Зажги свечу - Мейв Бинчи

И что за ерунда с Библиями, авторизованными версиями и всем остальным? Ирландцы и впрямь помешаны на религии!

Вайолет положила письма на столик в прихожей, чтобы Джордж их нашел, надела платок и пошла отстаивать очереди в магазинах.

* * *

В лавке от Шона-младшего толку было гораздо меньше обычного, и терпение отца подходило к концу. Эйлин еще помнила времена, когда они предвкушали, как сын будет помогать родителям, чего и сам Шон-младший ждал с особым нетерпением. Он умолял позволить ему оставить школу в пятнадцать лет, после получения свидетельства о неполном среднем образовании, но родители ничего и слышать не хотели. От старшего сына в семье требовалось сдать выпускные экзамены и показать образованность О’Конноров.

Экзамены уже закончились, на днях станут известны результаты, но долгожданного счастья они так и не принесли, да и помощь в семейном бизнесе взрослым мужчиной его не сделала. Шон-младший ходил угрюмый и вспыхивал по поводу и без повода.

– Да ладно, оставь его в покое, – порой говорила Эйлин мужу за ужином, когда сын снова начинал жаловаться по поводу работы. – Ты же видишь, парень переживает из-за результатов экзаменов.

– Можно подумать, с какой-то бумажкой от него будет больше пользы в лавке! – ворчал Шон-старший. – Если он ее и получит, то только еще сильнее зазнается!

Шон-младший, обиженный внезапным и несправедливым отсутствием интереса к его успехам в учебе, не мог удержаться:

– Ведь ты сам все последние годы заставлял меня вкалывать в лавке, как негра на плантации! И говорил, что это самое важное в жизни, разве нет?

– Не смей говорить со мной таким тоном! – возмущался хозяин дома.

– Тогда я с тобой и вовсе разговаривать не стану! – взбрыкивал наследник, с грохотом отодвигал стул и хлопал дверью. Потом хлопала входная дверь, и он появлялся на площади, шел в библиотеку и часами сидел там, читая газеты в поисках любой информации о том, что происходит на войне.

Седьмого сентября Шону-младшему исполнялось семнадцать. Эйлин хорошо помнила год, когда он родился. Все еще шла гражданская война, и она писала Вайолет о своих надеждах, что сын вырастет в стране, где больше никогда не будет войны. Эйлин забыла, что ответила Вайолет – и ответила ли вообще. А сейчас те надежды сбылись каким-то странным образом: сын вырос, его страна не воюет, однако именно в этом-то и проблема…

Возможно, стоит пышно отпраздновать его день рождения. Как раз школа начнется, и праздник поможет малышке Элизабет легче пережить начало учебы.

Эйлин все больше привязывалась к странной девчушке. Она была более утонченная, изящная, не такая грубая и неотесанная, как дети О’Конноров. Казалось, что на нее лег тот лоск, который школа Святого Марка тщетно пыталась наложить на Вайолет и Эйлин. Элизабет такая предупредительная в отличие от ее собственных детей, что Эйлин даже позавидовала. Ну почему не удалось передать эту воспитанность своим отпрыскам? Только Доналу досталось чуточку, и то потому, что с его хрупким здоровьем он не мог носиться по дому, толкаться, орать и хватать.

Да, праздник определенно мог бы поднять настроение смурному сыну. Может, наконец перестанет ходить набыченный, а Шон-старший слегка оттает, глядя на свечки на торте. Эйлин принялась составлять список необходимого, но вдруг почувствовала острый укол вины: в Англии сейчас детям не до дней рождения и тортиков. Потом ее отпустило. Может, Шон приведет несколько друзей из школы: мальчишку Мюррея или кого-нибудь из Хили, или с кем он сейчас дружит. Странно, что она не знает его друзей. Когда-то он постоянно приводил их домой.

Когда Шон вернется из библиотеки и полезет в холодильник за чем-нибудь мясным, надо будет поговорить с ним про день рождения. Праздник бы всех развеселил.

Наступило седьмое сентября. Донала отправили в школу одного. Он не хотел, чтобы его сопровождали ни старшие сестры, ни мама. Он побежал, перебирая тонкими ножками, хрупкий, как листочек, по сравнению с плотными сорванцами, которые уже задорно мутузили друг друга во дворе школы для мальчиков. Потом Эйлин, широко улыбаясь, отвела в школу Эшлинг и Элизабет, стараясь не замечать испуганного взгляда Элизабет при виде огромной статуи, указывающей своим перстом на открытое сердце[5].

Вернувшись домой, Эйлин застала врасплох Пегги, которая делала вид, что отбивается от бесстыдных приставаний почтальона Джонни О’Хары. Джонни пил чай и ел сэндвич из содового хлеба с беконом, что разозлило Эйлин куда больше, чем заигрывания с Пегги. Ведь говорила же, что бекон на завтрак – это уж слишком жирно, а тут им еще и почтальона кормят!

Эйлин выхватила конверт из рук онемевшего почтальона, отмахнулась от протестов и извинений Пегги и отрывисто попросила отнести Ниам в кроватку.

В письме сообщалось, что Шон провалил выпускные экзамены.

Она решила, что прежде всего следует рассказать мужу. Но оказалось, что Имон уже был в школе, когда зачитывали список, и, узнав новости, помчался в лавку. Потом Эйлин услышала по радио, что начался массированный налет на Лондон и люди прячутся в подземке, чтобы уберечься от бомб и падающих зданий. Затем из школы передали, что Элизабет заболела и ее отправили домой вместе с Эшлинг.

Когда Эйлин наконец присела, чтобы выдохнуть от суматошного дня, она вдруг сообразила, что месячные не приходили с середины июля, а значит, скорее всего, она снова беременна. В ее-то сорок лет.

Через пару недель большинство проблем, как обычно бывает, сами по себе рассосались. Большинство, но отнюдь не все.

По сравнению с летом Донал в школе окреп и повеселел. Приходя домой, он говорил про друзей и истории, которые им рассказывала сестра Морин. И о планах на рождественскую пьесу, где он будет играть ангела.

Элизабет уже не выглядела такой испуганной и не пряталась за Эшлинг. В свою очередь Эшлинг была неимоверно довольна и горда новой ответственностью: это даже лучше, чем иметь сестру, и почти так же здорово, как иметь лучшую подругу. В своем классе она теперь вызывала огромный интерес. Еще бы, ведь у нее есть беженка-протестантка из Англии и котенок по имени Моника!

Пегги так раскаивалась из-за почтальона, что решила искупить вину. Она отдраила полы, не дожидаясь указаний, и даже навела порядок в шкафчиках на кухне, откопав там совершенно неожиданные вещи.

Шон-младший оправился от разочарования в проваленных экзаменах. В конце концов, не он один провалился. Братья в монастыре не могли понять, как так получилось, хотя один из них шепнул Эйлин, что, похоже, у некоторых парней головы забиты чепухой, вроде поездки в Англию, чтобы пойти воевать, и поэтому они не уделяли должного внимания