Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

Азовского моря». В этом же году контр-адмиралу Завадскому было поручено произвести опись устья р. Дунай и Румелийского берега и составить карты. Братья Манганари продолжили свои работы и после отъезда Грейга, они были полностью закончены в 1841 году. Если вспомнить разговор Манганари с Лазаревым – чудо, что они вообще были закончены, а главное – не присвоены и не ставятся в заслугу Лазареву. Черноморское Депо карт выпустило карты берегов Черного и Азовского морей. В 1851 году к ним добавилась первая лоция Черного моря. То, что работы имели огромное значение, говорит тот факт, что изданные в 1937 году советские карты и лоция Черного моря для побережья не входящего в состав СССР основаны на съемках экспедиции Манганари. Карты служили советским морякам 100 лет.

Даже в течении всей русско-турецкой войны 1828–29 гг., наши моряки изучали прибрежные участки Черного моря у его западных берегов. Результаты послужили для составления карт.

Авторитет Грейга в этой области был настолько велик, что именно ему Академия Наук поручила написать отзыв на работы Ивана Федоровича Крузенштерна «Атлас Южного моря» и «Гидрографические записки», после которого знаменитый мореплаватель и гидрограф был удостоен Демидовской премии. Сам Грейг, за этот отзыв, был награжден Золотой медалью Академии.

В Черноморском Депо карт работал Кабинет древностей и библиотека, которые при Алексее Самуиловиче были расширены. Мало кто пишет, что инициатива создания этого самого Кабинета, принадлежала адмиралу, маркизу Ивану Ивановичу Траверсе[298]. О нем, в дореволюционной литературе высказывали и такое мнение, что «просвещённый и любимый государем деятель» имел несомненный авторитет среди жителей города Николаева, т. к. «постоянно словом и делом поднимал в обществе нравственные его силы, втягивал людей в заботу об общих интересах[299]. Просил моряков, чиновников и частных лиц содействовать пополнению Черноморского депо карт «разными предметами по части искусств, точных наук, древностей и прочею», открыл всем желающим вход в Библиотеку и кабинеты депо с целью распространения «познаний»[300]. В Кабинете древностей экспонировались различные античные и скифские изделия, найденные на территории Северного Причерноземья. Возможно те самые, которые до сих пор не вернули в музеи Крыма. Так вот, адмирал Грейг не только корабли строил, но и раскопками занимался и сохранял найденное для потомков. В отчете о своей деятельности за первые 12 лет Грейг указывает не только 246 мероприятий по улучшению флота, но и в том числе, по охране археологических памятников[301]. В 1823 году по его инициативе, мичман А. С. Федорович был послан в Керчь для «описи Митридатовой гробницы» (Золотой курган). Узнав, что древний обработанный камень используется местными жителями в качестве готового строительного материала, А. С. Грейг предписал флотскому начальнику в Севастополе к-адмиралу Ф. Т. Быченскому принять меры к охране древностей и «учредить около места того особые обходы, поручив оные команде карантинной брандвахты вблизи развалин тех состоящей». В 1825 году у адмирала возникла мысль о сооружении в Херсонесе памятника в честь крещения князя Владимира и открытии общенародной подписки на его строительство. Для того, чтобы установить точное место крещения, Грейг обратился к известному знатоку крымских древностей И. Н. Муравьеву-Апостолу, но, как и следовало ожидать, вразумительного ответа не получил. Кондуктору Кузнецову было поручено составить план городища[302], а плантеру Карлу Крузе провести раскопки с целью поиска фундамента легендарного Храма[303]. Все находящие древности немедленно доставлялись в Николаевский Кабинет редкостей. Другим источником пополнения собрания стала покупка вещей у местных жителей. В документах зафиксировано имя кузнечного мастера Иванова, продавшего в депо барельеф с изображением ОВНА и КАПИТЕЛЬ из Херсонеса. Растущая коллекция требовала укрепления штата сотрудников. В июне 1823 года по приказу Грейга Депо было укомплектовано постоянными чиновниками. «Мера сия отвратив неудобства, соединенные с отвлечением людей сих от настоящих команд, дала способы довести оные до степени настоящего совершенства», – писал Грейг в отчете императору.

Не зря историк флота П. И. Белавенец сказал о Грейге: «Англичанин родом, но по пользе, принесенной России и русскому флоту, более русский, чем многие россияне»[304].Более чем справедливо! Если многое сохранилось в Крыму, это заслуга и А. С. Грейга.

Кабинет Древностей – первый музей Николаева, был благополучно ликвидирован новым командиром – М. П. Лазаревым[305].Экспонаты, по первому требованию, переданы в Одесское общество истории и древностей, основанное в 1839 году. За это и стал почетным членом.

Библиотека при Грейге постоянно пополнялась и вскоре уже насчитывала около 10 тысяч томов.

Строго запретил телесные наказания.

Его соратник говорил, что «Грейг вскоре занялся образованием юношества в морских заведениях; посещал их, присутствовал при выпускных экзаменах мичманов и штурманов; поступивших в лейтенанты лично испытывал в практических знаниях[306].Изменил порядок приема экзаменов для мичманов и гардемаринов. До него, экзамены по всем предметам, принимал один преподаватель. Адмирал ввел на каждый предмет отдельного преподавателя, специалиста[307].

По примеру начальника Петербургского Морского Кадетского корпуса, организовал в Николаеве лекции для офицеров. На них читались курсы по кораблестроительной архитектуре, физике, механике, пневматике, гидростатике и гидродинамике. Офицеры повышали знания по программе высшего военно-морского образования тех времен. Желающие занимались в астрономической обсерватории.

Самые достойные, отправлялись Грейгом за границу, для ознакомления с опытом и повышения образования. Апостоли, Акимов, Чернявский – знакомились с корабельной архитектурой; майор Пушкарский изучал канатное мастерство; Вьюнов-такелажное, Иванов – парусное. Юнкер Ефимов, за способности к рисованию, в качестве «пансионера» Черноморского флота, был отправлен в Академию художеств и стал одним из 1-х отечественных египтологов, специалистом по древнеегипетской архитектуре. За выдающиеся труды – избран действительным членом Академии художеств. Дмитрий Егорьевич Ефимов получил большую золотую медаль и был отправлен в 1833 году в Италию. Построил множество жилых домов не только в Петербурге, но и в Царском Селе. Но самое главное, по-моему, это то, что в соавторстве с П. К. Клодтом он руководил постройкой памятника Николаю I на Исаакиевской площади. А могли бы угробить такой талант! Пансионером Императорской Академии художеств, с легкой руки Грейга, был и будущий главный архитектор Севастополя генерал-майор В. А. Рулёв.

Знания первых троих Грейг очень хотел проверить в деле и писал обер-интенданту Н. Д. Критскому: «Имел в виду испытать на деле степень познаний, приобретенных в кораблестроении офицерами корпуса корабельных инженеров Апостоли, Акимовым и Чернявским в Англии обучавшихся, я прошу поручить каждому построение особенного их малых судов, предоставив им полное право распоряжаться всеми по возлагаемой на них обязанности действиями»[308].Чернявский в Севастопольском Адмиралтействе должен был построить два катера: 12-ти и 6-ти пушечных; Апостоли и Акимов остались в Николаеве. Первому поручили построить 22-пушечный корвет, а второму 18-пушечный бриг