Евгений Костюченко - Зачистка в Аризоне

— А нам спешить некуда. Зато зайдем по ветру, запалим крайние дома, остальные сами займутся.

— А если у них винтовки? Пока выберемся из болота, можем попасть под пули.

— Какие пули? Ты не в Техасе. У здешних самое страшное оружие — скалка в руках жены.

Бандиты за спиной Рибейры угодливо засмеялись.

Прячась за деревьями, они спустились к речке и долго пробирались среди высоких камышей. Когда перебрались на другой берег, кони были по самое брюхо измазаны в рыжей грязи.

Острый запах керосина разлился в знойном воздухе. У троих бандитов были ветки, обмотанные смоченными тряпками, четвертый держал под мышкой стеклянную бутыль. Им не в первый раз приходилось заниматься поджогами. Новые владельцы земель не могли найти иного способа, чтобы выкурить крестьян, потому что те не понимали человеческого языка. С большими селениями, ближе к железной дороге, получалось проще — там народ сгоняли на станцию, грузили в эшелон и отправляли в Дуранго. А вот с поселками вроде этого Паломитаса приходилось долго возиться. В прошлом году солдаты уже вывезли отсюда людей — и вот пожалуйста, опять кто-то завелся.

«Надо было рушить дома, — подумал Рибейра. — А кто недоволен — к стенке. Прихлопнуть парочку зачинщиков, остальные будут как шелковые».

Он достал револьвер, прокрутил барабан и оглянулся:

— Стреляйте по окнам, чтоб никто не выскакивал. Ничего не брать. Нам лишний груз без надобности, еще две деревни на пути. А вот на обратном пути поживимся. Если будет чем.

Он пришпорил жеребца и первым помчался к сонной деревушке.

Перемахнув через невысокую каменную ограду, конь понес его по пыльной улице. Кое-где заскрипели, отворяясь, двери. За окнами мелькали бледные пятна лиц. Рибейра выбрал дом побольше остальных и закружился перед ним, выстрелив в воздух:

— Эй вы! Даю вам неделю сроку! Если через семь дней я застану здесь хоть одну живую душу, от всего вашего хозяйства останется только зола! Убирайтесь отсюда!

С окраины потянуло гарью. Послышались женские крики. Рибейра оглянулся на скаку и увидел белый дым, клубящийся над крайними домами. Захлопали выстрелы. Банда со свистом и гиканьем пронеслась вдоль улицы, стреляя по окнам.

Рибейре хотелось задержаться тут, чтобы увидеть жителей. Точнее, чтобы покрасоваться перед ними и увидеть на их лицах животный страх. Дон Хосе Игнасио любил наблюдать, с каким почтением его слушают.

«Надо было сначала согнать всех на площадь перед церквушкой, — подумал он. — Поговорить с народом. Тогда бы они послушались. А сейчас? Спрячутся в горах, переждут неделю-другую, а потом вернутся. Нет, ничего эти гринго не понимают в нашей жизни»…

Да, полковник Тирби был тупым гринго, и инструкции его были тупыми, но он платил золотом за то, чтобы Рибейра их выполнял. А раз заплачено, то работа будет сделана. Пострелять, поджечь, напугать — и двигаться дальше, в Лос-Фреснос.

— Не задерживаться! — прикрикнул он, заметив, что Сантос заглядывает в открытый хлев. — Добавьте жару, амиго! И вперед!

Если бы майор Кардосо чуть лучше знал Адамса, он ни за что бы не отправил старика в головной дозор. Профессор был глуховат и при этом любил поговорить, так что уже через пару часов он забыл об осторожности и принялся увлеченно беседовать со своими спутниками.

Впрочем, трое безоружных всадников и не должны были вести себя, как настоящие дозорные. На случай встречи с патрулем у них было отличное оправдание — профессор изучает местность, ему помогают проводники. Знаменитого геолога хорошо знали по обе стороны границы, а индейцы-яки принадлежали к числу самых мирных племен. Кардосо рассчитывал именно на это, а не на боевую подготовку своих дозорных.

По крайней мере так объяснил себе замысел майора сам Адамс.

Они не рискнули подниматься на перевал и пошли кружным путем. К вечеру колонна обогнула вершину и вышла в ущелье. И здесь дозор впервые остановился.

Один из проводников, Хорхе, застыл на месте, подняв руку. И профессор оборвал себя на полуслове, так и не закончив мысль о целебных свойствах пейота.

Впереди слышался детский плач. Хорхе вытянул указательный палец вверх.

«Там мужчина «, — понял Адамс.

Индеец опустил руку с растопыренными пальцами вниз.

«И женщина», — перевел этот жест профессор.

Второй проводник, Луис, соскользнул с лошади и прокрался вперед, скрывшись в зарослях.

«Надо бы отправить Пепе к майору», — подумал профессор. Оглянувшись, он увидел, что мальчишки уже нет в седле, и только раскачивающаяся ветка подсказала, что Пепе убежал по тропе.

Он боялся шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия. Когда из-за деревьев сбоку показался Кардосо, профессор только скосил глаза в его сторону.

— Они ушли, — сказал Луис, бесшумно вынырнув из кустов. — Три женщины, старик и четверо детей. Несут на себе вещи. В мешке мука. Она сыпется из дырки. Старая женщина несет прялку. Они идут в горы.

«Зачем в горах нужна прялка?» — подумал Адамс.

— Люди бегут из деревни, — сказал Кардосо. — Плохой знак. Док, вы собирались спускаться к реке здесь?

— Да.

— Здесь нельзя, — сказал Хорхе. — Надо идти дальше.

— Сколько?

— Столько, сколько уже прошли, и еще немного.

— Переночуем в лесу, — решил Кардосо. — Утром тронемся дальше. Док, спасибо. Четко сработано.

Профессор смутился. Он не видел никакой своей заслуги в том, что жители деревни прошли по лесной тропе, не заметив колонны. Если бы не Хорхе…

«Надо быть внимательнее, — строго сказал себе Адамс. — Мы не на прогулке. Речь идет о жизни и смерти».

Он вспомнил все, что сказал ему тот связанный бродяга, валявшийся на огороде рядом с трупом. Джеральд Хезелтайн приказал уничтожить профессора! Эти слова только на первый взгляд кажутся бредом. Особенно если не обратить внимания на продолжение: «…убить старика и забрать все его бумаги».

Люди типа Хезелтайна всегда добиваются своего. Если им что-то нужно, они просто берут это. Понадобились карты месторождений? Убить старика — и карты в кармане. Понадобились новые земли? Прогнать жителей, заплатить чиновникам — и земли в кармане.

«Майор говорил, что на нас объявлена охота, — вспомнил Адамс. — Знал бы он, что охотятся не только за девочками, но и за никчемным стариком! Наверно, тогда он вряд ли послал бы меня вперед…»

Тяжелые мысли всю ночь не давали ему покоя. Слушая, как майор обучает пеонов и девушек обращаться с «маузерами» («Мягче работаем затвором, мягче!»), профессор думал о бесполезности сопротивления. Разве остановят Хезелтайна несколько винтовок? А наутро он подошел к майору и отдал ему свой неподъемный рюкзак.