В долине солнца - Дэвидсон Энди

– А у вас нет друзей?

Он покачал головой, подумав о ребятах, которых знал с войны, об их именах, их взглядах. Друзьями они не были. Он подумал о девушке, с которой однажды катался на колесе обозрения. Она сказала, что они друзья, но он не поверил.

– В общем, Роско Дженкинс мне не друг. Он меня задирает.

– Меня в школе тоже мальчишки донимали, – сказал Тревис.

– И как вы это уладили?

– Мой старик сказал, я должен сам постоять за себя. Он считал, что так почти все можно решить. Но я не мог с ними справиться. Поэтому ушел из школы.

– Мне десять лет, – сказал мальчик. – Как мне уйти из школы, на хрен?

– А ты много ругаешься, – сказал Тревис.

– Ваш папа хороший человек?

– Был хороший, – ответил Тревис. – Не лучше и не хуже других.

– Мой папа убивал людей во Вьетнаме, – сказал мальчик. – Хотя те и не были хорошими. Просто были врагами. А вы были на войне?

– Был.

– И как там?

– Громко, – ответил Тревис и провел рукой по кроличьему меху.

– Вы кого-нибудь убивали?

У Тревиса в руках было теплое живое существо, размером не больше женской груди.

– Не думаю, что Бог наказал бы папу за то, что убивал людей, которые этого заслуживали, а вы?

– Не знаю.

– Мама недавно обрела спасение. Я чуть раньше. Священник рассказал ту историю про человека по имени Закхей. Сказал, что он взобрался на дерево, чтобы увидеть Иисуса, и Иисус сказал: «Я ужинаю у тебя дома». Если бы Иисус ужинал у меня, я бы, наверное, обосрался. В общем, так я и обрел спасение. А вы обрели?

Тревис проглотил ком в горле.

– Пока нет, – сказал он.

– Что у вас с лицом? – предпринял мальчик последнюю попытку.

– У меня аллергия, – сказал Тревис. – Все так, как говорит твоя мама.

– На что аллергия?

Но он не ответил. Вместо этого выпустил кролика и посмотрел, как тот ускакал в угол и, присев за лопатой, наложил кучку круглых экскрементов.

– Забавно, – проговорил мальчик. – Обычно она не такая пугливая.

С воздуха буровые вышки к северо-западу от Абилина напоминали Ридеру поле, усеянное падалью. Они занимали три квадратные мили[18], и новые установки впивались в скважины, будто стервятники в землю. Ридер описал два круга, прежде чем посадить вертолет примерно в десятой части мили от вышек. Когда пыль осела и лопасти затихли, они с Сесилом наконец выбрались. Сесил нес толстое дело Дейла Фриландера из округа Коул. На полпути к офису их встретил мужчина в ветровке и каске, который представился как Лиланд, старший техник. Лиланд привел двух рейнджеров к кругу столиков для пикника на краю бескрайнего поля скважин.

– Мы называем это кафетерием, – сказал техник и, рассмеявшись, указал на сделанную от руки надпись на столбе, где было указано именно это слово.

– Ну надо же, – ответил Ридер без особой радости.

Лиланд ушел, чтобы забрать Фриландера с северной вышки.

Прошло пятнадцать минут, на протяжении которых Ридер стоял и курил, а Сесил листал папку.

– Три обвинения в нападении при отягчающих, – прочитал он. – Два преступления против несовершеннолетних. Третье было против мисс Лидс. Он порезал ей губу опасной бритвой.

Ридер глянул в поле и увидел, что Лиланд приближался к ним с мужчиной в замасленном комбинезоне. Последний – он был крупный и мускулистый – уселся за стол напротив Сесила и, открыв металлическую коробку для обеда, разбил вареное яйцо о столешницу. Покатал яйцо, прижав ладонью. Когда оно рассыпалось, съел его, держа пальцами. Одно его веко свисало, как наполовину спущенное жалюзи.

– Оставлю вас, ребята, наедине, – сказал Лиланд, прежде чем удалиться.

Некоторое время никто ничего не говорил. Рейнджеры просто смотрели за тем, как Дейл Фриландер обедал.

– Что с глазом? – спросил наконец Ридер.

– Раньше кулачными боями баловался. Как в том фильме с Клинтом Иствудом. Ну помните, где еще обезьяна была?[19] Вы двое, кстати, мне их напоминаете.

– Не глаз, а оптический коррелятор! – сказал Сесил.

Фриландер дожевал последний кусок яйца и пристально посмотрел на Сесила. Проглотил, вытер руки о комбинезон и спросил:

– Вы пришли из-за Барб или просто надо мной поиздеваться?

– Как хорошо ты ее знал? – спросил Ридер.

Фриландер перевел взгляд с Сесила на Ридера.

– Достаточно хорошо.

– Достаточно хорошо, чтобы порезать ей лицо, – заметил Сесил.

– Это не секрет. За это я свое уже отбыл.

– Полгода в рабочей бригаде в Гори? – Сесил рассмеялся. – Что ты там делал, помидоры выращивал? Там в камерах, наверное, вам каждый день свежие цветы ставили.

– А вы вообще ни хрена не знаете, да? – сказал Фриландер.

– Про тебя мы знаем достаточно, – заверил Ридер. – Знаем про твое рукоприкладство в отношении мисс Лидс еще до той истории с ковбоем.

Фриландер рассмеялся.

– Мисс Лидс? – переспросил он. – Я бы не назвал это рукоприкладством. Просто люблю распускать руки. Некоторым бабам это нравится.

– А я бы сказал, она это не слишком оценила, – заметил Сесил. – Ведь она от тебя ушла, так ведь?

Фриландер улыбнулся и покачал головой. Затем положил на стол большую широкую руку и смахнул с него скорлупу.

– Если говорить про Барб, то ей нравилось пожестче. Такие, как она, не связываются с парнями с лицом вроде моего, если только не хотят неприятностей. Ей нравились ее куклы и всякая милая хрень, как любой другой. Но то был не первый раз, когда она меня бросила. – Он посмотрел на горизонт, где в землю вонзались железные вышки. – Клянусь Богом, я не думал, что это будет последний.

– Долго ребята из округа Коул тебя мучили? – спросил Ридер.

– Часов шесть-семь.

– А насчет того парня, с которым ты поцапался?

– Как я сказал тем парням из округа, он был ни хрена не боец. У него на рубашке везде розочки были. Он был похож на гомика, не знаю. Выглядел крутым, как чертова курица. Возможно, просто не хотел себя особо проявлять.

– Много тебя про него расспрашивали?

Фриландер покачал головой:

– Им не было до него дела. Только до меня.

– Что ты такого сделал, что они тебя так полюбили, Дейл? – спросил Сесил.

– Много чего. – Он ухмыльнулся. – Последней каплей, наверное, стало то, что я трахнул падчерицу шерифа месяцев девять назад. Понимаете, о чем я?

– Ты сказал, он не хотел себя проявлять, – сказал Ридер. – Это как?

– Если мужик во что-то ввязывается, у него же обычно есть причина, так? Особенно если он решает надрать кому-то задницу.

– И что? – сказал Сесил.

– И то, что ввязался, но причины для этого я не заметил. Я хочу сказать, он не знал Барбару. Никто его не оскорблял, никто не задирал. Он просто подошел ко мне, когда мы с Барб танцевали, схватил меня за руку и потащил от нее прочь. Полагаю, причина у него должна была быть.

– Так думаешь, это все было представление? – спросил Ридер. – Его бьют, красотка его жалеет и забирает к себе, как какого-нибудь бродягу?

– Это вы, ребята, звезды носите, а не я.

– В общем, ты его отделал, – сказал Сесил. – Потом что?

– Потом та сучка вцепилась ногтями мне в лицо. Так что я сказал, что они оба долбаные психи, сел в свой пикап и свалил. Вот и все. Я пытался говорить придуркам в полиции. Они сказали, что займутся, но были одержимы идеей, что это я ее задушил. Часами пытались заставить меня, чтоб это сказал. А я ни хрена не сказал, хотя раз десять хотел придушить эту сучку, но так и не смог.

– Какой он был из себя? – спросил Ридер.

Сесил достал из кармана брюк маленький блокнот, открыл и уже приложил к бумаге карандаш.

– Я уже рассказал заместителям шерифа.

Ридер и Сесил переглянулись.

– Видать, они не включили это в свой отчет, – понял Фриландер.

– Опиши его, – сказал Ридер.

Пока Фриландер говорил, Сесил записывал, и лицо постепенно обретало форму: молодое, худое, темные круги под глазами. Короткие темные волосы. Длинная шея. Крючковатый нос. Ридер заглянул в блокнот через плечо Сесила.