Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

– На этом участке у нас чуть больше четырёх тысяч человек, – подсчитал Нахимов. – С такими силами нам не отбиться.

– Я могу усилить гарнизон одиннадцатой стрелковой дивизией, – предложил Меньшиков.

– На бастионах отсутствуют укрытия от огня, – предупредил полковник Тотлебен. – Перед штурмом противник обязательно начнёт артподготовку; понесём большие потери. Если войска размещать в городе, подальше от обстрелов, они не поспеют в случае внезапной атаки.

– Надо продумать план отступления с четвёртого бастиона, – предложил Нахимов. – Построить баррикады. По пути отхода в домах разместить штуцерных. Поставить пушки для обстрела Городского оврага и подступов к бастиону. Создать за четвертым бастионом дополнительные оборонительные линии. А перед Малаховым курганом заложить мины.

– Что нам это даст? – задал Меньшиков вопрос Тотлебену.

– Можно будет задержать нападающих, затем постепенно ввести в бой резервы и отбиться.

– Слишком рискованно, – недовольно покачал головой главнокомандующий. – А если они закрепятся на четвёртом и подведут свои резервы?

– Будем действовать по обстоятельствам, – не сдавался Нахимов.

– Государь требует от меня предпринять решительные действия по снятию блокады с Севастополя, – объявил Меньшиков. – Для поднятия боевого духа в войсках Николай Павлович присылает нам своих сыновей: Михаила Николаевича и Николая Николаевича.

Нахимов и Тотлебен не изъявили никакой радости от этого известия. Да и самому Меньшиковы идея царя не пришлась по душе.

– Конечно же, прибытие великих князей поднимет боевой дух, – без особого энтузиазма согласился Нахимов, – но нам нужнее порох, снаряды, новые ружья….

– Нужнее, вы правы! – нехотя согласился князь. – Много всего надо. Я настойчиво требовал от военного министра Долгорукова скорейшей помощи. Обращал особое внимание на нехватку боезапаса.

– Что же он вам отвечает? – спросил Нахимов.

– Министр решил, что Севастополь будут снабжать боеприпасами по мере возможности.

– Но, почему? – возмущённо воскликнул Тотлебен.

– Нынешним летом английская эскадра долго крутилась возле Кронштадта, но так и не решилась напасть. Государь предполагает, что со следующей навигацией, адмирал Нейпир вновь предпримет поход, – объяснил Меньшиков. – На этот раз есть опасения, что к нему присоединится шведский флот короля Оскара. А коль Швеция вступит в войну, то и Данию заставят. Не все спокойно на границе с Молдавией. Австрийская армия готова предпринять агрессивные действия. Что у Фердинанда и всей его своры на уме – одному Богу известно. Наши дипломаты выказывают полную не дееспособность. Царь в большом затруднении, больше скажу – в бешенстве. Все усилия брошены на защиту Петербурга. Порох и снаряды поставляют, прежде всего, в Кронштадт, и в Варшавское герцогство, а нам – великих князей достаточно.

– Печально, – сделал вывод Нахимов. – Что ж, будем биться с тем, что имеем.

– Почему штурм назначен именно на шестое ноября? – спросил Тотлебен, прикидывая, что ещё можно предложить для обороны.

– А потому, что к союзникам идёт большое подкрепление, и оно прибудет именно в первых числах ноября. Свеженькие войска, с кораблей – прямо в бой, дабы не успели замёрзнуть и подхватить холеру. Государь настойчиво требует нанести предупреждающий удар.

– Это точные данные? Именно шестого? – попросил уточнить Нахимов.

– Точные. Источника я вам не назову, но он состоит в высоком чине турецкой армии. Повторяю: впереди зима, а наши незваные гости не привыкли мёрзнуть. И ещё одно важное обстоятельство: на биржах Парижа и Лондона начинается паника. Огромные средства, инвестированные в войну, не принесли ожидаемой прибыли. Да, господа, дельцы в Европе создают капитал на крови. Для вас это – новость? Нынче основная французская облигация трёхпроцентного займа за месяц упала с семидесяти четырёх до шестидесяти шести франков. Вам сей факт может показаться непонятным, но я вас уверяю: для французского правительства подобное положение близко к катастрофе. Им нужна победа, во что бы то ни стало, иначе вскоре государственными облигациями в Париже будут туалеты обклеивать.

***

Меньшиков с полковником Поповым и адъютантом Панаевым поднялись на крышу библиотеки. Князь попросил у Панаева подзорную трубу. Приник к окуляру, разглядывая позиции противника. Корабельная сторона выходила на плато между долиной Чёрной речки и Килен-балкой. Крутые склоны изрезаны оврагами, местами поросшие густым кустарником. На юго-востоке возвышался крутой кряж Сапун-горы.

– Ну, и как её штурмовать? – спросил Меньшиков.

– Простите, не расслышал, ваша светлость, – откликнулся Попов.

– Вы готовили план атаки на Сапун-гору. Склоны посмотрите. Как по ним взбираться, да ещё артиллерию втащить?

Из города, мимо Сапун-горы пролегала Воронцовская дорога, уходя в Балаклавскую долину. Посреди плато к дороге примыкал почтовый тракт, шедший через ныне разрушенный Инкерманский мост на Чёрной речке. Возле перекрёстка стояло строение в виде башни.

– Это что, мельница до сих пор ещё цела? – удивился Меньшиков. – Вроде, уж молоть нечего.

Между дальней части Килен-балки и обрывом Сапун-горы располагалась позиция англичан, прикрытая от Севастополя двумя оврагами.

– Считаю: надо пройти по Инкерманскому мосту, вон, по той дороге, влево, – подсказал Попов. – Она поднимается вдоль каменоломни на Сапун-гору и выходит к Воронцовской дороге. Ещё можно перейти вброд Чёрную речку по другой дороге, которая лежит из Балаклавы через Кадыкой.

– Посмотрите, англичане не дураки, – укрепились отлично. Вон, сколько пушек поставили. Ложементы нагородили. Вижу, даже рвы. Как сбить батареи? – задал вопрос Меньшиков.

– Отвлекающим манёвром, – предложил Попов. – Генерал Горчаков должен атаковать через Балаклавскую долину.

– А если его сомнут французы? – усомнился Меньшиков. – Вы понимаете, что в таком случае мы можем потерять дорогу к Бахчисараю?

– Если ударить по противнику с двух сторон одновременно: от Севастополя и со стороны Инкермана, – тогда можно занять английские батареи и вытеснить противника с Сапун-горы.

– Вооружение у английских линейных полков какое, знаете?

– Все снабжены новыми дальнобойными ружьями, – подсказал Панаев.

Князь подумал, ещё раз внимательно осмотрел передовые батареи противника.

– Что ж, раз царь требует, надо выполнять, – невесело решил он. – Дождёмся генерала Данненберга, вот, пусть он и штурмует.

***

В кабинет заглянул адъютант. Он не успел ничего доложить князю, как тот, не отрываясь от бумаг, приказал:

– Пусть войдёт.

В комнату, осторожно ступая, (привычка старых штабных офицеров) вошёл генерал Данненберг. Открытый крутой лоб, тяжёлый подбородок, пронзительный строгий взгляд. Усы аккуратно подстрижены и напомажены. Седые волосы зачёсаны назад.

Меньшиков поднялся из-за стола. Он оказался выше гостя чуть ли не на голову.

– Здравия желаю, Пётр Андреевич. Рад видеть вас, – натянуто улыбнулся князь и протянул генералу руку.

– Прибыл с двумя пехотными дивизиями, – зычным голосом отрапортовал генерал Данненберг, ответив на рукопожатие. – Меня командировал сюда сам император, – заявил он с гордостью.

– Вот как! Я думал, вас князь Горчаков прислал.

– Нет, именно – император, – уверенно повторил Данненберг.

– Отлично! Просто – замечательно! И чем