Солдат, рассказавший неправду - Алексей Николаевич Котов

Платьев для девочек целый ворох набрали. Но чемодан набивали с умом и так решили: допустим, женские платья лучше брать размером побольше, велико будет — легко ушить, и детские тоже — разных размеров. Если, допустим, сейчас девочке восемь лет, а что, спрашивается, она будет через пару лет носить? Ведь растут же дети… Хотя, конечно, такого «приданого» на все девчачьи возрасты не накопишь. Поэтому нужно и ткань брать. Хорошую ткань, и чтобы надолго хватило.

В итоге набил я полтора чемодана одеждой, кой-какой мелочью и еще половину — консервами. Вес получился — пуда на четыре. В июле первая волна демобилизации пошла. Вообще-то, мне второй волны было положено дожидаться, но Арон Моисеевич помог, такую справку мне написал, что… Я его просил, вы, мол, главное, не перестарайтесь, а то меня на работу не возьмут. Но врач только отмахнулся, мол, не мешай работать умным людям. Я его спрашиваю, а осматривать вы меня будете?.. Арон Моисеевич ворчит: я после июня 1944 года могу, не глядя на тебя, такой медицинский «роман» написать, что сам Толстой позавидует.

Когда возле палатки главврача курил, наши ребята подходить стали — прощаться… Хотя отбился я в последнее время от нашей офицерской компании и стал кем-то типа паршивой и хмурой овцы, прощались от души. Каждый с улыбкой твердит: «Брату привет передавай!» Не сомневаюсь, что снова Егорыч их подослал. Ну, чтобы теплее мне стало, что ли?.. Все всё понимали и что болен я, и что никакого брата у меня нет и что, может быть, пущу я себе пулю в лоб, еще не доехав до России. Мама моя в сорок третьем умерла, детей с женой у нас не было так что в смысле опоры в жизни у меня полный ноль получался.

«Майор» приподнял пустую бутылку и вопросительно взглянул на отца. Тот молча кивнул и достал их холодильника очередную.

Они выпили. Вместо того, чтобы закусить, «Майор» занюхал выпитое коркой хлеба и сунул в рот папиросу. Какой-то время он рассматривал пустой стакан и сказал:

— Плохо берет, зараза!.. Я вот что тебе скажу, Коля, все-таки есть в русской пьянке какое-то волшебство. Честное слово есть. У нас ведь как?.. Бывает, что из трезвого человека слова не вытащишь, а с этим… — «Майор» кивнул на пустой стакан. — Легче, что ли?..

Дом названного брата своего Сереги Иванова я без проблем нашел. Так себе домишко оказался, сразу видно, что старый и руки к нему давно не прикладывали. Это я о крыше в первую очередь говорю… Но, если хозяин только одной ногой командует, такой «фронт» уже ему не по силам.

Дверь не заперта была, вошел в дом. Сразу понял — на кухню попал. Налево — дверь в комнату, направо — в другую. Вот и все хоромы. Еще людей за столом толком не рассмотрел, женщину и двух девочек, только чемоданища свои на пол поставил — поздоровался. В ответ — молчание… Я на хозяйку смотрю, а она на меня. Мужик средних лет у печки сидит и, видно, обувку какую-то ремонтирует. Ну, думаю, вот он мой брат!.. К нему я и приехал.

Я в кулак кашлянул и говорю на смеси канцелярской тарабарщины и командного баса:

— Уважаемый Сергей Сергеевич! Ваши однополчане не забыли ваш подвиг в марте 1943 года. У деревни Рощупкино вы подбили из ПТР танк, а второй забросали бутылками с зажигательной смесью…

Про подвиги Сергея я в наградном листе прочитал, но одно дело прочитать, а другое дело вслух об этом сказать совершенно незнакомым людям. И чувствую я — ерунду говорю, причем не в смысле фактов, а в смысле того, что я, с этими канцелярскими фактами как последний дурак выгляжу.

Вдруг женщина спрашивает:

— Кто забросал?.. Кого?

На худом, больном и темном лице — полное недоумение. Но мне почему-то немного легче стало. Вопрос ведь не полное молчание и пусть даже тебя пока не понимают, на то и язык дан, чтобы все объяснить.

Я говорю женщине:

— Ваш муж уничтожил два немецких танка прорвавшиеся в тыл к командному пункту дивизии. А там не только генерал был, а еще кое-кто повыше. Они подвиг вашего мужа видели… И не забыли. Теперь ваша дивизия в Германии стоит. Вот вспомнили героя и… — нагибаюсь за чемоданом, кладу его на табуретку и открываю: — Это все вам!

В чемодане — груда банок консервов и цветастые платья. С учетом размеров чемодана и двух пудов его веса груда совсем не маленькой оказалась. Правда, все чуть ли не вперемешку, потому что некогда мне было в чемодане порядок наводить. По тем временам такое богатство — настоящим кладом было, а клады, как известно, всегда в полном беспорядке пребывают.

Сергей встал, к чемодану подошел… Смотрит и молчит.

Жена его растерянно говорит:

— Мы же и не просили ничего…

Понятное дело, что не просили. А объяснить такой огромный подарок тем, что генералы солдатский подвиг вспомнили тоже как-то… ну, не очень правдоподобно.

Взял я из чемодана бутылку французского коньяка и на стол — с вызывающим стуком — бац!.. Потом пару банок консервов рядом положил и свои документы. Я ведь даже не представился, потому что волновался как мальчишка. А волновался, потому что… Хочешь верь, Коля, хочешь — нет, но мне… — «Майор» постучал себя ладонью по лбу. — Мне казалось, что я все вру. Нет, с подвигом Сергея все нормально было, в наградном листе правду, конечно же, написали, а вот со мной что-то явно не то творилось… Стыд жечь начал такой, словно я от хозяев что-то важное скрываю.

Заулыбался я через силу, на коньяк кивнул и говорю:

— Просили — не просили, но гостя встречать нужно.

Сергей на меня глаза поднял… Смотрит, словно спросить что-то хочет, но не решается. Но все-таки улыбнулся в ответ и на стул кивнул:

— Садитесь, пожалуйста…

Пока не выпили по полстакана, я не знал куда руки деть. Потом разговорились… Я Сереге немного о себе, он — о себе… Как доехали? Что видели?.. И, вообще, вы как тут живете?

— Да вроде бы ничего живем, — говорит Серега и