Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира - Александра Маринина

мог посягнуть на жизнь наследника престола? Разве у меня поднялась бы рука на принца крови?

И чтобы уйти от неприятных выяснений, предлагает веселиться и разыграть экспромтом какую-нибудь комедию.

В этот момент входит хозяйка трактира и сообщает, что у дверей принца спрашивает какой-то знатный придворный, которого прислал сам король Генрих Четвертый. Принц даже и не думает выяснить, что случилось, он просто отправляет Фальстафа с наказом спровадить вельможу. То ли наследник престола уверен, что ничего важного и срочного быть не может, то ли демонстрирует наплевательское отношение к своему венценосному батюшке и к собственным обязанностям принца Уэльского. А может быть, он не считает отца законным королем и не чувствует себя полноправным принцем? Возможно, все эти дворцовые сложности и политические игрища в его глазах – всего лишь пустая забава, комедия на подмостках? Если так, то вполне понятно, что он и ведет себя не как принц крови, а как самый обычный юноша без привилегий и обязанностей. Однако же вспомним его монолог из первого акта: Генрих все-таки уверен, что рано или поздно станет королем, и вот тогда… Значит, понимает, что все всерьез и надолго.

Бардольф.

Художник John Gilbert, гравер Dalziel Brothers, 1865.

Пока Фальстаф отсутствует, Пето и Бардольф сдают его Генриху с потрохами. Оказывается, меч сэр Джон иззубрил своим кинжалом, а потом уговаривал подельников «разбередить себе носы репейником, чтобы пошла кровь», замарать кровью одежду и утверждать, «что это кровь честных людей».

Возвращается Фальстаф и передает сообщение для принца: завтра утром Генрих должен явиться ко двору, ибо необходимо принимать срочные меры против восставших Перси, Глендаура и Мортимера, которых поддерживают отец Перси, граф Нортемберленд, и шотландцы Дуглас и Мордек. Такие известия серьезности принцу отнюдь не прибавляют, он продолжает шутить, играть словами, называет предстоящие трудности «междоусобной свалкой» и заверяет Фальстафа, что нимало не озабочен грядущей войной. Фальстаф же прозорливо пророчествует, что завтра Генрих получит хорошую взбучку от отца, и предлагает заранее подготовиться к разбору полетов, продумать и отрепетировать реплики.

Предложение принимается, и сэр Джон берет на себя роль короля и начинает валять дурака, изображая строгого отца, упрекающего сына в том, что тот водит дружбу с непотребными людьми и тем самым портит себе репутацию. Впрочем, среди этого сброда все-таки есть один достойный человек, его зовут Фальстаф и он исполнен добродетели.

– Оставь его при себе, а остальных прогони, – ерничает вошедший в роль Фальстаф.

Генрих критикует актерскую манеру товарища.

– Разве короли так говорят? Становись-ка на мое место, а я буду представлять отца.

Принц Генрих и Фальстаф.

Художник Henry Courtney Selous, гравер Linton, 1860-е.

Они меняются местами, теперь Фальстаф изображает принца Генриха, а сам Генрих – короля. Генрих, вещая от имени монарха, с удовольствием поносит самого Фальстафа, обращаясь якобы к сыну:

– Злая воля совращает тебя с пути истинного, тобою овладел бес в образе толстого старика; приятель твой – ходячая бочка. Зачем ты водишь компанию с этой кучей мусора, с этим ларем, полным всяких мерзостей…

Пассаж длинный, пересказывать его не буду, но Генрих в буквальном смысле размазывает своего товарища по грязной стенке. Фальстаф в роли Генриха кидается на защиту друга, а на самом деле – собственной репутации, называя Фальстафа, то есть себя самого, милым, добрым, преданным и храбрым.

– Ведь прогнать толстого Джека – значит прогнать все самое прекрасное на свете.

Комедия прерывается стуком в дверь, вбегает Бардольф и кричит, что у дверей шериф и с ним стража. Генрих и Фальстаф отмахиваются, продолжая шутить и дурачиться, хотя хозяйка явно испугана: шериф и его отряд собираются обыскать дом. Наконец, Генрих понимает, что нужно что-то делать, и велит всем, кроме Пето, разойтись по комнатам и спрятаться, после чего разрешает пригласить шерифа.

Шериф ведет себя вежливо, он прекрасно знает, кто перед ним.

– Прошу прощения, милорд, но в этом доме скрываются люди, за которыми мы гнались.

– Какие такие люди? – делает удивленное лицо Генрих.

– Один из них всем известен, такой огромный, жирный…

– Ах, этот! – машет рукой принц. – Я его отослал с поручением. Но если он вам нужен, я завтра в обед пришлю его к вам, чтобы вы могли задать ему свои вопросы. Если это все, то прошу вас удалиться.

– Воры похитили у двух господ триста марок, – объясняет шериф.

– Ну, если это он их ограбил, то за все ответит завтра. А теперь до свидания.

Шериф убывает, а Генрих и Пето, обнаружив за ковром крепко спящего Фальстафа, зачем-то обыскивают его карманы. Причем делается это по инициативе принца, который, судя по всему, ищет любой повод поиздеваться над своим преданным другом. В карманах обнаруживаются только счета из кабаков, но Генрих и здесь находит почву для язвительных шуток.

Утром он должен явиться ко двору, и понятно, для чего: грядет война, придется сражаться. Принц обещает Пето почетную должность, а Фальстафа он, пожалуй, определит в пехоту:

– Я определю в пехоту этого жирного негодяя: для него, я знаю, верная смерть – пройти пешком двести шагов.

Вот вам и дружба…

Генрих и Пето прощаются и уходят.

Акт третий

Сцена 1