или «жестяник», ну, а Медяник – естественно, от меди. Жаль, что вторую букву «н» при определении фамилии потеряли.

А ведь и то верно: куда ни кинь взгляд – везде на Кавминводах – в Пятигорске, Кисловодске, Ессентуках – есть медяниковский след. Отовсюду, с любой точки Пятигорска, к примеру, видна на вершине Машука телевышка. И это всё – автографы Медяника! И с языка у меня готов уже сорваться вопрос. Иван Никифорович угадывает мой манёвр и просит:

– Давай сегодня на эту вышку влезать не будем. Хочу чуток покемарить. Разрешите идти, товарищ главнокомандующий?

– Исполняйте! – в тон ему говорю я.

Даю ему передохнуть. Сам же мысленно листаю его «личное дело». Фотографии – потрясающие свидетельства эпохи. Через одну, богатую событиями судьбу очень дорогого и уважаемого мной человека, можно представить себе целую эпоху.

А начинался жизненный путь Ивана Медяника, как уже сказано, в глухом хуторке Родниковка, что на Волге. Семья простая, работящая. Ваня, Ванятка, маленький увалень, покладистый характером, послушный, старательный, тринадцатилетним пацаном был отдан на обучение кузнечному делу. Это и была его первая в жизни профессия: кузнец. Потом освоил профессию тракториста и в период уборки урожая становился шофёром, отвозил по ночам зерно на элеватор. Да ещё на первых в стране иностранных автомобилях практиковался в ремонте. И естественно, стал шофёром. Вот такая неодолимая тяга была к технике.

Так и пошло, и поехало!.. В конце двадцатых, начале тридцатых годов гремело над республикой слово «Турксиб». Туркестано-Сибирская железная дорога строилась от Ташкента до Семипалатинска. Подался Иван Медяник в дальние края. Ещё мальчишка, пацан семнадцати лет, а оказался незаменимым в колонне строителей: и кастрюли лудил, и коней подковывал, и ставил загоны для овец и