Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков

Олесь рассказал девушке, как ее искал, как тосковал по ней, отважился даже признаться в своих страданиях без нее, как его охватывали отчаяние и страх, только из-за предположения, что он больше ее не увидит. Хотя он и не произносил слова «любовь», но все в нем – и глаза, и руки – излучало это чувство. Дни, прожитые без Ареты, упоминались, как бесполезно утраченные, вычеркнутые из жизни, потому что он жил только памятью о ней, и сама мысль, что они снова должны расстаться, его ужасала. Он рассказал ей о своих навязчивых снах, потому что и в снах искал ее, пытался позвонить, но не мог вспомнить номера. И это его очень вымучивало, он просыпался и только тогда понимал, что у Ареты нет телефона. И теперь ему предстоит снова видеть похожие сны, сны, которых он теперь боялся.

Она слушала его исповедь с благодарностью во взгляде, но ни словом не ободрила, только теплой улыбкой. Возможно, в ее печальных глазах даже блеснули слезы, потому что она быстро поднялась, прихватив сумку, и вышла в туалет.

Олесь смотрел ей вслед и ему казалось, что сейчас она исчезнет, просто убежит от него, не желая больше слушать всю эту романтическую болтовню. «С женщинами так нельзя, – вдруг зазвучал в ушах голос Косача, – женщины не любят тюфяков. Им нужна мужественная железная воля, твердая рука и властный голос». Но Арета вернулась. Ее глаза светились, а в уголках губ играла улыбка.

Она села, отпила вино и посмотрела на Олеся удивленным, лучистым взором, словно увидела его впервые, и словно не было перед этим моментом за этим столом ни слов, ни признаний. Но тут и сам Олесь отвлекся от своих чувств, услышав, как в голову постучали другие волновавшие его вопросы.

– Скажи, – спросил он, – Гитлер действительно овладел сверхъестественными способностями? Я об энергии «Врил».

– Ты опять об этом, – сказала она сухо. – Ну если так хочешь знать, то нет, не овладел. Но тебе не стоит беспокоиться об этом. У тебя же есть другие проблемы. Чтобы ты понимал… От полковника Ваврика немцам известно, куда перед бегством на Запад приходили мы с твоим отцом.

– Ты о трактире Соломона?

– Да. Но пока им известно не все. Они не знают, что я там тоже была. Соломона уже арестовали, он в гестапо и его со дня на день привезут сюда. Твой отец сказал людям из Аненербе, что вы переходили границу вдвоем. Скоро они узнают, что нас было трое. У вас нет времени на размышления.

– Откуда тебе все это известно? – эти новости сразили Олеся наповал.

– Ну, ты же знаешь, что я не только поэтесса? Я несу на себе и другой крест. За всех-всех… – она опустошила бокал и попросила заказать еще бутылку.

– Ты уверена? – переспросил Олесь. – Это недешевое вино.

– Не переживай. Сегодня особенный день.

Он не понял. В чем особенный? В том, что они, наконец, встретились? Перешли на ты?

Они начали третью бутылку красного испанского, и тогда Арета сказала:

– Наши отношения с миром должны быть сначала определены на уровне нашей души. И этого правила нельзя нарушать. Что бы ни происходило снаружи, хорошее или плохое, наша душа должна оставаться чистой, так же, как наша воля и наша вера, – она минутку помолчала и кивнула в сторону подмостков, на которых расположились музыканты. – А сейчас ты пойдешь к оркестру и закажешь танго «То последнее воскресенье», – она протянула ему пять рейхсмарок. – А потом уйдешь.

– Без тебя? – возмутился он. – Нет, я не пойду. После всего, что я пережил и прочувствовал, после всех моих переживаний о тебе, поисков тебя, ты хочешь так быстро и легко от меня избавиться?

– Не спорь, – оборвала она твердо его эмоциональный монолог. – Ты помнишь, что задолжал мне подарок?.. Так вот теперь ты можешь мне его сделать. Уйди! Тебе надо торопиться к родителям!

– А ты… что ты собираешься здесь делать?

– У меня тут еще одна короткая встреча. Но без тебя. – она поманила его пальцем, и когда он наклонился к ней, думая, что она хочет что-то прошептать, Арета поцеловала его в губы. А потом прошептала: – Не забывай меня.

Это были ее последние слова.

Глава 81

Ормос, ноябрь 2019. Бисмарк увозит с острова Андрос не только яркие воспоминания

Порт Гаврио оттолкнулся от причала и стал с нарастающей скоростью удаляться от кормы слишком огромного, как показалось Бисмарку, парома. С верхней пассажирской палубы Олег наблюдал за двумя диагонально расходившимися в разные стороны бурлящими пенными линиями на воде.

Теперь, когда паром покинул порт, ощущение излишней огромности судна пропало. Это в порту «Golden Star Ferry» – «Паром золотая звезда» – как небоскреб возвышался над пристанью, а тут – над бескрайним морем его размеры и масштабность уменьшались. И от той же самой высоты в метров пятнадцать от верхней пассажирской палубы и до гребешков невысоких волн дух больше не захватывало.

Бисмарк стоял еще минут пять, провожая взглядом удалявшийся городок. Держался за перила, гладкие и местами чуть вздувшиеся из-за множественности слоев краски-эмали. Под ногами на железном полу – сумка и рюкзак. Над головой – дым из корабельной трубы. От дыма в носу терпкий запах сгоревшего дизельного топлива.

Захотелось поменять место стояния на место сидения. И, достаточно надышавшись корабельным дымом, Бисмарк с вещами перебрался в кафе. Просторнейшее кафе, заставленное коричневыми стульями и белыми круглыми столиками, не привлекало внимания пассажиров, не похожих на туристов. Всё это была местная публика, переплывавшая по семейным или другим делам с одного острова на другой.

Олег сел подальше от скучавшего за прилавком бармена. Не хотел, чтобы тот мог рассмотреть, что Элефтэрия дала Бисмарку в дорогу.

А Элефтэрия ему вручила целый пакет с кальцуньями, пластиковую поллитровку с домашним узо, гораздо более ароматным, чем в тавернах, пластиковый стаканчик маслин и порезанную лепешку, посыпанную кунжутом. Олегу даже показалось, что при прощании в ее глазах блеснули слезы. Словно он был самым последним постояльцем в ее доме, и теперь она навечно оставалась одна.

До Гаврио Олег доехал на утреннем автобусе. Автобусы на острове строго привязаны к расписанию паромов – это стало ему понятно только в последний день пребывания. Этот последний