Сочинения в трех томах. Том 3 - Майн Рид

еще некоторое время о доставке на судно золота и о тексте объявления, которое решено было поместить в «Новостях дня», дон Грегорио поехал домой. Проводив взглядом старого гасиендадо, капитан Лантанас закурил новую сигаретку, облокотился о поручни и снова погрузился в то блаженное состояние праздности и беззаботности, из которого он временно принужден был выйти.

Глава XI

В ПОИСКАХ СЕКУНДАНТА

Как раз в то время, как дон Грегорио Монтихо прощался с капитаном Лантанасом, из ворот его гасиенды выезжали два незваных и неприятных гостя. Де Лара болезненно переживал нанесенную ему обиду. Различные чувства теснились в его сердце. Губы его побагровели от злобы, лоб помрачнел, в красивых глазах горел огонь мести. Проезжая по аллее, он ни разу не оглянулся. Ни один звук не сорвался с его плотно сомкнутых губ. Устремив взор в землю, он в угрюмом безмолвии скакал вперед.

Очутившись за воротами и повернув к городу, Франциско де Лара не выдержал и посмотрел на дом, где ему отказали в гостеприимстве. То, что он увидел, не утешило, а, наоборот, еще больше огорчило его. Грумы вывели к главному подъезду четырех лошадей. Эти лошади были взнузданы и оседланы. Они как будто ждали своих седоков. Внимательно оглядев их, Лара сразу понял, что им предстоит не долгое путешествие, а простая увеселительная прогулка. Он понял также, что две из них предназначены для дам, а две для мужчин. Итак, сеньориты собираются кататься верхом в обществе своих гостей-англичан! Инстинктивно оба калифорнийца пришли к этому заключению. Им стало ясно всё. Это еще сильнее задело их. При мысли о том, что молодые девушки поедут с английскими моряками по уединенным и диким тропинкам, терявшимся в зеленом сумраке леса, их охватило полное отчаяние. Ведь там, в лесу, никто не помешает влюбленным. По всей вероятности, они разделятся. Старший из моряков и донья Кармен поедут в одну сторону; младший и донья Иньеса — в другую. Свободные, как птицы, они будут разговаривать, не боясь, что кто-нибудь услышит их, будут жать друг другу руки, зная, что за ними не наблюдают нескромные глаза; может быть, обменяются горячими поцелуями… Эта мысль сводила с ума даже недалекого и апатичного Кальдерона. А его чувству было далеко до любви Лары.

Еще раз оглянувшись на гасиенду, у подъезда которой стояли оседланные лошади (такой взгляд бросил на Эдем сатана в момент своего изгнания), креол пришпорил коня и помчался вниз по горному склону. Кальдерон не отставал от него. У подошвы холма всадники остановились. Дом сеньора Монтихо скрылся у них из виду. Де Лара мрачно посмотрел на приятеля.

— Нам обоим придется драться на дуэли, — сказал он. — Будь готов ко всему.

— Мне драться не придется, — возразил Кальдерон. — Я не нашел нужным вызвать мичмана. Ведь он еще мальчишка.

— Причем тут его возраст? Он нанес тебе оскорбление. Надеюсь, ты проучишь его за это.

— По-моему, он не нанес мне никакого оскорбления.

— А по-моему, ты горько заблуждаешься. Нахал ткнул кортиком твою лошадь так, что она взвилась на дыбы и чуть не сбросила тебя. И это в присутствии доньи Иньесы! Нет, мой милый, ты должен считать себя оскорбленным.

— Но ведь я сам держался крайне вызывающе. Вспомни, как было дело. По твоему совету я чуть не наехал на мичмана. Если принять это во внимание, его поступок вполне извинителен. К тому же он только подшутил надо мною. В его намерения вряд ли входило оскорбить меня. Он весело смеялся над своей проделкой.

— Он смеялся не над своей проделкой, а над тобою. И смеху его вторила донья Альварец. Подъезжая к дому, я видел, как презрительно смотрели на тебя из-под опущенных ресниц ее глаза и как иронически улыбались прелестные губы. Ты впал в немилость, дорогой мой! Если тебе хочется вернуть расположение красавицы, необходимо предпринять что-то.

— Ты уверен, что она действительно смеялась надо мною?

— Абсолютно уверен. Настолько уверен я не был еще никогда в жизни.

— Но что же мне предпринять?

— На этот вопрос ты бы мог найти ответ и без моей помощи.

— Мне важно твое мнение.

— Вызови щенка, нанесшего тебе оскорбление, и постарайся отправить его к праотцам. Я, по крайней мере, твердо намереваюсь убить моего противника.

— Ты специалист по этой части, а я нет. Говорят, англичане почти всегда дерутся на пистолетах. Если я вызову мичмана, право выбирать оружие будет принадлежать ему.

— Совершенно верно. Что касается меня, то я предусмотрел все. Мой противник вынужден был бросить мне вызов. В таких случаях это играет большую роль. Напрасно ты не последовал моему примеру. Тебе следовало бы ударить мичмана хлыстом.

— Я раскаиваюсь, что не догадался сделать это.

— Возможность исправить эту ошибку еще представится.

Наступило молчание.

— Я очень рад предстоящему поединку, — продолжал Лара. — Мне совершенно все равно, на чем драться. Ни шпага, ни пистолет не пугают меня. Мы, креолы из Нового Орлеана, умеем владеть всеми видами оружия. Я с одинаковым успехом всажу в тело этого англичанина пол-унции свинца или двенадцать дюймов стали. Кстати, как его имя?

Лара достал из кармана визитную карточку противника и, взглянув на нее, громко прочел:

— Эдуард Кроуджер, фрегат «Паладин».

Вид безобидного куска картона вызвал в нем новый припадок гнева.

— Берегитесь, мистер Нед Кроуджер! — воскликнул он, безукоризненно произнося по-английски ненавистное ему имя. — Сегодня счастье улыбнулось вам. Завтра оно улыбнется мне. Клянусь, я приложу все усилия к тому, чтобы за столом в кают-компании «Паладина» одно место оказалось вакантным.

— Ты действительно собираешься драться с ним?

— Позвольте вас спросить, дон Фаустино Кальдерон, что значит этот вопрос?

— Мне кажется, что дело можно уладить без…

— Без чего? Да говори же, черт возьми!

— Без кровопролития, Франк.

— Можешь улаживать свои дела, как тебе угодно. Твоя дуэль совершенно не зависит от моей. У меня своих