Алистер Маклин - Ущелье Разбитого Сердца

— Только тут.

Дикин хмыкнул и спросил полковника:

— А вы не пострадали?

— Еще как! — ответил Клермонт. — Задето мое достоинство!

— Тогда у вас будет шанс, я думаю, получить сатисфакцию. — Дикин поднял ружье Рафферти и добавил: — Оказывается, без баррикады нам не обойтись.

И принялся укладывать поленья таким образом, чтобы больше не быть захваченным врасплох.

Тем временем в салоне снова шел военный совет. Все понимали, что если они и не потерпели сокрушительного поражения, то все-таки потерпели неудачу.

— У вас имеются еще какие-нибудь столь же умные идеи, как предложение с крышей, губернатор? — зло поинтересовался Пирс.

— Замысел был отличный, — огрызнулся губернатор. — Вы все испортили дрянным исполнением. Ей-богу, будь я на двадцать лет моложе, посмотрели бы, как этот ловкач пытается меня одурачить!

Такого падения своего военного авторитета не выдержал шериф. Он сказал:

— Вы, старик с обделанными штанами, вам лучше заткнуться!

— У нас есть взрывчатка, — неуверенно сказал Генри. — Если бросить один заряд…

— Если это все, что вы можете предложить, то лучше тоже заткнитесь! Нам нужен этот паровоз, чтобы вернуться обратно на восток.

Возникла пауза. Но она была прервана самым неожиданным образом — раздался выстрел, и графин с виски, стоящий на столе, разлетелся вдребезги. Одним из осколков губернатору поцарапало щеку. Второй выстрел сорвал с головы шерифа шляпу. В следующее мгновение все четверо залегли, а потом через коридор уползли в офицерскую столовую.

Дикин вытащил из бойницы, сделанной в поленице, винтовку.

— Может быть, мне сменить вас на этом наблюдательном посту? — поинтересовался Клермонт.

— Пока в этом нет необходимости. Некоторое время они нас не потревожат. — Внезапно Дикин увидел на рукаве шинели полковника темное пятно. — А ведь задели не только ваше достоинство, полковник. — Дикин обратился к Марике: — Прошу вас, мисс, перевяжите мистера Клермонта куском вон той простыни.

После этого он занял место машиниста и довольно успешно снизил скорость до пятнадцати миль в час — ехать в темноте быстрее было опасно.

Когда Марика наложила первый бинт, Клермонт непроизвольно застонал, но сейчас же, стараясь отвлечься, спросил:

— На крыше вы сказали, что в форте у нас не будет друзей. Что вы имели в виду?

— Ну, несколько человек в форте, без сомнения, могут считаться нашими друзьями, но, боюсь, они будут под замком. Форт захватил Сепп Келхаун. И ему наверняка помогают индейцы.

— Индейцы?! Господи помилуй, ведь их же наверняка накажут, репрессий не миновать!

— Мне тоже жаль, что они участвуют в этой авантюре. Но, по мнению Белой Руки, в случае успеха им очень хорошо заплатят, как платили уже не раз.

— Платили?

— Тем, что мы везем в багажном вагоне этого поезда. Поэтому-то убили доктора Молине… и Пибоди тоже. Помните, Молине сказал, что собирается осмотреть груз медикаментов? Можно сказать, он умер из-за своей добросовестности. Именно он мог раньше времени обнаружить, что в поезде нет никаких медикаментов. Все ящики забиты оружием и боеприпасами.

Клермонт посмотрел, как Марика завязывает узел, и стал опускать мокрый от крови рукав.

— А преподобный?

— Пибоди? Сомневаюсь, чтобы этот святоша хоть раз был в церкви со дня своего крещения. В течение двадцати лет он был агентом федерального правительства. И восемь лет — моим бессменным напарником.

— Этот трусоватый и крайне неуверенный в себе человек был?… Как вы сказали?

— Это была его маскировка. Он обманывал таким образом не только вас. В действительности это был человек изумительной, феноменальной храбрости и редкого ума. Я… — На несколько секунд Дикин замолчал. Он все так же рассматривал лежащий впереди путь, и ни полковник, ни Марика не могли увидеть его лицо. — Они застукали его, вероятно, когда он вскрывал гроб. Один из тех, что предназначены для умерших от холеры.

— Всем известно, для какой цели предназначены гробы, — чуть раздраженно ответил полковник.

— На самом деле в форте Гумбольдт не больше шансов заразиться холерой, чем в нашем поезде. Эти гробы доверху набиты магазинными винтовками фирмы «Винчестер».

— Никогда о таких не слышал.

— О них вообще мало кто еще слышал. Их производство было начато лишь несколько месяцев назад. И почти сразу после испытаний с фабрики была похищена большая партия. Я думаю, всю эту партию везет наш поезд.

— Мистер Дикин, а что случилось с вагонами, в которых были лошади?

— Я отцепил их.

— Я почему-то так и подумал. Но зачем вы сделали это?

— Извините, полковник, — Дикин поднял руку. — У нас падает давление.

В офицерской столовой, где в третий раз собрался военный совет, царила атмосфера разлада.

— Ну и как? Ничего не придумали? — поинтересовался губернатор.

— А что тут придумаешь? — буркнул майор.

— Но мы же должны что-то предпринять?!

Генри, подбросив несколько поленьев в печку, повернулся к остальным.

— А что, если мы зададим себе всего один вопрос — что будет, если нам не удастся заставить их остановить поезд? Дикин не остановит поезд, пока, как он думает, не окажется среди друзей в форте Гумбольдт!

После короткой паузы, во время которой все переваривали это сообщение, О'Брейн заметил:

— А ведь вы правы, Генри! Он знает лишь то, что мы вздумали продать индейцам оружие, а мы вообразили, что он знает решительно все! А что он может знать о нашей главной цели? Ничего! Да и откуда ему знать? И никто ничего не знает! Это просто невозможно, никто не связывался с фортом Гумбольдт. Какой из этого вывод? — Майор решительно взмахнул рукой. — Нужно предоставить мистера Дикина самому себе, пусть гонит дальше в форт. Кажется, для этого он вполне подходит!

Улыбаясь, губернатор потянулся за бутылкой виски. Предвкушая благополучный исход предприятия, он сказал:

— Теплый прием ему окажет Белая Рука!

А Белая Рука в это время находился очень далеко от форта Гумбольдт. За вождем следовали все его воины.

Белая Рука посмотрел на восток, где небо начало светлеть, и жестом приказал ехать еще быстрее. Кавалькада ускорила бег лошадей по извилистой долине.

Дикин тоже увидел первые признаки рассвета. Он проверил показания манометра и закрыл топку. Марика сидела на дровах в позе, выражающей крайнюю усталость. Клермонт был бледен от потери крови. Дикин чувствовал себя не намного лучше, но, чтобы поддержать бодрость духа, принялся рассказывать с того места, где прервал себя:

— Так вот, мне пришлось отцепить эти вагоны, потому что индейцы — это почти наверняка паюты под предводительством Белой Руки собираются устроить засаду у восточного входа ущелья Разбитого Сердца. Я знаю этот проход. Им придется оставить лошадей почти за милю от этого места, и мне не хотелось преподносить им подарок в виде двух вагонов свежих лошадей.