Тума - Захар Прилепин
Тума читать книгу онлайн
Просторы Дикого поля – место, где вчерашний охотник на людей обращается в пленника. Здесь лоб в лоб встречаются противоборствующие племена и враждующие верования. Здесь в одном человеке сливаются воедино крови народов, насмерть противостоящих друг другу.
…Так является на свет тума – русский метис, чьё имя однажды прозвучит во всех пределах земли и станет песней и мифом.
Время действия – XVII век. Место действия – казачий Дон, Россия и её кровоточащие украйны, Крым и Соловецкий монастырь… Среди персонажей – братья Разины Степан, Иван и Фрол и отец их Тимофей, царские бояре и османские беи, будущий патриарх Никон, атаманы Войска Донского, есаулы и казаки: самые яркие люди своей эпохи.
Перед вами книга, где прошлое становится явью: это больше, чем легенда, – это правда. Читатель без труда узнает каждого персонажа как своего близкого и поймёт ту жизнь как свою: здесь описаны наши предки, переживавшие те же самые страсти, что переживаем сегодня мы.
…В этом эпическом, написанном на восьми языках, изумляющего масштаба романе можно запропасть, как в самых любимых книгах юности.
Дьяк свернул грамоту.
– Султанскому гарему ты приятель, Богдашка, – прокричал Кочнев, – и крик его тут же растворился в злоязыкой казачьей ругани.
Надрывались, лаялись, хаяли, трясли кулаками.
Наум Васильев нарочно переждал с избытком, чтоб послы запорожские всё выслушали и не растрясли услышанное на обратном пути.
…когда угомон сошёл на круг, Наум заговорил снова:
– Мыслю так ответить приятелю нашему Богдану, гетману Войска Запорожского!.. Мы всегда были с вами в братстве, руськие братья, казаки запорожские, друзья наши! – здесь атаман обернулся к послам и чуть поклонился. – Однако знай, Богдан, что мы и с друзьями можем обходиться так же, как и… с неприятелями нашими!
Круг, неистов, взвыл восторженно. Бурелом рук, кривя корявые персты, полез к небу.
– Любо! – голосили. – Любо!
Дождевая морось парила над разгорячёнными казаками.
– На всякого Богдана есть у нас Наум!
– Мотайте на ум, черкасы!
– Славим тя, атаман!
– Сердце казачье слухаешь!
…говорили теперь в Черкасске: Богдан – волевой атаман, без ответа униженье не оставит. Говорили: быть брани лютой меж руськими казаками донскими и руськими казаками запорожскими.
Черкасский городок спешно обносили новым валом.
Казаки, не гнушаясь ясырных рабов и голутвы, трудились вместе с ними во все дни. Спали по три самых чёрных часа.
Перетрясли войсковую казну – закупили дерева, пригнали плотников с Воронежа.
Выстроили новые деревянные башни, каких и не бывало у Черкасска никогда. Затащили на башни пушки. Пробно вдарили – заряд ушёл за Дон.
Вкруг городка обложились капканами, так и называя их: ловец на хохлача.
Капканы круглые дни ковали во всех черкасских кузнях.
Ров нарыли шириной в три сажени, а глубиной в две с половиной; допрежь столь глубокого тоже здесь не бывало. С Дона пустили воду в ров.
Караулы усилили втрое. Ходили они теперь навстречу всем ветрам: азовскому, запорожскому, яицкому, московскому.
По верховым городкам кинули клич, зазвав охотников на долгое осадное сиденье.
Явились казаки со станиц Маныческой, Раздорской, Кагальницкой, Бесергенёвской, Распопинской, Багаевской, Мигулинской, Медведицкой, Хопёрской, Вёшенской, Голубой, Иловлинской, и с Чира-городка, и с Паншина-городка, и с других мест.
– …Сечевики по всем украйнам посполитным имают великие города, и я те стены видал, а на иные и лазил, – рассказывал, сидя на лавочке у войсковой избы, дед Ларион. – Тем крепостям и по всей Руси примеров немного. И возят нынче браты наши сечевики за своим войском огромные пушки! А воинники они – не в пример ногаям, и крымцам, и османам. Всем воинникам – они первые воины. Сечевики и Москву-город имали в былые годы! А донцы Киев-град – пока нет, детушки.
С войсковой избы вышел Иван Разин, с ним – незнакомый молодец; на шапке красная кисть: калмык.
Степан, слушавший, среди молодых казаков, деда Лариона, шагнул брату навстречу.
Брат кивнул:
– То Нимя Трухметов.
Калмык приветливо улыбнулся – брови встали коромыслами над будто удивлёнными глазами.
– Мир на стану! – сказал Нимя, чуть склонив голову.
Одет он был в распашной халат без застёжек, перепоясанный кожаным поясом, с запахом на левую сторону. На правой стороне висел нож в ножнах.
– У нас заночует… – сказал Иван, и, оглянувшись на Нимю, пояснил, указывая на Степана: – Брат мой!
– Вижу, вижу! – ответил калмык, от старанья – словно бы онемелыми губами. – Тоже брат есть, – тронул свою грудь. – Брат, брат, брат, брат, – он четырежды загнул короткие пальцы и потряс кулаком.
– Калмыки согласны на союз с Войском, – негромко рассказал Иван Степану. – Будут у нас супротив хохлачей новые товарищи… Завтра с посольством идём до калмыков.
Нимю накормили; он улёгся спать в летнике.
Степан всё поглядывал на Ивана: тот был возбуждён, весел и будто нетерпелив до скорой брани.
– Не то те хохлачей хотца бить? – спросил.
Стояли посреди Иванова двора.
Иван вскинулся:
– Нешто есть разница, Стёп?
– Браты ж во Христе.
– Браты те нас с тобою чуть не порезали в первую же до Валуек станицу. Так бы и легли костьми с тобою… – припомнил Иван.
– Не порезали ж.
– Коль придут – гинут под Черкасском, – отрезал Иван. – Никакой жали нету. Хороводятся с погаными – сами поганятся. Перестанут хороводиться – снова станут браты. …А пока вот Нимя нам братом побудет.
…прошли к старому куреню. У крыльца на лавке сидели Аляной с отцом Тимофеем.
Аляной подмигнул братьям.
– …а батька говорит – не придут хохлачи на брань к нам… – поделился Аляной, лукаво косясь на Тимофея.
Тимофей глядел в малинник, где, шурша, бродили куры.
– Будто и прав, сказывает, Хмель-то… – подзуживал Аляной. – Будто и оправдывает его.
– А и оправдываю, – спокойно сказал отец.
– А придут – и бить их не станешь? – теребил его Аляной.
– Бить – стану, – отвечал отец. – Да жалеючи… Хучь над кем сжалуюсь.
– Своих казаков жалей! – сказал Аляной, снова подмигивая братьям и сдвигаясь по лавке подале от Тимофея, чтоб усадить их.
– Чем наши казаки с хохлачами различны? – нисколь не сердясь, отвечал Тимофей. – Когда наши черкасские хохлачи на кругу стоят, ты их различаешь с иными казаками, Вась?.. Ну так я и на украйнах хохлачей тамошних от тутошних не различу… А что у них Богдан с татарвой блядует, так ты открой, где тот атаман, какой не вертит хвостом, едва за булаву ухватится…
Тимофей всё вглядывался в малинник.
Братья стояли, слушая отца.
– …как тягодумная наша Москва задумается про хохлачей, да приберёт их к рукам, – так и Богданово блядство завершится… – договорил отец.
– Так ли? – спросил, недоверчиво подрагивая губою, Аляной.
– Можа, и не так, – с непривычной для него податливостью, согласился Тимофей. – Сам посуди, Вась… Отпали хохлачи от Москвы, оказались зажаты меж ляхом и османом… А к Москве пристанут – бояре все вольности сечевые пожрут хуже ляха…
– Да ну… – изумился Аляной. – Далёко загадываешь… Наши ж не пожрала.
Тимофей лениво повернулся к Ваське, оглядел его, как дитя, – и смолчал.
В курене баском завопил проснувшийся Фролка.
…и пришли хохлачи.
Примчались в Черкасск дозоры на взмыленных, хрипящих, в пене конях. Вновь, как с горы, покатился колокол.
На черкасских стенах держали зажжёнными фитили.
Никаких чалматых, треклятых, поганых не ждали с таким тяжёлым сердцем, – как своих, православных.
…июльская, разогретая, будто жаровня, лежала недвижимо степь.
С пастбищ спешно сгоняли за стены ржущие, гомонящие табуны, стада, отары.
Сечевики, рассказали дозорные, стали лагерем на реке Миус – в тридцати верстах от Черкасска.
Было их, донесли, с пять тысяч. При пушках. С обозом. Осадить Черкасский
