Королевские сестры - Виктория Холт

Вильгельм не мог прожить долго; Анна не была здоровой женщиной; в свете Акта о престолонаследии взоры обратились к Ганноверскому дому, где внучка Якова I София была курфюрстиной.

Но Вильгельм был еще жив, и была Анна, еще молодая женщина. Она почти наверняка скоро снова забеременеет, и кто знает, что произойдет? Она родила одного ребенка. Почему бы ей не родить другого?

На это и надеялись. Сколько хлопот это бы сэкономило!

***

Смерть не приходила в королевскую семью в одиночку.

Не было широко известно, что в начале того года Яков перенес удар, который оставил его частично парализованным. Он прожил еще некоторое время, но к сентябрю его состояние ухудшилось, и после недолгой болезни он умер в Сен-Жермене.

В свои последние часы он повторял, что прощает всех своих врагов, и особо упомянул свою дочь Анну. Он с любовью простился с Марией Моденской, но не жалел, что уходит; болезни и поражения омрачили его жизнь, но больше всего его ранило предательство дочерей, которых он так нежно любил; этого он никогда не забудет. Но письмо Анны, которая сама страдала из-за любимого ребенка, принесло ему некоторое утешение. Он был рад, что она попросила прощения, и он даровал его, прежде чем покинуть этот мир.

Людовик пришел к его смертному одру, и Яков обратился к нему с последней просьбой.

— Вот мой сын, — сказал он. — Через несколько часов он станет королем Англии. Пообещаете ли вы мне, мой добрый друг, что признаете его таковым?

— Обещаю, — ответил Людовик.

***

Вильгельм знал, что война неизбежна. Людовик Французский провозгласил сына Якова II и Марии Моденской королем Англии Яковом III.

Появился новый Король за морем, за которого могли пить католики.

Только такой поступок мог пробудить Вильгельма от одолевавших его физических недугов. Его тело могло отказывать, но ум его был остр, как никогда. Провозглашение сына Якова королем Англии было второстепенным вопросом. На карту был поставлен вопрос об испанском наследстве; Карл II Испанский назвал своим преемником внука Людовика, Филиппа Анжуйского. Это могло означать лишь то, что Людовик получит огромный контроль над Испанией, и баланс сил в Европе будет нарушен. Быстро назревала европейская война, и Голландия и Англия должны были выступить вместе против Франции и Испании, если хотели выжить.

Подобный замысел был способен вдохнуть новую жизнь в великого полководца.

Ныне Вильгельм редко проводил вечера за голландским джином. Он совещался с самыми способными министрами. Мальборо был хорошим солдатом — Вильгельм достаточно видел его в деле, чтобы это знать. Были Мальборо, Годольфин, Сандерленд… и другие.

Настало время единения. Это понимали все.

И в такое время в Вильгельме умолкал раздражительный немощный больной.

***

Врата величия открывались перед Мальборо; Сара знала это. И он всегда будет помнить, чья рука отворила эти врата. Всегда будет помнить, чем обязан своей жене.

Она сидела за столиком в гостиной при спальне Анны, натягивая перчатки, но не видела комнаты; она видела Мальборо, увенчанного лаврами успеха, своих прелестных дочерей — королев своего мира, и юного Джона, самого любимого из всех ее детей, которому уготовано величайшее будущее.

Дверь отворилась так бесшумно, что она не заметила вошедшей, пока тихий голос не произнес:

— Прошу прощения, миледи.

Она подняла глаза и увидела кроткое, невзрачное лицо Абигейл Хилл.

— Боже милостивый, вы меня напугали. Я не слышала, как вы вошли.

— Мне жаль, миледи. Но на вас перчатки принцессы.

Сара опустила взгляд на свои руки. Ей и впрямь показалось, что они тесноваты. У Анны были маленькие руки с тонкими пальцами — единственная ее красота.

Абигейл смотрела на нее с таким благоговением, что это сначала позабавило, а затем восхитило Сару. Должно быть, эти женщины вокруг Анны понимали, что она, Сара Черчилль, куда важнее их госпожи.

Она не удержалась от желания подтвердить это мнение или удостовериться, что оно существует, если еще нет.

Она стянула перчатки, презрительно скривив нос.

— Унесите их немедленно. Я не желаю носить то, что касалось гнусных рук этой неприятной женщины.

Абигейл, как и ожидала Сара, вздрогнула; Сара швырнула ей перчатки; они упали на пол, и женщина кротко их подобрала.

— Оставьте меня, прошу. Я занята.

Сара сидела и улыбалась, когда Абигейл ушла. Чего она не знала, так это того, что Абигейл оставила дверь приоткрытой, и Анна в соседней комнате слышала слова Сары, ибо у той был громкий, пронзительный голос.

«Она сказала это служанке!» — подумала Анна. Миссис Фримен назвала ее руки гнусными, а ее саму — неприятной женщиной. Сара, конечно, красива, и какой бы неприятной ни была Сара, Анна не могла не восхищаться ею. Но сказать такое служанке! Она бы не поверила, если бы не услышала сама.

Сара слишком много о себе возомнила с тех пор, как ее дочери вышли замуж, а Мальборо вернулся в фавор.

Возможно, она не это имела в виду. Это была шутка. Да, именно так. Это должно было быть забавно. Сара никогда бы не назвала ее руки гнусными, а ее саму — неприятной.

Абигейл Хилл принесла Анне перчатки.

— Помочь вам надеть их, Ваше Высочество?

Такой приятный тихий голос, такая приятная тихая женщина! И она не подала и виду, хотя услышанное, должно быть, ее ошеломило.

«Этого не может быть. Мне померещилось», — подумала Анна. Так было спокойнее; ибо по правде говоря, хотя миссис Фримен и была властной, хотя она все больше и больше склонялась к тому, чтобы помыкать ею, она была дорогой, дорогой подругой миссис Морли, и миссис Морли не могла без нее обойтись, особенно сейчас, когда так глубоко страдала от потери своего любимого мальчика.

Абигейл Хилл застенчиво улыбалась. Такое приятное создание, но такое тихое и незаметное, что ее и не замечали, пока что-нибудь не понадобится.

Абигейл заставила ее поверить, что те слова ей привиделись. Какое утешение! Именно этого она и хотела.

***

Война! — думал Вильгельм.

Вся Европа в огне. Но он победит, он был в этом уверен.

Снова оказаться на поле боя! Вот это жизнь для него.

Он пришпорил коня. Хороший конь, этот Соррель, конь Фенвика; единственное хорошее, что вышло из того дела.

Впереди был Хэмптон-корт — его дворец. Как он изменил его с момента своего прибытия в Англию! Он мог бы быть в Голландии; на